— А что нам известно о жертве?
Кристер мрачно покачал головой, что само по себе ничего не значило: к любому делу он всегда приступал с мрачным видом.
— Ничего. Мы проверили всех подходящих по возрасту женщин, которые на сегодняшний день объявлены пропавшими без вести. Ни единого совпадения. Есть опасность, что о ее пропаже вообще никто не заявит, и в этом случае у нас вряд ли получится ее идентифицировать. Блондинка тридцати с небольшим — что это за приметы?
— Будем искать тем не менее, — вздохнула Юлия с безнадежной иронией. — Не сдаваться же сразу только потому, что у нее нет характерной родинки на подбородке.
Кристер вздрогнул, но покорно пожал плечами, и Юлия повернулась к группе. Она сделала движение в сторону Мины, и Рубен заметил, как та попятилась, словно из опасения столкнуться с Юлией еще раз. Он задался вопросом, как Мина занимается сексом. Или проблема решается без постороннего вмешательства, при помощи какой-нибудь стерильной бактерицидной штуки? А может, заставляет парня предварительно вымыться в каустической соде? Надеть такой хрустящий комбинезон, в каких ходят медики, но с маленькой дырочкой спереди… Рубен громко фыркнул — и осекся под строгим взглядом Юлии.
Он выпрямился на столе, но в воображении продолжал видеть Мину в объятиях любовника в пластиковом комбинезоне. По какой-то непонятной причине у парня было лицо Винсента.
— Кристер, ты будешь заниматься установлением личности жертвы. Педер с лупой пройдется по бумагам криминалистов. Тебе не нужно объяснять, что нам важна малейшая деталь. — Юлия повернулась к Винсенту: — Педер — виртуоз работы с бумагами. В считаные часы просматривает списки, которые у любого другого из нас отняли бы недели времени. И ничего при этом не пропускает.
Педер слегка покраснел, но, похоже, остался доволен комплиментом.
— Рубен… — начала Юлия, но тот перебил ее:
— Я возьму на себя ящик.
— Именно. Нас интересует информация о материалах, производителях, конструкции — все, что может дать нам хоть какую-нибудь подсказку о том, кто мог его купить или сделать. Насчет мечей тоже выясни… и прекрати на меня пялиться.
Рубен поднял глаза к потолку и лукаво улыбнулся. «Ла Перла»…
— Поговоришь с судмедэкспертами, Мина, — продолжала Юлия. — Что они думают насчет порезов и всего остального. Я уже обсуждала с экспертом трещины на ее часах. Ну а вы, Винсент, попытаетесь дать нам профиль преступника.
— «Попытаетесь» — правильное слово, — заметил Винсент. — Я, как уже говорил, не имею специального образования. Только некоторый опыт, совершенно из другой сферы, который иногда позволяет мне делать верные наблюдения.
— В любом случае мы будем признательны, если вы дадите нам хоть какую-нибудь зацепку.
Итак, она всерьез решила взять менталиста в работу. Допустить к секретным полицейским базам, что уже слишком. Чаша терпения Рубена переполнилась.
— Ну всё, хватит, — сказал он. — Парень — шоумен, его работа — развлекать публику. А мы полицейские. Неужели будем его слушать?
Все притихли и разом повернулись к Рубену. Нависшую тишину можно было резать ножом.
— У нас остается совсем немного времени, прежде чем об этом узнает пресса, — сдерживая возмущение, проговорила Юлия. — И мы должны испробовать все возможные способы…
Рубен снова всплеснул руками. «Сдаюсь, — вот что это могло означать на этот раз. — Так оно бывает, когда всем заправляет женщина».
— В таком случае, — объявил он, вставая, — я отправляюсь в лабораторию судмедэкспертизы. Вот только заскочу в магазин магического инвентаря за хрустальным шаром.
После того как мужчины покинули комнату, Мина и Юлия встали у доски с фотографиями. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы Мина почувствовала себя грязной. Алкогель для рук она забыла на столе.
— И что будет дальше, как ты думаешь? — спросила Юлия.
— Не знаю, — ответила Мина, не отрывая взгляда от фотографий. — Встретили его, во всяком случае, без оваций.
Она потерла предплечье, чтобы удалить омертвевшую кожу, которая, конечно, там уже была, учитывая время суток.
— Но ты и вправду думаешь, что он сможет составить профиль? Похоже, он сам не слишком в этом уверен.
Мина пожала плечами:
— Я думаю, что этот человек видит вещи, которые до сих пор проходили мимо нашего внимания. И потом, разве у нас есть выбор? Если, конечно, мы не хотим снова гоняться за греками средних лет. Что касается меня, я дала бы ему шанс. Я хочу работать с Винсентом. Нам нужна соломинка, за которую можно было бы уцепиться, и он вполне подходит на эту роль.
— В таком случае ты должна быть уверена в нем на сто процентов. Сама видишь, сколько среди нас скептиков, которых придется переубедить. Я, конечно, не о Педере. Но Рубен и Кристер, похоже, не едут в этом поезде с нами. Рубена и вовсе нет на платформе.
