– Сходи, – сказал Яша.
Нелепость ситуации сразу же дошла до барона, когда он услышал о странном поведении гостя и увидел на лице прибежавшего охранника выражение изумления, переходящего в ужас.
Василий Васильев восседал в самой большой комнате своего дома на втором этаже. Вместе с ним вокруг стола размещались наиболее доверенные люди, а на столе виднелись руины плотного обеда. Настроение было несколько нерабочее. Странное поведение пришельца вызвало некоторый интерес, а сам возможный разговор был расценен, как потенциальный повод для развлечения.
– Присаживайся, гостем будешь, – хлебосольно указал хозяин на стул напротив себя.
– Здравствуйте! – радостно поздоровался парень и занял указанное место.
– Как зовут тебя? – спросил барон.
– Михаил. А вас?
Все засмеялись.
– Василием меня зовут, – сказал барон.
– Значит, я к вам, – довольно улыбнулся Михаил.
– И что ж тебе от меня нужно?
– Мне от вас? Ничего.
Все снова засмеялись, все девять цыган и парень.
– Я хочу вам помочь, – сказал Михаил, и все снова засмеялись.
– Продаешь что-нибудь? – спросил сидевший справа от барона грузный обладатель классической кучерявой бороды и не менее классической серьги в ухе.
– Или покупаешь? – подхватил сидевший слева.
Михаил явно не понимал, что выбрал для разговора совершенно неверный тон. Максимум, на что он мог рассчитывать, это выбраться со двора не слишком помятым.
– Для начала я хочу задать один вопрос, – Михаил сидел свободно, свободно рассматривал всех присутствующих и движения его были тоже совершенно раскованными.
– Всего один вопрос? – барон захохотал, потом резко прервал смех и громким шепотом спросил, – А ты часом не из милиции?
– Нет, не имею удовольствия. Я к вам прибыл как совершенно частное лицо. И для начала хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос, – то ли Михаил был туп, то ли…
Вот это второе «то ли» начало постепенно, сквозь легкую дымку выпитого доходить до собравшихся.
– Спрашивай, – несколько посерьезнев, разрешил Василий.
– Здесь все люди, которым вы доверяете?
– Что?
– Повторяю еще раз. В этой комнате только те, кому вы доверяете?
Наступила тишина. Было слышно как на дворе кричат что-то дети.
– Нет, у меня нет никаких сомнений, просто чтобы потом не получилось неудобно… – Михаил развел руками.
А ведь его не обыскивали, мелькнуло в голове почти у всех. Бородач осторожно передвинул руку к ножу, лежавшему перед ним на столе.
– Не нужно нервничать, – улыбнулся Михаил и встал, – у меня ничего с собой нет.
Он демонстративно похлопал себя по карманам брюк, расстегнул рубашку, потом снова аккуратно заправил ее под брючной ремень:
– Все чисто. Я могу услышать ответ на свой вопрос? Я могу даже его повторить.
Еще мгновение тишины, только скрипнули чьи-то зубы.
– Я верю всем, кто в этой комнате, – медленно выдавил из себя барон.
Шансы Михаила уйти без сильных повреждений еще уменьшились.
– Значит, из этой комнаты ничего не сможет выйти наружу? – с совершенно невинным видом уточнил Михаил.
– Не сможет, – подтвердил барон, а взгляд его красноречиво показал, что и сам Михаил может не выйти из этой комнаты.
– Очень хорошо. Тогда вот что… – Михаил хлопнул ладонью по столу, – в течение нескольких дней Крысы не смогут выходить на свои рабочие места…
– И что?.. – спросил бородач, за что получил злой взгляд барона.
– Ничего. Просто я хотел вам сообщить, что в это время вам не стоит эти рабочие места занимать. И все.
Цыгане посмотрели на барона. Оскорбление было нанесено всем, но решение должен был принимать Василий Васильев. Он как раз медленно наливался краской.
Бородатый взял со стола нож. Двое цыган отодвинулись от стола.
– А иначе что? – выдавил наконец из себя барон.
– А иначе… Иначе ничего. Я думаю, что у вас просто нет выбора. Я ведь не просить пришел, предупредить. И еще, – Михаил чуть-чуть наклонился вперед и понизил голос, – не нужно шуметь.
Это послужило сигналом.
Загремела мебель, со звоном на пол полетела посуда, что-то затрещало, кто-то из вскакивающих зарычал, чей-то голос сорвался на визг…
А потом произошло… Никто из бросившихся на наглеца так, собственно, и не понял, что произошло. Вначале все пришло в движение, стало тесно… Несколько секунд все пытались добраться до Михаила и наказать его, потом вдруг стало очень больно. Всем.
Потом наступила тишина.
Стол лежал на боку, почти вся посуда лежала на полу ровным слоем осколков. Из всех сидевших за столом только Михаил сохранил под собой стул. Остальные тоже сидели, но на полу. Впрочем, в полном смысле этого слова сидели пятеро, включая барона, остальные сидели только потому, что мебель и стены комнаты не дали им упасть.
Самым обидным было то, что сохранившие способность воспринимать окружающее, полностью утратили способность двигаться.
Михаил встал со стула:
– Извините, что так получилось. Я совершенно этого не хотел. Я действительно просто хотел предупредить.
