— Уточнишь время и перезвонишь! — Дрон отключил трубку и задумался. Потом, усмехнувшись каким-то своим, по-видимому, не слишком веселым мыслям, поднялся из-за стола и пересек кабинет в направлении бара. В самой его глубине стоял коньяк, заранее приготовленный им для этого дня… Наполнив рюмку, он шагнул было назад, к своему столу, когда дверь кабинета распахнулась и влетел возбужденный Панкратов.
— Быстро же ты доехал, — удивился Дрон и добавил: — Гражданин начальник…
— С чего бы это вдруг такие слова? — Валентин тоже удивился. — Смотри, не накаркай сам себе!
— В приметы я не верю! А ты сегодня какой-то взъерошенный. Давай-ка выпьем…
И, достав вторую рюмку, он наполнил ее так же, как и первую, до краев.
— Спятил? Посреди бела дня!.. Нет, мне еще за руль садиться.
— Мне тоже не на лошадь, — заверил его Дрон. — Но от одной рюмки с координацией никаких нарушений не будет… Или тебя уже вышибли с должности, если начал бояться гибэдэдэшников?..
— Скорее, наоборот.
— Звание, что ли, новое дали? Тем более есть повод! Держи! — И он чуть ли не силой заставил Панкратова взять рюмку.
— При чем тут звание? Слушай, ты сегодня просто слова не даешь сказать!
— И не дам! Думаешь, я каждый день пью по утрам в одиночку?
— Это было бы, по меньшей мере, странно.
— Что ж тут странного? Тривиальный алкоголизм… У меня сегодня дата… Особая!.. Ровно девять лет назад вышел на свободу. Я бы и без тебя выпил, но раз пришел — должен поддержать, иначе обижусь.
— Ну ладно, будь! Ух ты! Отличный! — Панкратов опрокинул коньяк одновременно с Дроном и крякнул.
— Другого не держим… Ну теперь можно и к делу.
— Да… Так вот. Меня вернули к прежней работе.
— Я даже догадываюсь, кто ради этого постарался, — ухмыльнулся Дрон. — Ну и что же?
— Контролируя ход следствия, я в два счета сумею отдать Стаса под суд. Поэтому, Антон, можешь трубить своим людям отбой…
Дрон посмотрел на Панкратова с легким сожалением и покачал головой:
— Складно трубишь ты, начальник. Но, увы, у нас так дела не делаются.
— То есть?
— А очень просто. Работают тут очень серьезные люди, заряжены они были основательно, а такие приказы обратного хода не имеют…
— Не может быть… — Валентин растерянно посмотрел на Дрона.
— К сожалению, может. Машина запущена, и остановить ее уже не в моих силах… Единственное, если хочешь вывести Стаса из-под удара, расскажи ему все и уговори исчезнуть… Вариант, который тебе, кажется, не подходит… Так?
— Конечно!
— Тогда остается только уповать на Господа Бога. Иногда лавина, сходящая с горы, не зацепляет какого-нибудь лоха-везунчика, притаившегося под уступом…
— Постой, ты же не собирался уничтожать его физически?..
— Я и сейчас не собираюсь. Даже не думай об этом, майор. Ты должен знать: к мокрухе я брезглив… Речь идет о том, чтобы выбить из-под Стаса его финансовое царство. Впрочем, судьба разорившегося бизнесмена всецело зависит от него самого. Так что и тут есть варианты…
— Ты меня пугаешь, — покачал головой Панкратов. — А как же Вика? Если не ошибаюсь, деньги-то у них общие?
— У Вики есть свое дело и свои деньги.
— Но не такие, как у Стаса!
— Ну и что? Ну начнем черную икру через день кушать, перемежая с красной… Ну, пересядем с «ягуара» на скромный «мерседес»… Тебя это волнует?.. А насчет Викиной безопасности мы вчера уже говорили. Все остальное — лирика или… или оттенки дерьма. И можешь с ней быть откровенным настолько, насколько сочтешь нужным.
— Слушай. — Панкратов нерешительно посмотрел на Дрона. — А если все-таки попытаться хотя бы смягчить, позвонить этим людям…
— Нет, Валя, невозможно… Все, майор, у меня больше нет времени, надо ехать. И я даже не могу взять тебя с собой, чтобы договорить в машине.
— Да уж, поговорили…
Панкратов поднялся и медленно направился к двери. На пороге оглянувшись, он увидел, как Дрон торопливо набирает на сотке очередной телефонный номер, явно уже не имеющий к их общему делу никакого отношения.
17
Цыганский табор, который и являлся целью поиска, эти двое обнаружили на опушке леса, сойдя именно на той станции, которая была последней в их списке.
— Костром пахнет… — Старший из двоих, приземистый круглоголовый парень с выступающими сквозь майку бицепсами, потянул носом.
— И супом, кажется, — согласился второй, повыше и потоньше. — Пошли, крайнюю палатку видишь? Этот старикашка сказал, что в крайней… Значит, там.
Стараясь действовать незаметно, они подобрались к крайней палатке и заглянули внутрь.
— Ну и вонища… — прошептал еле слышно первый. — И не видно ни хрена со света…
— Тише ты! — предупредил второй. — Пусто, что ли?.. Давай вперед.
— Почему именно я? — тихо возмутился приземистый, но тем не менее запустил руку в вонючий полумрак и… извлек оттуда чумазого человека, одетого весьма странно — в некое подобие невероятно грязного и драного пончо.
Существо чихнуло и издало что-то, отдаленно напоминающее рычание.
