ений, ведущих в никуда.
Фигуры вновь заняли свои места: две шеренги с одной стороны доски, две с другой. Смена белых на чёрные не изменила ничего, ход, ответ, снова ход. Охранники откровенно скучали, но следили за нами всеми внимательно.
- Перестаньте... - сказал я тихо. - Семён, прекрати это, хватит.
- Э-э-э, нет! Ты должен проникнуться, парень, прочувствовать. Мне-то не дано даже в батарейки пойти, рылом не вышел, но ты у нас - новая звезда и потенциальный герой. Тебе надо окунуться в это дерьмо поглубже, чтобы вкус во рту стоял.
Я попытался отойти, отвернуться, не видеть этого больше, не слышать стука паршивых пластиковых фигур по доске и табуретке, но нет: стоящий рядом охранник грубо развернул меня лицом к столу:
- Смотреть! Приказ начальника Центра!
Вот же сволочи... Нет, меня не накрыло, как я ожидал, я по-прежнему видел именно людей, не сгустки тумана и узелки светящихся нитей. Но людей передо мной не было, только пара андроидов, отыгрывающих даже не разные - одну бесконечную партию в чёртовы шахматы.
На руке Какиса мелко завибрировал браслет-терминал. Семён глянул на него, нажал пару раз пальцем на экран, кивнул неизвестно кому.
- А теперь ты садись, сыграй.
- Дурак, что ли? Где я - и где шахматы?!
Но Какис уже скомандовал "батарейкам", один из них так и застыл, согнувшись, с пешкой в скрюченных пальцах, не успев поставить её на доску, второй послушно вскочил и отошёл в сторону.
- Садись, он не страшный. Тупой просто, всё, что умеет - выполнять команды. Поиграй, подумай о жизни, каково оно так будет прозябать. Давай, сам садись, пока охранники не вмешались.
И куда мне было деваться?
Верно. Только сесть.
* * *
Городок Лось-Подвальный был знаменит чуть менее своих собратьев с названиями, изобретенными в древности не без влияния медовухи-ректификата: расположенного неподалёку Гусь-Хрустального и воронежского Конь-Колодезного. Вдумчивый географ и краевед вспомнит ещё и Елань-Колено, но это и вовсе за гранью добра и зла. Как и геральдический чёрный бабр на гербе Иркутска, зверь неясного происхождения, но определённо хищный.
Лось-Подвальный знаменит был двумя вещами: табачной фабрикой, давно закрытой за ненадобностью, и собственно подвалами, давшими имя городку. Никто не знает, что в них такого особенного: Аджимушкайские каменоломни или московское метро и глубже, и масштабнее, но так уж получилось. А в целом - город как город, таких районных центров в русской глубинке немало. В Золотое кольцо не вошёл по причине отсутствия памятников древнего зодчества, громкими скандалами не отмечен.
Последнее в силу того, что украсть в и так небогатых краях нечего.
Нани без интереса поглядывала из окна "крузера" на невысокие дома, новодел церквей и дороги, которые, конечно, ремонтировали исправно, но окончательно починить не смогут никогда. Улицы узкие, деревья зелёные, людей на тротуарах мало. Глубинка.
Центральная улица имени Емельяна Пугачёва начиналась от моста через Лосевку, поднималась в горку и дальше бежала до площади, разрезая город на две почти равные части. Угрюмая промзона, где уже давненько не выпускали "Приму" без фильтра и - некогда гордость завода - сигареты овальные "Полёт", осталась на окраине. Пугачёвская была наводнена магазинами, которые вернее было бы именовать лавками: крошечные торговые точки с названиями одно другого пышнее. "Мир деревянной ложки" сменялся "Вселенной пряников" и плавно переходил в "Галактику носков". На типовых "Магнитах" и "Пятёрочке" взгляд после эдакого отдыхал и радовался.
- Затейливо живут, - слегка удивившись, заметил Андрей. - Кучеряво.
- Не без этого. Хайпуют все.
Нани как раз объезжала здоровенную - от бордюра до бордюра - яму, работающую на дело борьбы с превышением скорости лучше любого лежачего полицейского. Чуть разгонишься - и прощай, подвеска. Таня сзади на "ниссане" аккуратно повторяла все маневры предводительницы команды, а вот Миха, который отказался ехать с ними, давно свернул куда-то на своём неприметном "уазике" и потерялся. Впрочем, он сразу предупредил, что во встрече участвовать не станет, да и вообще. Своих дел полно.
Нани была убеждена, что старый цыган засядет где-нибудь неподалёку от ресторана, следить будет, но на глаза ему лезть не с руки. Может, и к лучшему.
- Через пятьдесят метров поверните налево, - посоветовал навигатор. Грех спорить, не доставать же бумажную простыню карты - у Андрея была такая в сумке, но смешно ведь! - Маршрут закончен.
А и верно! Притормозив, Нани увидела вывеску "Растеряхинъ" на ближайшем домике. Приехали.
