Определенный риск нельзя было сбрасывать со счетов. Семья вверила себя заботам Турфиана, и его долгом было оберегать их. Но риск был оправдан… поскольку при том, что Турфиан принадлежал к семье Митт, в первую очередь он принадлежал к народу чиссов.
И его не оставляла надежда, что Зисталму, несмотря на свои изначальные цели и планы, придет к той же мысли.
– Спасибо, что уделили нам этот вечер, средний капитан Самакро, – произнес верховный адмирал Джа’фоск, пока комиссия рассаживалась по местам.
– Для меня честь оказаться здесь, – ответил Самакро. При виде пятерых командующих, на орденских цепях которых не было ни единого свободного места, он ощутил укол беспокойства. Его еще никогда не вызывали на заседание в присутствии более трех вышестоящих офицеров. Теперь же напротив него сидели ни много ни мало пятеро адмиралов, и возглавлял их верховный адмирал Джа’фоск.
Неизвестно, чего они хотели, но настроены были, как видно, серьезно.
Это тревожило. Траун уже попал под этот каток и получил от Синдикуры столь жестокую в своей обыденности головомойку, о какой Самакро и помыслить не мог. На Трауна повесили ряд преступлений и проступков, но самым тяжелым было обвинение в том, что он нарушил запрет на упредительный удар, когда самовольно отправился на Восход и вовлек грисков в бой.
Проблема заключалась в том, что Самакро, Зиинда, Ар’алани и все остальные командиры в группировке Трауна допустили ровно те же самые нарушения. Неужели теперь все они в карательном списке Синдикуры?
Что ж, по крайней мере, корабли, которые Ба’киф смог прислать им на помощь после того, как патриарх Турфиан выступил на Круге единения с наспех составленной речью, имели хотя бы видимость официальной санкции на проведение операции. Командиров тех кораблей обвинения не коснутся.
А вот Самакро и ближайшему окружению Трауна придется отдуваться по полной.
– Первым делом мы хотели бы еще раз поздравить вас с блестящим достижениями на Восходе, – сказал Джа’фоск.
Самакро сдержанно кивнул, вложив в этот маленький жест все свое удовлетворение, рассудительность и представление о справедливости. Учитывая размер и огневую мощь кораблей грисков, еще бы Джа’фоск вместе с Советом не осыпал их похвалами за то, что они вышли победителями.
Что касается договоренностей Трауна с паккош, ваками и гарвианцами, то дипломаты до сих пор их изучали, а аристократы нервно дышали им в затылок. Союзы с инородцами никогда не приводили Доминацию ни к чему хорошему, и Синдикура, похоже, не хотела опять с ними связываться.
Впрочем, на этот раз может статься, что у них не будет выбора. Аристократы объявили Восход запретной зоной для чисских кораблей и населения, и, пожалуй, это было неплохо и даже полезно в краткосрочной перспективе. Но с этой планетой были связаны неразрешенные вопросы и неучтенные возможности, не говоря уже о богатейших залежах найикса… А поскольку магис объявила Уингали хранителем своего народа, то паккош были единственным связующим звеном, через которое Совет и Синдикура могли получить доступ к тем ресурсам.
Любопытный клубок взаимосвязей предстояло распутать дипломатам на пару с аристократами. На этом фоне Самакро был рад, что ему приходится решать вопросы лишь в масштабах одного корабля Флота экспансии и обороны.
При условии, конечно же, что его сейчас не вышвырнут с занимаемой должности.
– Далее, – продолжил Джа’фоск, – мы официально подтверждаем предстоящее присвоение вам звания старшего капитана и назначение на пост командира «Реющего ястреба».
– Благодарю, верховный адмирал, – сказал Самакро, про себя отметив иронию происходящего. Когда верховный генерал Ба’киф отнял у него «Реющий ястреб», чтобы отдать Трауну, Самакро донельзя обозлился. Он содействовал новому командиру, как того требует должностной регламент первого помощника, и приказал офицерам и воинам строго следовать тем же требованиям. Но это был лишь вопрос служебной дисциплины, и он твердо пообещал себе, что никогда не проникнется симпатией к новому порядку вещей.
Так и вышло: он не проникся. Но на службе во Флоте экспансии и обороны вообще мало учитывались чьи-то симпатии и антипатии. Зато, к своему удивлению, Самакро постепенно научился уважать Трауна. И что еще важнее – научился ему доверять.
Доверие было основой бесперебойного функционирования боевого корабля. Доверие между командиром и офицерами и в кругу самих офицеров. Они без колебаний шли в бой, потому что знали сильные стороны и приверженность своих товарищей. И именно благодаря этому они без промедления или растерянности выступили единым фронтом против превосходящего в размерах и численности врага.
Доверие было главным фактором их победы.
Самакро не испытывал к Трауну теплых чувств, в отличие от некоторых других офицеров «Реющего ястреба», и, скорее всего, это никогда не изменится. Но это не значит, что «Реющий ястреб» следует с мясом оторвать от его командира. Даже несмотря на то что потеря для Трауна обернется выгодой для Самакро.
Лишившись корабля, Самакро не раз задавался вопросом, есть ли во вселенной справедливость. И вот, к некоторому своему удивлению, он снова подумал о том же самом.
