Рядом, прислонившись к дереву, сидел Антон. Он тоже скинул сбрую и, запрокинув голову и прищурив глаза, смотрел в небо, где еще барражировали самолеты. Наши спасители…
Не подоспей авиация, вражеские самолеты могли здоров потрепать батальон. И зенитные комплексы не спасли бы. Каждый самолет имеет многоступенчатую защиту от ракетного оружия. Кроме того, противник работал наскоками. Внезапно налетал, атаковал выбранные цели и тут же уходил прочь. Пущенные вдогонку ракеты не всегда били в цель. Но даже если бы и была сбита часть самолетов, уцелевшие устроили бы нам баню.
Когда же истребители Равитана обрушились на противника, поле боя окончательно перешло под контроль батальона. А мы впервые стали свидетелями столкновения двух подразделений армий будущего. Свидетелями, потому что нашему взводу (вернее, его остаткам) была поставлена задача: держать фланг не допуская прорыва через наши позиции.
Лейтенант Шаки, раненный в руку, но имевший довольно бравый вид, лично прибыл на позиции секции с первым отделением, расчетом автоматического миномета и оператором РЗК. Он приказал занять оборону на краю леса, указал, где поставить миномет, и лег неподалеку от нас.
Наша троица залегла ближе всех к месту боя и смогла видеть если не все, то довольно много.
…Вторая и третья роты наносили фронтальный удар, а первая рота, составленная из равитанцев, зашла противнику во фланг. Датлайцы держались хорошо. Прикрыв отступление дымами, выставляя с помощью переносных установок мины на подступах к позициям, держа роты огнем, они пятились назад. Поняв, что больше помощи с неба не будет, усилили заградительный огонь и ускорили отступление. На их стороне было знание местности и густая цепь труднопроходимых оврагов, где можно свернуть себе не только ногу, но и шею.
Но равитанские роты не отставали. С помощью дистанционных систем делали проходы в минных полях, быстро выдвигались вперед, занимали новые позиции, наводили свою артиллерию по вновь выявленным позициям противника, давили его огнем и опять шли дальше.
Обе стороны действовали быстро, в целом слаженно, грамотно, показывая не только хорошую индивидуальную и тактическую выучку, но и высокий уровень взаимодействия, что всегда служило признаком профессионализма.
Говоря о двух атакующих ротах, я, конечно, несколько преувеличивал. Наша третья рота, от которой к моменту начала атаки уцелела в лучшем случае половина, больше действовала на подхвате у наемников-ветеранов. А те перли вперед как танки, отдавливая пятки отступающим.
Видимо, до командира вражеского подразделения дошло, что вывести всех он не сможет. Не дадут. Поэтому сделал то, что много раз до него делали командиры разных рангов. И, видимо, будут еще делать. Он оставил заслон.
Тот занял позиции у последнего оврага, за которым шла просматриваемая насквозь чаща, а за ней – огромный лес. Сплошные завалы и буераки.
И пока заслон сдерживал атакующих (не очень долго), остатки вражеской роты отошли к лесу, где их ждали машины. Оттуда они под прикрытием самолетов ушли в южном направлении.
Наша авиация их не преследовала, получив приказ не лезть. Командование не хотело терять технику в первой же схватке.
Когда бой ушел вперед, лейтенант Шаки вызвал медицинские машины. Работы у них был непочатый край.
А вражеский заслон полег весь до последнего человека…
– Я так подохну, – вздохнул Марк. – Без воды.
– Вон врачи ходят, – указал Антон рукой на копошащихся возле позиций взвода людей в светло-зеленых накидках. – Попроси, они принесут.
– Да ладно… не хочу отвлекать. Тем парням помощь больше нужна.
– Тем как раз не нужна. Уже…
– Держи! – раздался вдруг над головой хрипловатый голос. Я обернулся. Рядом с деревом стоял сержант Блантек. В правой руке большая пластиковая фляга.
Вид у сержанта усталый. Лицо в копоти и грязи, капли пота стекают по вискам. Волосы слиплись. Над носом царапина. Рука, держащая флягу, слегка подрагивает. Взгляд напряженный.
– Благодарю, господин сержант, – так же хрипло ответил Марк, принимая флягу.
Сделав несколько глотков, он передал флягу Антону, а тот, отпив, – мне. Я с удовольствием приложился к горлышку. Холодная вода остудила распаренную глотку, протолкнула внутрь комок, что стоял в горле. Стало гораздо лучше.
Закрыв горлышко пробкой, вернул флягу.
– Благодарю.
– Ничего…
Сержант не уходил. Стоял рядом и смотрел на нас с каким-то странным выражением лица. Словно пытался разглядеть за слоем грязи наши физиономии.
– Вы хорошо воевали.
– Да? Благодарю за оценку, господин сержант, – хмыкнул. – Это наш первый бой.
Истинная правда. В общевойсковом бою мы принимали участие впервые. Были схватки и стычки с бандитами и всякими формированиями во время «командировок». У меня был огромный опыт боевых действий в Ругии. Но воевали мы не с регулярными частями противника, а с бандитами, хотя и организованными. А вот так, лоб в лоб с вражеской армией, – первый раз.
– И тем не менее вы хорошо справились, – сказал Блантек. – Грамотно.
