– Шамиль мне дал семьдесят тысяч на билеты до Москвы и на съем жилья на первое время, – вспоминал он брата. – Он хотел, чтобы мы сделали это в автобусе или троллейбусе. Мы уже начали готовить машинку, – Аслан говорил путано и нарочито эзоповым языком, чтобы не подслушали соседи. – Добыли пудру, селитру, – он подразумевал аммиачную селитру и алюминиевую пудру. – Это будет конструкция с телефоном, чтобы в руках не хлопнула, ты понимаешь. И тут его гибель. Но мы не дрогнем. Брат предупреждал, что мы предстанем перед судом шариата, если не подчинимся приказу.
«Ага, запугивал их Шамильчик, – удовлетворенно подумал Горюнов. – Значит, они уже засомневались. Но в Москве им будет психологически легче, тут, по их понятиям, неверных больше».
– Электродетонатор есть? – спросил он, чтобы оценить степень их готовности к подрыву.
– Все есть. Машинку мы уложили в металлическую коробку.
– И что же, вы здесь совсем одни справляетесь? Нам понадобятся еще люди, когда назначим день акции, выйдем на объект. Нужны наблюдатели, помощники, которые просигнализируют, если подойдут менты не вовремя.
– Есть тут один – Межиев. Он сосед Эмина по Гикало. Он нам и жилье это подыскал, – Аслан обвел рукой стены, оклеенные замызганными псивыми обоями. – У него есть машина. Но теперь нам надо отсюда валить, я чувствую, как сгущаются тучи.
«Если бы ты знал, насколько близка эта туча, – с мысленной усмешкой подумал Горюнов. – И она готов вот-вот пролиться свинцовым дождем».
– Мы сегодня же встретимся с Межиевым. Надо переезжать, – решил Аслан.
Уже через час они втроем отправились в торговый центр. Тут в толпе покупателей – а вечером здесь было много народу, несмотря на то, что четверг, будний день, – они могли спокойно встретиться и переговорить.
Правда, сам Петр не считал, что под камерами видеонаблюдения, установленными в крупном торговом центре, можно остаться незамеченными. Их встреча зафиксируется в лучшем виде, хотя и так работает техническая служба ФСБ. Теперь практически все происходящее фиксировалось особенно тщательно перед готовившимся арестом игиловцев.
Вахид Межиев, мужчина средних лет, пожалуй, ближе по возрасту к Горюнову, привел с собой двоюродного брата. Такого же невысокого, коренастого и кривоногого, как он сам. Они сели в кафе за столиком. Эмин ходил поблизости, чтобы, в случае чего, предупредить об опасности. Азали представили: «наш очень хороший и надежный друг».
– Вахид, у нас печальная новость. Погиб мой брат в Грозном – Шамиль. Эти шакалы его пристрелили. Но он сражался, как лев, и унес их жизни тоже. Нам надо срочно сменить жилье. Нас могут искать. Нужна твоя помощь. Гляди, – он протянул ему сбоку от столешницы электродетонатор. Вахид взял его, осмотрел и вернул обратно с испуганным лицом. – Это ценная вещь. Из-за нее убили Шамиля.
После этой речи Петр подумал, что в Аслане погиб трагический актер. Такая патетика в словах. При этом Аслан толком не объяснял, для чего предназначен этот предмет.
А вот реакция Вахида красноречиво демонстрировала, что к этому он явно не готов, струхнул, глазки забегали, ладошки вспотели. Он был не против помочь землякам с поиском квартиры, но никак не ожидал, что они перейдут на нелегальное положение с его помощью. Вахид уже смекнул, что Аслан и Эмин вооружены, да и этот угрюмый араб явно опасен. (Бороду отращивать Петр уже не успевал и пояснил своим подельникам, что сбрил ее в целях конспирации.)
– Я могу на несколько дней приютить вас у себя дома на Стрельбищенском. Но ненадолго. А потом я вам что-нибудь подыщу, – пообещал Вахид.
– Надолго нам и не надо. В ближайшие дни все решится. Я много лет ждал этого дня.
Как-то, еще в Грозном, Байматов рассказывал Горюнову за чаем, что в 2007 году они с Шамилем поехали в Париж. Там для них и начался тот «истинный» ислам, то есть радикальный, которым они и прикрывали все свои бандитские действия, как черным щитом. Они ходили во Франции в мечети, без опаски лазили по радикальным сайтам, узнавали о том, как действуют группы на Северном Кавказе, проповедующие те же идеи халифата.
– Вот только наши вещи надо забрать со съемной квартиры. Мы туда опасаемся возвращаться, – добавил Аслан. – Сейчас, когда цель так близка, нам необходимо быть предельно осторожными. Поезжай с Эмином. А твой брат нас проводит на квартиру.
Через пару часов вернулись Эмин с Вахидом и привезли вещи. Эмин прижимал к себе коричневую сумку, в которой нес взрывное устройство. Вахида благоразумно не посвящали в детали. Ночью Межиев сидел на кухне и пялился на экран ноутбука – Петр увидел его, когда встал покурить.
Утром бледный, с кругами под глазами Вахид дождался, когда Аслан, потягиваясь, появился на кухне.