– А теперь перейдем к третьему вопросу, – проговорил Джа’фоск с каким-то странным выражением на лице. – Капитан-лейтенант Азморди в своих показаниях утверждает, что в какой-то момент вы сообщили воспитательнице Талиас, что вы со старшим капитаном Трауном ожидаете обнаружить возле планеты Восход выживших никардунов, собирающих силы для последнего решительного боя. Вы помните тот разговор?
– Помню, – буркнул Самакро, приложив усилие, чтобы голос звучал ровно. В запале всех остальных потрясений он совершенно позабыл об этой истории.
А ведь она была абсолютной фикцией. Он выдумал эту историю, чтобы, когда патриарх Турфиан потребует объяснений, как эта идиотская идея пришла Трауну в голову, Самакро наконец-то получил доказательство, что Талиас передает своему покровителю конфиденциальную информацию.
А получилось, что он сам себя загнал в ловушку. Не пристало старшим офицерам распространять дезинформацию, которая может повлиять на важные тактические решения. Если он признается, что все выдумал, не видать ему «Реющего ястреба».
Но альтернатива маячила поблизости. В глазах Совета Траун пал ниже некуда. Если Самакро переложит вину за вранье на него, всю эту историю, скорее всего, замнут, а сам Самакро останется незапятнанным.
Вот такой быстрый и простой выход. И абсолютно неприемлемый.
Самакро расправил плечи. Вина за выдуманную им ложь лежит на нем, ему и нести наказание.
– Несмотря на то, что вместо никардунов там обнаружили скопление грисков, – продолжил Джа’фоск, – Совет все равно впечатлен точностью разведданных.
Он немного подался вперед в своем кресле:
– Старший капитан, откройте секрет, как вы с Трауном догадались об этом?
С секунду Самакро сидел этаким болванчиком, ощущая, как вокруг него медленно проворачиваются шестеренки вселенной. Они не только не рассердились, а, наоборот, довольны?
«Допустим, вселенной справедливость неведома, – решил он. – Зато какое у нее чувство юмора!»
Самакро откашлялся.
– Хотел бы я рассказать вам об этом, верховный адмирал, – начал он, подпустив сожаления в голос. – Но вы так же, как и я, знаете, что старший капитан Траун… в общем, иногда он просто достает информацию из воздуха.
– Да, это он умеет, – пробормотал Джа’фоск, снова откинувшись на спинку кресла. – Совету будет очень не хватать его талантов.
Самакро кивнул, сдержав тяжелый вздох. Значит, слухи не врали: Совет намерен понизить Трауна, возможно, даже сместить с командных позиций. Не сказать, чтобы неожиданно, но все равно крайне мелочно и неблагодарно.
Впрочем, это еще не конец. Рано или поздно политические страсти улягутся, и Трауна без особой помпы восстановят в звании. Совету порой приходилось уступать воле Синдикуры, но в него входили отнюдь не дураки.
– Да, сэр, – произнес он. – Как и всем нам.
Примерно через пять минут после прибытия Ба’кифа в зал заседаний туда начали запускать зрителей.
Генерал смотрел, кто входит в двери, изучал их лица и прислушивался к разговорам. Большинство казались умиротворенными, выражения их лиц были чопорными, но спокойными, в приглушенных голосах слышалось уникальное сочетание серьезности и душевного участия, присущего товарищам, бок о бок сражавшимся в смертельном бою. Самакро с Талиас вошли вместе, занятые негромким разговором с Вутроу. Немного отставшие от них Зиинда и Роску переговаривались уже более оживленно.
Попадалось много незнакомых Ба’кифу лиц: младшие офицеры и воины с «Реющего ястреба» пришли поддержать своего командира. На их лицах была написана та же безмятежность, что и у старших сослуживцев. Все были убеждены, что станут свидетелями очередного восхваления Трауна и его побед и, возможно, неохотной, но все же награды со стороны Совета.
Похоже, только Ар’алани чувствовала мрачную тяжесть, которая витала в атмосфере. Она с порога обратила взор на Ба’кифа, с неожиданной подозрительностью и сомнением прищурив глаза. Наверняка она недоумевала, почему он сидит в ряду для зрителей, а не среди членов трибунала, которые скоро войдут, чтобы огласить приговор.
Разумеется, она была права. Как глава Флота экспансии и обороны, Ба’киф должен был войти в состав трибунала. Но с подачи Турфиана Синдикура вынудила его взять отвод, а поскольку Турфиан как патриарх имел власть над Трауном, остальные аристократы пошли ему навстречу. В конечном итоге сдался и Совет.
Зрители расселись по местам, и когда из боковых дверей показались пять адмиралов, разговоры утихли.
Среди них был верховный адмирал Джа’фоск. Компанию ему составили адмирал Дай’лот с «Дерзновенного», адмирал Эрси’каро с «Воителя» и двое других, из Сил обороны, с которыми Ба’киф был знаком мимоходом. У всех пятерых на лицах застыло одинаково суровое, торжественное выражение. Когда они сели за стол, за их спинами возник патриарх Турфиан и занял место чуть ближе к краю стола.