Михаил подошел к цыганскому барону и присел возле него на корточки:
– Значит так, я предлагаю всем нам согласиться со следующим: территория Крыс при любом раскладе остается территорией Крыс. Если вам приедет в голову, что нынешнее деление территорий несправедливо – я отрежу немного от вашей земли.
Васильев попытался встать, но не смог. Бородатый с трудом поднял руку и ощупывал шею.
– Обратите внимание – я не пролил ни капли крови. Примите это как знак доброй воли. Да?
Барон что-то пробормотал.
– Что? – прислушался Михаил.
Барон закашлялся.
– Мы согласились? – снова спросил Михаил, глядя в лицо барона.
– Да, – барон отвел взгляд.
– И запомните, в случае чего я не стану воевать с вашими бабами или пацанами. Я приду к вам и вашим доверенным людям. Надеюсь, все произошедшее не подорвет вашего авторитета в глазах окружающих? В комнате не было никого, кто мог бы насплетничать. Я уточнил это сразу.
– Спасибо, – сказал тихо барон.
– Я всегда готов к сотрудничеству, – Михаил выпрямился, поставил на место стол, поднял и расставил стулья. Потом обошел вокруг стола и, не напрягаясь, поднял с пола своих оппонентов и рассадил их вокруг стола.
– Один стульчик мы все-таки сломали, – неодобрительно покачал головой Михаил, – как же теперь быть с этим почтеннейшим?
– На полу посидит пока, – с трудом сказал цыганский барон.
– Хозяин – барин. Или барон. Только когда он придет в себя, скажите ему, что бросаться с ножом на гостя – верный способ на этот же нож наскочить. Так мы договорились?
– Договорились, – медленно произнес барон.
– Тогда я пошел. А вы отзовите своих дамочек и деток с чужих участков, – неудобно как-то. Если я вам понадоблюсь – ищите в Норе. Только, пожалуйста, чтобы не было недоразумений, ко мне можете прийти либо вы лично, либо кто-нибудь из них, – Михаил обвел рукой всех присутствовавших в комнате.
– Ладно.
– И помните, я действительно хочу с вами дружить. Если я чем-то смогу вам помочь – только скажите. До свидания.
Михаил вышел из комнаты.
Многие слышали грохот и крики, доносившиеся из комнаты, предполагали, что это учат наглого парня не быть таким наглым. Яша с напарником живо описали сцену у калитки, поэтому сочувствующих Михаилу в радиусе десятка кварталов можно было не искать.
Трудно сказать чьего именно появления ожидали заинтересованные лица на пороге комнаты, но уж точно не Михаила. Наступила немая сцена. Онемение быстро распространилось по дому и двору, даже цыганские дети, которых обычно невозможно заставить просто помолчать, еще и замерли, словно парализованные, на всем пути Михаила до калитки.
Сунувшийся было в обеденный зал напарник Яши был встречен не слишком доброжелательно. Как, впрочем, и сам Яша, появившийся через полчаса. Вот его не просто выругали, его еще немного побили, так, до первой крови. Не для того, чтобы искалечить или наказать, а для того, чтобы запомнил сопляк, за кем можно, а за кем не стоит следить. Правда, предварительно Якова выслушали.
– Дядя Вася, – Яша был одним из нескольких десятков племянников цыганского барона, – дядя Вася, я пошел за ним, удивился очень и пошел. Я ж не знал, что нельзя. Просто подумал, что ты узнать захочешь. Вот святой истинный крест – не знал. Значит, я за ним иду, по другой стороне, ну по той, где баба Марина живет. А он не оглядывается. Такой спокойный идет. Я тихо за ним. Мимо магазина, потом на гору, к колонке, а потом к базару. Там, где деньги меняют.
Он и там не останавливался. Прошел к барахолке, свернул за киоск и пропал. Я тоже свернул – нету. И прятаться там было негде, честное слово, дядь Вася. Не было там никого, за киоском, пусто. Я прямо перепугался. У него какое-то лицо странное было, как он от вас вышел. Сюда шел, нормальный был, живой. А как вышел – глаза неживые. Я потому и пошел. А потом сразу сюда, хотел спросить…
Вот с этого места рассказ Якова прервали и стали учить.
Василий Васильев был цыганским бароном. Это означало известную силу и некоторое влияние. Еще это означало, что он умел отличать пустую угрозу от серьезного предупреждения. И первое, что сделал барон после того, как способность ходить полностью восстановилась, приказал немедленно убраться в свое расположение всем силам вторжения на территорию Крыс.
И ни у кого из девяти участников беседы с Михаилом не возникло мысли, что барон поступил неправильно.
Сомнения в правильности поступков стали возникать у Геннадия Федоровича. Причем, как поступков своих, так и поступков Андрея Петровича. Гире выпало убедиться в правильности поговорки о том, что пессимист – это хорошо информированный оптимист.
Особым оптимизмом после ночных взрывов в клубе мысли Геннадия Федоровича и так не отличались, а по мере поступления информации они вообще стремительно стали скатываться к безысходности. Шум, поднятый пылкой возлюбленной Глыбы, достиг ушей Геннадия Федоровича. Предварительное расследование, проведенное Братком, выявило, что Глыба куда-то исчез, а быстрое, но более тщательное расследование показало, что и домой боксер не приходил.