Машин возле ресторана по ранней поре было немного, скорее всего, команда прибыла гораздо раньше тех, с кем должна встретиться. Михи тоже не видно, хотя куда здесь спрятать "уазик"... Улица совершенно деревенская, узкая, заросшая берёзами вдоль заборов. Недалеко истошно лаяла собака, звенела цепью, гоготали за чьей-то оградой невидимые гуси. Кот вон чёрный на заборе спит, свесив хвост. Пастораль. Можно выгружаться.
Таня ловко припарковалась рядом, выпрыгнула из машины. Андрей и Маша по плану оставались здесь, посторожить машины. Не старое Чикаго, конечно, но если угонят - можно смело ставить крест на дальнейших планах.
Вон та, наверное, "шкода": номера московские, должны быть они, о ком дед говорил. Нани подошла поближе: пара молодых парней, кавказцы. Оба спят. Один аж руль обнял, растопырив пальцы, второй откинулся на спинку пассажирского сидения, выставив мощный кадык на худой шее. Изредка чмокает губами во сне.
Она постучала костяшками пальцев в стекло водительской двери, сперва тихо, потом громче и настойчивее. Никакой реакции, спят, да и всё. Подёргала дверь: заперлись. Совсем уж откровенно загрохотала по машине - бесполезно.
- Может, им окно выбить? - деловито спросила Таня.
- Да ну, брось... Это не они, наверное. Ошиблись мы, иначе бы они сами выскочили нам навстречу. Пойдём в кабак.
Нани с Татьяной пошли в "Растеряхинъ": не сидеть же на скамейке у входа, хоть она и резная вся, в завитушках и причудливых петухах, произведение искусства.
- Или на улице подождать? - засомневалась Таня.
- Да ладно тебе! Сейчас по чашечке латте с круассанами, салат с авокадо и смузи. И Маше с Андреем что-нибудь вынесем, не завтракали же толком. Если эти парни на встречу приехали - проспятся и подойдут.
Нани всегда была оптимисткой, что и говорить.
Когда денег в семье валом, здоровье отменное, а внешность смело позволяет претендовать на "Мисс Вселенную" (было бы ещё надо так заморачиваться!), оптимизм и вера в завтрашний день возникают как бы сами собой. Но латте с авокадо в "Растеряхине" не было. Хмурый сонный паренёк, при взгляде на наряд которого в памяти всплывали позабытые понятия "поддёвка", "картуз" и почему-то "сбруя", предложил чаю с калачами. А если дорогие гостьи подождут, то и окрошки - просто повар Никита тоже проспал, и морковь ещё не порублена.
Нани озадачилась морковью в окрошке, но тактично решила не уточнять. Мало ли что, местный рецепт, эдак ещё и водку вместо кваса нальют в месиво. Просто отказалась, вежливо уточнив, не ждут ли их здесь другие гости.
- А как же! - ответил половой. - В отдельном кабинете-с вкушают. Велели сразу к ним и проводить.
- Тогда чего ж ты нам про окрошку втираешь? - недовольно спросила Татьяна.
- Ну так это... Выручку тоже никто не отменял, - справедливо заметил паренёк. Получив на чай тысячу, он, правда, просветлел лицом и дальше уже не тормозил: отвёл в кабинет, как и было велено изначально.
Оформление ресторана внутри было под стать скамейке и расписной вывеске.
Таня, в детстве ходившая в художественную школу, шла по коридору зажмурившись, едва не натыкаясь на углы и стены. Видимо, глаза резало. Нани, хотя и считала себя в душе русской грузинкой (а куда денешься, если обе крови слились?) просто морщилась. Бог знает, откуда взялся этот стиль, помесь византийского с родными болотами, но готика всегда была как-то ближе. На худой конец, светлая простота скандинавов или индийские вычурные храмы, но не петухи с лицами запойных пьяниц, не озёрные девы в лирических пейзажах средней полосы после ядерной атаки и не остальной а-ля рюсс. Хорошо хоть, народные песни не орали из динамиков, заставляя дрожать среднее ухо. В этом плане "Растеряхинъ" подкачал: негромко играл Стинг, рассказывая о суровом одиночестве в Нью-Йорке.
- Господа? К вам тут сударыни! - деликатно постучав, половой сунул голову в приоткрытый дверной проем и доложился. - Ждёте-с?
- А то! - громыхнул кто-то внутри. - Веди, брателло, веди! Час уже шконки мнём.
Так значит так. Отстранив паренька, явно нацелившегося на ещё одну картинку с городом Ярославлем, Нани зашла в кабинет. Таня просочилась следом, едва не прищемив нос половому дверью.
За скудно накрытым столом: ну да, чай и калачи, мужики тоже не рискнули с окрошкой, сидели двое. Большой и маленький, так их Нани про себя и назвала. Где, из каких глубин девяностых выкопал их дед Леван, сказать было сложно, но вместо Стинга сейчас бы не помешала музыкальная тема из "Бумера". Рингтончик, как когда-то было модно. Оба в кожаных куртках, несмотря на жару, накинутых на блестящие спортивные костюмы. Поблескивали золотые цепи на шеях, а подмышку куртки у маленького явно оттопыривал пистолет.
- Клим, - сказал большой.
- Серёга, - добавил маленький. - Можно Порох, меня все так зовут. Взрывной я очень.