Я покосился на парней. Это была не похвала. Это сержант пока не в явной форме высказывал свои подозрения. Не оформленные четко, неясные, невнятные… Говоря словами одного киногероя – «меня терзают смутные сомнения…»
Видимо, слишком отличались наши действия от действий ругих новичков. В лучшую сторону. Вот тут и возникает вопрос: где мы смогли получить навык ведения боя, кроме как в лагере? Да и там не прошли полного курса. Как же так?..
– Из нашей секции уцелели вы, я и Миреман – гранатометчик. Да еще пилот цуфагера.
– Его не подбили?
– Он смог посадить машину. Обжег руку, но это мелочь.
– А остальные погибли? – Я попробовал увести разговор с неприятной темы.
– Четверо убиты, двое ранены. Будут жить. Наша секция пострадала сильно. Сильнее только вторая. Там вообще уцелел один сержант.
Ну, это неудивительно. Опытный вояка, ветеран. Ему да не уцелеть! Хотя именно вторая секция попала под самый плотный огонь.
– Еще двое ранены, тяжело. В первой секции один убит и трое ранены. С ними был лейтенант… От взвода осталась половина. Рота потеряла почти треть состава.
Зачем выкладывать подробную информацию простым наемникам? Или у них так принято?
– Первая секция большей частью уцелела, это понятно, – не унимался сержант. – Она была с лейтенантом и вперед не лезла. Больше работала с места. А вы весь бой провели здесь, в прямом контакте с противником. Я видел, как вы скакали от укрытия к укрытию…
– И что? – встал я.
Следом встали парни. Теперь мы смотрели прямо в глаза сержанту. Тот мерил недоуменным взглядом наши фигуры и молчал. Подозревал в нас агентов Датлая? Глупо. Агенты не лезут в бой. И не потому, что не хотят стрелять в своих, а потому, что можно погибнуть. А это в их задачи не входит. Тогда что? Мы – секретные агенты службы безопасности? Но какую задачу можно выполнять в составе пехотной секции?
Не знаю, что еще мог подумать сержант о трех наемниках. А может, и не думает ничего, просто удивляется нашей живучести и везению?..
– Ничего, – наконец ответил сержант. – Я доложил о вас лейтенанту. Премии за бой гарантированы. У нас полдня на отдых и приведение себя в порядок. Завтра – новое задание. Пока же отдыхайте. Расположения не покидать, без оружия не ходить. Ясно?
– Так точно, господин сержант! – в один голос гаркнули мы. Сержант одарил нас еще одним подозрительным взглядом и вдруг спросил:
– А что вы там кричали во время боя? Называли какими-то странными именами? А… Артур. Автони… или как-то так… Клички, что ли?
Я скосил взгляд на парней и мысленно проклял любопытство Блантека. Вот ведь въедливый черт! Расслышал в грохоте боя…
– Да, это навроде прозвищ. У нас, гм… в деревне так прозывают. Например, Артур на нашем языке – медведь. Антон – противник. Он вечно против нас играл… Так что… гм… мы по привычке друг друга называем…
– А-а… ну-ну, – кивнул сержант. – Все ясно. Что ж, бывает. Ладно, отдыхайте.
– Засветились, – глядя вслед уходящему Блантеку, констатировал Антон. – Теперь глаз не спустит.
– Точно. И с именами маху дали. И слишком рьяно воевали.
– Ну что же нам… – хмыкнул Марк. – Подставиться под пули, чтобы сохранить маскировку?
– Ничего, – процедил я, растягивая губы в ехидной ухмылке. – Кем бы он нас ни считал, терять таких бойцов не захочет.
– Это еще почему?
– А ты не слышал? Завтра новое задание. Опять в бой. Я так понимаю, нашу роту, а точнее, обе наемные роты будут использовать как магнит. Будем притягивать врага к себе. И отвлекать от города.
– Скорее всего, – согласился Марк. – Пойдем искать врага. Как найдем – ввяжемся в бой. А первая рота и артиллерия будут гасить его с флангов. Как сделали в этот раз.
– С такой тактикой от рот за неделю ничего не останется, – заметил Антон.
– Меньше. За три дня. Если только датлайцы не исчезнут. Или у равитанского командования не изменятся планы.
Собрав оружие и амуницию, мы пошли к цуфагерам, что стояли на поляне. К ним уже стягивались остатки рот. Неподалеку в медицинские машины грузили раненых и убитых. Батальон покидал поле боя…
Станция наблюдения засекла активизацию датлайского «коридора» через час после окончания боя на Асвинте. Караван из четырех транспортов серии «М» вынырнул в двухстах тысячах километров от планеты и на всех парах пошел к ней. Его прикрывало звено истребителей.
Равитанские перехватчики попробовали атаковать конвой. Им даже удалось подбить последний транспорт, но больше они сделать не смогли. Датлайские истребители крепко насели на противника, оттесняя прочь от конвоя.
Короткая схватка закончилась разменом. Потеряв по одной машине, противники вышли из боя.
Узнав о конвое, коронер Твилд тут же вызвал начальника штаба.
– Датлай усиливает группировку.
– Я в курсе.
– Три транспорта – это один их батальон. Четвертый мог везти средства усиления.