– Надо бы установить остальных на фото, кроме Байматова и Наргизова. Вдруг они уже засветились где-нибудь как игиловские боевики? – с надеждой предложил Зоров.
– Может быть, – с улыбкой кивнул Уваров. – А ты пойди установи. Нет, мы ничего не имеем для ареста, а уж тем более для выхода в суд. Улавливаете, Петр Дмитрич?
– Вполне. Это то, на что вы намекаете, возможно сделать только из Турции – выйти на Асланчика, понять, где он зашхерился, получить к нему направление от турецкого куратора, чтобы доверял. А далее – контролировать, наблюдать, направлять, фиксировать, собирать доказательства, на которых вы так настаиваете. Хотя как по мне, так достаточно узнать, где его нора, и прихлопнуть на месте при попытке задержания. Уверен, что он, уже побывав в Сирии, без оружия не остается. Боится. Они ведь в большинстве своем трусоваты. Безоружные, как кисель, растекутся при малейшей опасности. Поэтому они, вернувшись сюда, стремятся как можно быстрее обзавестись стволом. Смастерить СВУ.
– То, что они уже вооружились, – это наверняка. Если судить по первоначальной информации, они находятся на Северном Кавказе. Где-то поближе к дому затаились. Собираются ли они там устроить террористическую акцию или направятся для этих целей в столицу?
– А как обычно в такой ситуации действуют контрразведчики? – заинтересовался Петр.
– Так же, как и вы, – снова улыбнулся Уваров. – Работает агентура, и так или иначе просочится информация, что кто-то покупает аммиачную селитру, алюминиевую пудру и тому подобное. Кое-что нам ваши коллеги бросят с барского плеча.
– Да, взаимодействие не слишком активное. Все таятся друг от друга, а такие, как Байматов, гуляют на свободе.
– Ну я бы не был так категоричен. Что могут, нам сообщают. Но чтобы ускорить нынешнюю разработку, мы бы не отказались от более активной помощи. И вы, Петр Дмитрич, могли бы стать связующим звеном.
– Думаю, у вас и без меня налажены контакты с моим бывшим ведомством, – дипломатично заметил Горюнов.
– И тем не менее личный контакт куда действеннее, – мягко, но настоятельно намекнул Уваров.
– Есть один человек, который мог бы направить дело в нужное русло, – Горюнов сложил ладони почти в молитвенном жесте, пытаясь сосредоточиться. Он подумал о Недреде и тут же с досадой вспомнил, что не сможет самолично к нему слетать в портовый южно-иракский Умм-Каср, куда устроил Недреда для работы в порту…
Бывший игиловский координатор, трудившийся инженером в Стамбульском порту, Недред Ердек, а на досуге переправлявший новобранцев в Сирию с проводниками или намечавший цели для террористических атак в России, сам обратился к Кабиру Салиму в Багдаде за помощью.
Горюнов нашел выход для Недреда. «Убил» его и отправил работать в порт Умм-Касра под другой фамилией, ухитрившись заручиться поддержкой самого министра транспорта Ирака Хади аль-Амири – человека влиятельнейшего, чуть ли не теневого лидера, активно поддерживаемого Ираном.
Воспоминания нахлынули на Петра, у него даже потемнели голубые глубокие глаза, словно прямо сейчас он перенесся в жаркий Умм-Каср, небольшой город, куда он приезжал уже после вторжения американцев и их поганой коалиции убийц. Сколько они положили иракцев в одном только этом портовом городе, за который шли страшные бои! Организовали в Умм-Касре фильтрационный лагерь Букка. Содержали в нем без суда и следствия, взрастили там и псевдохалифа Абу Бакра аль-Багдади, и многих его приспешников. И как небезосновательно считал Горюнов, американцы не просто создали невыносимые унизительные условия для людей, после чего те ударились в экстремизм, но и проводили с некоторыми определенную работу. Подручный Тарека Алим сидел в этом лагере, еле унес оттуда ноги и утверждал, что будущая верхушка ИГИЛ[49] жила в лагере не в пример комфортнее остальных и периодически их вызывали в административный корпус, якобы для профилактических бесед, чтобы не бунтовали обитателей.
Поэтому, услышав словосочетание «профилактическая беседа» применительно к боевикам ИГИЛ[50], Петр с таким скепсисом и отреагировал, хотя в данном случае фраза была уместной, хоть и наивной.
В Умм-Каср ездить Кабиру доводилось в 2011 году, когда он еще не подозревал, что ему уготовил Центр. Он чувствовал себя свободным и в тонусе. В порту Кабир проводил кое-какую доразведку, связанную с американским присутствием там. За две недели от портовых рабочих и от горожан получил столько информации, что пришлось дважды встречаться со связным, чтобы передать все детали тамошней обстановки.
– Так в чем загвоздка? – спросил Уваров, бросив взгляд на часы.
– Время, Анатолий Сергеевич. Только Всевышний знает, сколько времени это займет.
Зоров быстро взглянул на Петра, пытаясь понять, не рисуется ли шеф, выражаясь велеречиво. Иногда ему казалось, что и акцент – это в какой-то степени желание продемонстрировать свою исключительность, особость. Однако Горюнов говорил так по привычке, не замечая ни акцента, ни некоторой манерности, свойственной арабам, но по-русски звучавшей чужеродно.
