– Нет, что вы, – не стал упираться Траун. Если он и заметил небольшую подколку, то виду не подал. – Но мне кажется, что между написанием этих двух картин в жизни автора произошла какая-то личная трагедия. – Он указал на два пейзажа: на одном был изображен неудержимый океанский прибой, а на другом – заснеженные горные вершины, пронзающие небо. – Даже не так: скорее всего, после трагедии были созданы все произведения, кроме океана. Кроме того, у меня складывается ощущение, что автор – женщина, но это всего лишь догадка, а не точный вывод.
– Откуда такое ощущение? – спросил Трасс, не отрывая взгляда от квестиса. Список был на экране. Осталось только пролистать его и отметить пять произведений, о которых говорил Траун.
– Есть что-то такое в линиях и окантовке, – пояснил Траун. – Но, как я и сказал, на точность не претендую.
– Ясно, – сказал Трасс, незаметно улыбнувшись. Еще бы, в вопросах определения пола шансы угадать – пятьдесят на пятьдесят.
Незаметная улыбка превратилась в столь же незаметную гримасу. Еще совсем недавно он пообещал себе, что не станет с порога привечать новых родственников циничным недоверием. Неужели вот так и нарушаются данные себе обещания? Отмеченные работы отобразились на экране отдельным списком…
Трасс не мог оторвать взгляд от квестиса. Нет, это невозможно.
– Что-то не так? – поинтересовался Траун.
Трасс метнул на него взгляд исподлобья. Нет… просто нереально, чтобы курсант пришел к озвученным им выводам при одном взгляде на произведения искусства. Должно быть, он заранее проштудировал архивы.
Вот только во владении у семьи Митт были сотни тысяч шедевров, которые зачастую перемещались между жилыми резиденциями и административными зданиями. Шансы, что именно эти картины и скульптуры окажутся выставлены в это самое время в этом конкретном зале, сводились к нулю.
Трасс незаметно набрал в легкие побольше воздуха.
– Вы правы, – сказал он, силясь придать голосу спокойствие. Не пристало кузену семьи Митт впадать в восторженный трепет перед лицом неоперившегося приемыша. – Все пять произведений были созданы легендарной особой – двенадцатым патриархом Митт’омо’россодо, которую иногда называли Трагической. Все ее четверо сыновей погибли на войне… – он открыл биографию патриарха и бегло сопоставил даты, – … через три месяца после написания океанского прибоя.
– Все четверо, – пробормотал Траун, еще раз вглядевшись в пейзаж. – Воистину страшная утрата.
– Согласно архивным записям, она твердо решила, что горе не должно повлиять на то, как она правит, – продолжил Трасс. – Но горный пейзаж оказался последним произведением, которое увидело свет ее стараниями. По крайней мере, последним из сохранившихся.
– Я ее понимаю, – сказал Траун. – С ее талантом и проницательностью, наверное, не составило труда увидеть, как израненная память искажает вдохновение, и она решила отложить творчество до лучших времен, когда душевное равновесие восстановится.
Трасс озадаченно прищурился.
– Только оно не восстановилось, – буркнул он себе под нос.
– Верно, – тихо проговорил Траун. – Бывает, утраты слишком болезненны, чтобы полностью излечиться от нанесенных ими шрамов.
Трасс пригляделся к лицу юноши, отметив, как напряжение сковало его шею и кадык.
– Говорите так, будто пережили похожий опыт.
Траун слегка пожал плечами.
– Не более, чем все остальные в Доминации, – ответил Траун. Скованное выражение в его чертах начало спадать.
Впрочем, от Трасса не ускользнуло, что это стоило ему сознательного усилия: неизвестно, какая боль кроется в глубине души новичка, но она точно не утихнет еще долгое время.
Однако подобные эмоции не принято демонстрировать на публике, и тем более неприемлемо вытягивать их из собеседника при первом знакомстве. Одним из важных жизненных уроков для Трасса было умение уважительно относиться к личным переживаниям окружающих.
– Соболезную, – сказал он, делая приглашающий жест в сторону выхода. – Пожалуй, пока оставим эту тему. Позвольте проводить вас до вашей комнаты. Банкет начнется через три часа. За это время можно порепетировать.
Банкет в честь принятия в семью почетных приемных родичей был, как обычно, шикарным и, на субъективный взгляд Трасса, чересчур помпезным.
Тем не менее такова была традиция, и все гости вкупе с официальными лицами были в должной степени впечатлены и довольны.
Единственным исключением, вероятно, был Траун, сидевший наискосок от Трасса по другую сторону длинного стола. Между ними располагалось несколько гостей, поэтому Трасс не слышал, о чем Траун разговаривает с соседями. Похоже, он неплохо держался, отвечая на их вопросы, и собеседники были довольны ответами. По крайней мере, ни один из них не закатил глаза и не отвернулся от юноши в возмущении.
Но складывалось впечатление, что сам Траун ни разу не завел беседу. По большей части он молча поглощал угощения, наблюдая и вслушиваясь во все, что происходило вокруг. В какой-то момент Трасс заметил, как он изучает гобелены, которые украшали стены банкетного зала, переводя сосредоточенный взгляд от одного к другому.