– Аслан, ты не обижайся, но вам лучше съехать отсюда. Я думаю, ищут вас очень тщательно. Ночью я нашел на одном из сайтов правду о том, что случилось с Шамилем, – он сделал многозначительную паузу. Но схитрил, не признался, что не хочет в этом участвовать, а сделал вид, что печется о безопасности соотечественников. – Раз вас ищут такие силы, то наверняка начнут проверять ваших друзей, знакомых, родственников. Как это говорится, будут отрабатывать связи.
Аслан оглянулся на Горюнова, но тот молчал, демонстрируя, что амир тут Байматов и ему принимать окончательное решение. Аслан надулся, потеребил себя за рыжую бороденку и произнес:
– Не думал, что ты… – Он выматерился. – Ну да это на твоей совести будет. Тебе отвечать перед Всевышним. Мы съедем завтра. К вечеру. Мне надо найти новую квартиру.
Он отошел в сторону и заговорил с Петром по-арабски:
– Может, его замочить? Он же нас всех срисовал. Пойдет и стуканет.
– Труп – это следы. Останутся следы, по ним всегда легче пустить ищейку. И они пустят. Не сомневайся. Тем более квартира съемная. В любой момент могут заявиться хозяева и обнаружат тело. Если вывозить, слишком хлопотно, могут задержать по дороге. Нет. Он будет молчать. Слишком напуган. Хотя можно припугнуть дополнительно.
– У нас почти совсем нет денег, – замялся Аслан. – Чтобы переехать, нужно внести предоплату. Да еще, как нарочно, Эмин забыл на съемной квартире паяльник и олово. Придется снова покупать. Без них мы как без рук.
– Я запрошу финансовой помощи из Сирии, – решил Горюнов, не собираясь ровным счетом ничего делать. – Но и ты задействуй свои связи. Наверняка у вас есть ребята в Турции. Позвони, а лучше напиши. Кто у тебя там?
– Да есть такой Цагов. Но он не поможет. А вот Мурзаев. Тот обещал когда-то. Жалко Хабиб сейчас не выходит на связь.
Аслан связался с Цаговым по телефону, узнал действующий номер Мурзаева. И сообщил Мурзаеву о гибели Наргизова, а затем попросил денег для завершения готовящегося теракта. «Все рушится, – писал он, в то время как Петр заглядывал ему через плечо и читал написанное. – Мы лишились финансирования, находимся в розыске, перешли давно уже на нелегальное положение, но чувствуем, что за нами идут по следу. Все время ощущение пристального внимания к нам. Меняем квартиры, а это требует денег. Живем впроголодь, но мы готовы терпеть ради великой идеи возрождения нашего халифата. Однако деньги нужны, чтобы совершить то, к чему мы готовились все эти годы».
Мурзаев, к удивлению Горюнова, ответил. Петр знал, как неохотно эти парни из ИГИЛ[111] расстаются с деньгами. Дают ровно столько, чтобы их боевики в России не умерли с голоду и желательно погибли при совершении теракта. Одноразовые боевики. О том, чтобы прокормить семьи или обогатиться, и речи не могло идти. Только смерть во имя псевдохалифата!
«Я тебе перечислю деньги, – в ответном письме пообещал Мурзаев, – только сообщи номер банковской карты». Однако ни сегодня, ни на следующий день деньги не пришли.
…Петр проснулся на раскладушке в квартире Вахида. Он огляделся и не увидел на диване Ашрафова, который там ворочался всю ночь. Кажется, никто не спал в квартире сегодня. Страх висел в воздухе тяжело и осязаемо. Кто-то не спал, боясь, что его прикончат, кто-то, пребывая в мечтах о том, что попадет в рай, если удастся совершить подрыв. Причем они не собирались становиться шахидами и, чтобы не взорваться случайно, двойные электрические провода припаяли концами к динамику телефона.
Горюнов не торопился вставать, прислушиваясь к тому, что происходит в квартире. На кухне кто-то разговаривал. Он узнал голоса Вахида и Ашрафова. Поднял руку с часами к глазам. Стрелки на его «Orient» двигались словно замороженные.
Было пасмурное утро, душное и пасмурное одновременно. Петр словно почувствовал, как замедлилось время, отсчитывая часы до задержания. И теперь уже лучше с захватом не мешкать. Ничего нового узнать не удастся.
Одевшись, Петр заглянул на кухню. Все были тут, сосредоточенно пили чай, изредка переговариваясь. Сидели как на поминках.
Он еще вчера сообщил Байматову, что уедет на пару дней в Краснодар, где ему должны передать деньги для группы. Задержание планировали провести на следующий день, не сразу после его отъезда. Боевики будут считать, что арабу просто повезло, вовремя его унесло в безопасное место.
Горюнова решили выводить из игры аккуратно, чтобы позднее он смог продолжать работать. Задержанных боевиков к высшей мере приговорить не могут, хотя Петр считал, что с ними бороться можно только так – отстреливать.
Те, кто в состоянии одуматься, они одумаются до того, как возьмут в руки автомат или взрывчатку и нажмут кнопку на мобильном телефоне и таким образом инициируют взрыв и смерти десятков людей. Если в них вызрела решимость предпринять теракт, то эта затея уже проросла и пустила крепкие корни.
Однажды в Ираке, около цирюльни, где Горюнов работал под личиной Кабира Салима, в небольшой выбоине в асфальте проросла косточка финика, которую бросил кто-то из прохожих. Появился листок, потом второй, они уже поднялись над асфальтом сантиметров на сорок. Петр решил его вырвать и, если уцелеют корни, ткнуть в горшок. Произвести оз