– Поподробней, Петр Дмитрич. Я смогу со своей стороны ускорить процесс?
– Не думаю. Это наши внутриведомственные заморочки. Я попрошу, для меня сделают быстрее, чем если бы выполняли просьбу по вашему официальному запросу. Мы потом сделаем запрос, задним числом. Так можно?
– Можно, если осторожно, – проворчал Уваров, покосившись на Зорова. Ему явно претила мысль соглашаться на такой маневр в присутствии майора. – Сейчас по домам, а завтра с утра пораньше надо браться за дело всерьез. Мирон Гаврилыч, манипуляции Петра Дмитрича не отменяют наши разработки. Пусть коллеги в Грозном аккуратно опросят родителей этих субчиков. Под любым благовидным предлогом. Через соседей, по поводу социальных пособий и так далее, сам сообразишь, подскажешь. Да им на месте виднее. Только не спугнуть!
– Лучше подождать ответа от моего человека, – вмешался Петр.
– Будем действовать параллельно. А также, Мирон Гаврилыч, переговорите с Тимофеевым и Павлюткиным. Надо, чтобы они расспросили проходивших по их делу осужденных игиловцев. Показать им фотографию, кто что знает. Как раз Тимофеев, насколько я помню, и Павлюткин вели дела, где фигуранты побывали в Сирии именно в 2013 году, и существует вероятность, что они там пересекались.
– Из тюрьмы тоже можно весточку передать, – напомнил Горюнов.
– И Байматов, и Наргизов знают, что их ищут, – уже раздраженно заметил Уваров. Его начинала выводить из себя прямолинейность и излишняя осторожность полковника.
– Они думают, что ищут за их поездки в Турцию и только подозревают. А если начнем расспрашивать в колонии их соратников по ИГИЛ[51] – это то же, что в мегафон прокричать, что мы их ищем за причастность к ИГИЛ[52]. Затаятся, возможно, рванут обратно в Сирию, чтобы отсидеться.
– Как перейдут границу, если мы их ищем? – неуверенно поддержал генерала Зоров. – А вот затаиться могут.
– Это не самое страшное, – покачал головой Горюнов. – А что если они решат ускориться и начнут действовать без особой подготовки? В таком случае они наломают еще больше дров. Озлобленные и обученные убивать, владеющие почти всеми видами оружия. Как волк в стаде овец. Тренировочный лагерь «Шейх Сулейман» – это серьезно. Я там лично не был, но наслышан. А уж наших фигурантов в лагере натаскивали отдельно ото всех, со слов Ваиза. И я уж не говорю о том, что они обретались в Харитане в «Имарат Кавказ».
– Откуда эти сведения? – насторожился генерал.
– Так Ваиз же нам сообщил, – напомнил Зоров.
– Так вот, – продолжил Горюнов, – они там особо агрессивные. Из той же породы, что нашим пленным в Чечне горло резали еще будучи детьми. В Сирии таких же пацанов готовят, – Петр осекся, вспомнив про Мансура.
Он испытал сейчас острое ощущение, что с его сыном происходит нечто схожее, что и с теми мальчишками, которых формирует среда черного халифата. Судьба и сам Горюнов своей внезапно накрывшей его страстью поместили Мансура с рождения в среду воинственных курдов РПК. Что парень постигал все эти годы? Кто на него оказывал влияние?
Зарифа, подавленная митовцами, с революционным мусором в голове, мрачный Бахрам, по сути человек неплохой, но бандит. Сейчас Мансура выдернули из той среды, но все осталось в нем – в душе, в привычках, в повадках. Поэтому идея Александрова упала на благодатную почву.
Мансура так же будут натаскивать, прививать навыки, но только для созидания, а не разрушения. Горюнову, в принципе, претила идея стирания собственной личности ради чего бы то ни было. Не каждому хватит терпения и смелости сохранить себя. Иногда его посещала мысль, что он ощущает себя больше Кабиром Салимом – цирюльником из Багдада, чем Петром Горюновым. Правда, это его не пугало, а скорее, забавляло, а чаще просто раздражало, так как становилось неуместным в новой обстановке. Петр порой хотел стряхнуть с себя Кабира, а когда ему было выгодно, прятался за него, как за ширму.
– Ладно, – нехотя согласился Уваров. – Ограничимся разведкой на местности. Опросим родственников и знакомых. Проверим их связи – не было ли контактов по телефону, по интернету с нашими объектами. Нам нужен хоть какой-то их след, пусть самый слабый.
– Анатолий Сергеевич, может, целесообразнее нам выехать на место? – Зоров снова подавил зевоту.
– Не думаю. Насколько я понимаю, то, что планирует осуществить Петр Дмитрич, пока требует его присутствия в Москве для получения информации.
– К тому же нам не стоит светиться в Грозном раньше времени, – подтвердил Горюнов, рассчитывая внедриться в банду.
Александров охотно согласился помочь с получением информации от Недреда. И Тобиас-связной там, в Ираке, отправил в Умм-Каср человека к инженеру. Но вот идею с внедрением Горюнова к боевикам в Чечне генерал воспринял в штыки, опасаясь, что Петр может быть узнанным.