Юлия ушла, оставив ее в одиночестве. Мина вздохнула. Совещание вылилось в катастрофу — трудно было увидеть в этом нечто иное. Даже если Винсенту и доверили составить профиль преступника, коллеги вряд ли станут его слушать. Но Мина не была настроена так просто от него отступиться. Во время совещания Винсент вел себя слишком сдержанно и никому ничего не пытался доказать. Но ведь до того он сам говорил ей о групповой динамике и о том, что прежде всего ставит перед собой задачу найти в ней свое место. Жаль, что из этого мало что получилось…
Это Рубен все испортил. Можно ли так предвзято судить о человеке? Уже после встречи в «Ривале» Мина решила, что будет работать с менталистом, но, похоже, ее решения не имели силы в стенах консервативного полицейского заведения.
Снимки на доске. Взгляд сам собой переходил от одного к другому. Пронзенное мечами окровавленное тело внутри ящика. Белые трусы, майка. Мина не хотела этого видеть. Один из мечей пронзил голову женщины со стороны затылка и вышел через глаз. Классический трюк, только в исполнении безумца.
Квибилле, 1982 год
Яне потерлась туфлей о камень, соскребая глину. Как же она это ненавидит!.. Идея переехать в деревню принадлежала не ей, так почему Яне должна страдать?
— Иди сюда, Яне! — позвал младший брат. — Мы не начнем резать торт без тебя.
Мама уже сидела на лужайке. Как всегда, в платье, которое сшила сама.
А ведь когда-то она их покупала. Сегодня мама, по крайней мере, выбрала одно из самых красивых, с леопардом. Уму непостижимо, где она только умудрилась раздобыть такую ткань. Мама проявляла невероятные способности, когда дело касалось тканей. Шикарное платье, пусть даже домашнего пошива. Если б еще не босые ноги… На голове венок по случаю дня рождения. Яне вздохнула, стараясь игнорировать замечания брата.
Ей скоро шестнадцать, и половина жизни прошла в этой глуши. Они с мамой прибыли сюда первыми. Летом 1974 года мама уволилась с работы, и Яне пришлось оставить своих стокгольмских подруг только потому, что ее хипповая мама нашла себе компанию на хуторе неподалеку от Квибилле — небольшом халландском[4] поселке, о котором знать никто не знал бы, если б не большая сырная фабрика.
С сыра начинались достопримечательности Квибилле, им же они и заканчивались.
Но Яне жила даже не в самом Квибилле, а в его окрестностях, где не могла ни надеть, ни обуть ничего приличного, потому что повсюду была глина. Она взглянула на туфли — белые подошвы уже не спасти. Как же она все-таки все это ненавидит…
Яне вошла в дом, сняла туфли и, вздохнув, сунула ноги в большие резиновые сапоги. Если мама решила здесь остаться, это ее дело, а у Яне своя жизнь. Она спустилась на лужайку, к маме и брату. И задала свой обычный вопрос:
— Когда мы переедем, мама?
— И тебе доброе утро, детка! — Мама помахала рукой.
— Но ведь у Эрика получилось, — пробормотала Яне. — А мы чем хуже?
Эрик был один из маминых знакомых. Вот уж кто действительно появился ниоткуда… Но Эрик выдержал только полгода. Когда мама забеременела, жизнь на природе сразу ему опротивела. Он сбежал. Ходили слухи, что Эрик вообще не увольнялся из банка в Стокгольме, а просто взял отпуск на несколько месяцев. Другие говорили, что он работает дистрибьютором в какой-то фирме по продаже спортивных товаров. Мама с Яне не знали, чему верить. Мама не имела ни малейшего представления даже о его местонахождении.
— Ты же понимаешь, — сказала она, — как нелегко найти работу в деревне. Но здесь, по крайней мере, все дешево. И потом, старушка, ты прожила здесь почти столько же, сколько в городе. Ты просто все забыла и в своих фантазиях превратила город в сказку. Поверь мне, это не так. Здесь нам лучше, гораздо лучше, клянусь тебе. Но не будем больше об этом. Сейчас мы приступим к торту, но сначала — сеанс белой магии.
Мама выглядела усталой, такой уж выдался день. Продолжать спор, портить ей настроение — не самая удачная идея.
— Это мой подарок ко дню твоего рождения, — объявил младший брат и начал представление.
На нем был плащ, который Яне сшила к его прошлому дню рождения и который теперь становился ему мал.
— Я тоже приготовила подарок, — сказала Яне и протянула маме маленький пакет. — Но для начала ты должна прочитать открытку.
В пакете был лист бумаги, весь исчерканный непонятными линиями и буквами. Мама повертела его в руке.
— Но как же я… — озадаченно пробормотала она.
Яне вздохнула. Как же ее бесило, когда люди отказывались даже попытаться…
— Это что-то вроде оригами, — подсказала она.
Мама посмотрела на нее с непониманием.
— О боже, значит, бумажный самолетик или… Ты хочешь, чтобы я его собрала? — Она рассмеялась. — Здорово придумано!
Мама старалась так, что даже высунула кончик языка. Она сгибала лист по линиям, но ничего не получалось. Яне напоролась бедром на сук под одеялом. Вот уже несколько минут она безуспешно пыталась нащупать более-менее удобное положение. Похоже, ей никогда не свыкнуться с этим хутором.