— Тихо-тихо! — посоветовал ему мускулистый. И добавил, обращаясь к товарищу: — Вроде тот…
Ну-ка достань еще раз фотографию, сравним для верности! Не того притащим — адвокат голову открутит…
Длинный извлек на свет цветной снимок, на котором Левушка был запечатлен в тренажерном зале, с сияющим лицом, повернутым к объективу. Некоторое время детективы сравнивали изображение с плохо узнаваемым оригиналом и, наконец дружно кивнув головами, поспешно поволокли свою практически не сопротивлявшуюся добычу в сторону станции.
Сами цыгане, суетившиеся в этот момент у своих костров в другом конце опушки, этого происшествия не заметили…
— Станислав Алексеевич. — Катя робко потопталась на пороге кабинета своего шефа. — Вам Чернов звонил… Просил передать, что Панкратова снова видели у Дрона. Содержание разговора неизвестно.
— О’кей, Катюш, свободна…
Дождавшись, когда за секретаршей закроется дверь, Стас неторопливо набрал нужный номер:
— Приветик… Ну как ты там? Да?.. А у меня полная пурга. Наш общий друг опять встречался с Дроном… Думаешь, пора? Вот и мне кажется, что ничего, кроме тяжелой артиллерии, уже не остается… Ладно, пока.
Почти сразу он набрал следующий номер:
— Соедините меня с Тушковым, пожалуйста. — На этот раз голос Стаса был сух и официален. — Какой еще начальник отдела режима?! Я вас прошу соединить меня с заместителем главного прокурора Туш-ко-вым? Это Веригин! Привет тебе! — Голос банкира снова смягчился. — У тебя там девушка что, проблемами со слухом страдает?.. Ах новенькая… Тогда ясно… Слушай, у меня к тебе дельце одно… Да нет, не то чтобы очень важное. Скорее для тебя оно важное: есть такой человек Дронов Антон Михайлович, судимый, одна тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года рождения… Я и не сомневался, что ты о нем наслышан… Да… Короче, сей господинчик мне угрожает, надо бы обезвредить его… Да знаю я, сколько это стоит! Выставишь мне счет в бразильских крузейро, я как раз собираюсь лететь в Рио… Все, лады! И не затягивай… Пока!
Положив трубку, Веригин некоторое время посидел молча, глядя прямо перед собой в одну точку. По его лицу бродила улыбка, смысла которой не разгадал бы, пожалуй, никто из всех знакомых банкира — как друзей, так и недоброжелателей. Кроме Кати. Потому что, едва заглянув в кабинет шефа и увидев его лицо, девушка испуганно прикрыла дверь и вернулась в приемную.
— Хватит, Валентин, оправдываться. — Настя опустила глаза и переставила с места на место флакон на своем рабочем столе. — Я ведь понимаю, что тебе удобнее верить, что Павел мертв… И… и мне тебя, если хочешь знать, жалко…
— Жалко? — Он растерянно посмотрел на девушку.
— Ты очень хороший, правда. Но я люблю Павла, так уж вышло. И поэтому мне тебя жалко.
— Говорят, жалость унижает человека. А меня вот почему-то она радует. И обнадеживает…
— Это потому, что ты думаешь — Пашу расстреляли. А я вот так не думаю! В общем, не надо обнадеживаться.
Неожиданно Настя фыркнула и, перехватив удивленный взгляд Панкратова, тут же пояснила:
— В салоне сплетничают, будто ты ходил на прием к Либидовскому.
— Куда я ходил?!
— Ты что, советовался с ним, как завоевать мое сердце?
— Совсем все оборзели? — Панкратов посмотрел на Настю с сожалением. — Ты что же, считаешь, что завоевание твоего сердца задача чисто сексологическая?
— Я — нет, но большинство мужчин именно так и думают.
— Значит, я отношусь к меньшинству. Потому что считаю, что тайна женского сердца не подвластна никакой науке. Тут уж скорее мистика поможет…
— Это заговоры, что ли, и всякие там приворотные зелья?
— Что-то в этом духе… А что касается Либидовского — да, мы с ним разговаривали в его кабинете. Только это не я был у него на приеме, а он у меня на допросе… На самом деле Арнольд лучше остальных знает ваш салон изнутри: кто, с кем, когда и сколько… Вот об этом мы и говорили…
— Но ведь тебя же отстранили от дела?
— Во-первых, с доктором мы пообщались еще до этого. А во-вторых, уже вернули.
— Как у вас быстро все меняется!
— У вас тоже… А если честно, Настен, глаза бы мои на это все не смотрели! Они как пауки в банке… Хочется эту банку взять и задвинуть куда подальше, чтобы не видеть… К сожалению, моя работа — растаскивать пауков, чтобы они потом имели возможность снова пожирать друг друга.
— Послушай… — Настя испытующе посмотрела на Панкратова. — А Виктория — она что, тоже паучиха?..
— Хотелось бы верить, что нет… Тем более что «паучиха» звучит еще страшнее, чем «паук»… Слушай, ну их всех к черту, а? Пошли лучше в кафе, дерябнем по коктейлю с корнем мандрагоры? Корень я из дома принес.
— Корень мандрагоры — это, по-моему, как раз что-то магическое, — притворно сдвинула брови Настя.
— Вот мы сейчас на тебе это дело и проверим! — пообещал Панкратов. — А вообще действительно надежнейшее средство: я его дома на кошке испытал. Поверишь — до сих пор в меня влюблена!