Церемония принятия тоже прошла блестяще. Траун и здесь показал себя молодцом, без запинки и с должным пиететом продекламировав свою речь. Но Трассу все равно казалось, что он еще не оправился от неловкости.
Пожалуй, это было объяснимо: Траун был самым юным из тридцати новичков, принятых сегодня в семью, и в своей простой курсантской форме смотрелся чужеродным пятном на фоне, скажем, младшего коммандера и среднего капитана.
Только через полчаса после окончания церемонии, когда между гостями уже давно завязались праздные разговоры, Трасс выкроил время, чтобы подойти к юноше.
– Знаю, что вы уже слышали это по меньшей мере раз десять, но тоже скажу: добро пожаловать в семью, – приветливо произнес он. – Позволите угостить вас выпивкой в знак родственного расположения?
– Благодарю, – ответил Траун. – Должен признать, я впервые участвую в таком торжестве.
– Неудивительно, – согласился Трасс, увлекая его к ближайшей стойке с напитками. – Семья Митт славится своими церемониями. Как долго вы собираетесь гостить на Авидиче?
– Только одну ночь, – сказал Траун. – Мне выдали специальную увольнительную, чтобы я приехал сюда, поэтому я не смогу задержаться.
– Что за мелочность, – фыркнул Трасс, ухватив со стойки два бокала и протянув один Трауну. – Лететь в такую даль, только чтобы развернуться и умчаться обратно. Чего вам будет стоить задержка на один лишний день? Двух штрафных баллов? Трех? Возможно, нам удастся их аннулировать.
– Благодарю за предложение, – ответил Траун. – Но поскольку я и так уже отрабатываю пятьдесят, думаю, что…
– Пятьдесят? – У Трасса округлились глаза. – Провалиться мне в Хаос, что вы натворили?
– Я вошел в запретную зону во время перелета с Рентора, – немного уныло поведал Траун. – Я даже не до конца понимаю, зачем меня пригласили сюда. Ничего бы не случилось, если бы я прошел церемонию в следующий заход через несколько недель.
– По крайней мере, в этом вопросе я могу вас просветить, – сказал Трасс, чувствуя определенную гордость от того, что дошел до этой догадки своим умом во время банкета. – Видите вон ту женщину в фиолетовом одеянии с голубой отделкой? Это патриэль семьи Иризи на Авидиче. На такие церемонии всегда приглашают всех местных патриэлей, хотя они, как правило, слишком заняты и не приходят. Но Иризи хотя бы присылают представителя.
– Любопытно. – Траун отпил из бокала. – Мне говорили, что семьи Митт и Иризи соперничают.
– Ну да, все равно что сказать, что на Цсилле «немного свежо», – с ехидцей произнес Трасс. – Нет, она посетила нас не из любезности, а скорее из желания высмотреть, что у нас новенького. В общем, одна из основополагающих жизненных целей всех Иризи – наполнить Силы обороны и недавно созданный генералом Ба’кифом Флот экспансии и обороны своими родственниками, поэтому наш патриарх решил, что лучше явить их завидущему взгляду трех военных вместо двух. Короткое послание полковнику Вивери, последовавшая за ним однодневная увольнительная – и вот вы здесь.
– Понятно, – протянул Траун, хотя, судя по озадаченно сдвинутым бровям, ничего он не понял.
– Впрочем, это все политика, – продолжил Трасс. – Очень жаль, что вы не сможете погостить подольше. Художественная коллекция местного патриэля не идет ни в какое сравнение с той, что хранится в резиденции на Цсилле, но по-своему весьма примечательна. Я надеялся провести вам экскурсию, чтобы еще раз послушать, как вы разбираете всю подноготную этих произведений.
– Я… с превеликим удовольствием, – со странным сомнением в голосе произнес Траун.
– Я на вас не давлю, – заверил его Трасс. – Только если вам самому этого хочется.
– О, очень хочется, – признал Траун. – Просто… если я не ошибаюсь, вы кровный родич семьи Митт?
– Кузен, – внес ясность Трасс, отстраненно припоминая, что первые несколько раз, когда ему приходилось так представляться, он испытывал некоторые угрызения совести. Теперь это его вовсе не заботило, а вот Трауна, как видно – очень даже. Что неудивительно, учитывая низкий статус курсанта и то, как серьезно новички относились к неписаным правилам семейной иерархии. – Но разница в положении не препятствует нам вести беседы или вместе любоваться произведениями искусства, – добавил он.
– Понятно, – снова сказал Траун, но и на этот раз Трасс не мог отделаться от ощущения, что он лукавит. – Возможно, однажды вы все-таки устроите мне обещанную экскурсию. Но сейчас мне стоит лечь поспать перед дорогой. У меня ранний рейс.
– Разумеется, – кивнул Трасс. – Приятных снов, курсант Траун, и легкой дороги. Верю, что мы еще встретимся.
– Надеюсь на это, аристократ Трасс. – Губы Трауна дрогнули в застенчивой улыбке. – Вы знаете, где меня найти, по крайней мере, в два ближайших года.
– Я не так часто наведываюсь на Нейпорар, – признал Трасс. – Но если уж приеду туда, то обязательно вас разыщу.