— Иди сюда, Айна! — кричал тот, в ком Мина безошибочно угадала Первого Парня в классе. — Я тебе прицеплю!
Шутка была вознаграждена взрывом хохота.
Мина уже представляла себе Винсента, пробирающегося сквозь толпу, окутанную облаком подростковых гормонов. Если они его узнают, вряд ли он придет от этого в восторг, но что оставалось делать? Провести его через толпу? Или предложить боковую дверь? Одного взгляда на молодежь было достаточно для стойкого ощущения нечистоты. Надеть перчатки? Только не в этом случае.
Мине казалось, что их запах уже витает по всему зданию, окутывая ее тошнотворным облаком. Винсенту придется за себя постоять. В работе полицейского немного глянца никогда не бывает лишним. Даже если речь идет о сорокасемилетнем менталисте.
— Эй, Винсент! — закричал кто-то.
Мина была впечатлена. Оказывается, они знают в лицо не только звезд «Тик-Тока».
— Ого, менталист Винсент теперь служит в полиции? — снова подал голос Первый Парень. — Теперь у них точно никаких шансов.
Наконец Винсент миновал регистрационную стойку, и школьники за его спиной как будто сразу забыли о нем. Учительница в очередной раз возвысила голос, пытаясь привлечь внимание класса.
— Что, молодое поколение наступает на пятки? — Винсент кивнул Мине.
— Ты очень удивишься, но именно громкоголосый, который пошутил в твой адрес, собирается подавать документы в полицейскую школу.
Винсент понимающе улыбнулся и пошел к лифту.
— С чего ты вообще вдруг решила встретиться со мной в полиции? — спросил он. — Я здесь не самый желанный гость, как мне показалось.
— Я имею право обедать с кем хочу, — ответила Мина. — Кроме того, сейчас здесь нет никого из группы, кроме меня. Мы разыскиваем Даниэля Баргабриэля из кафе. Вчера он не вернулся домой после работы и пропал. Угадай, кого отправили к нему домой со слесарем? Рубена, который упорно продолжает называть Баргабриэля «Гаргамелем».
Они подошли к лифтам, где уже ждали три человека, и Мина, не останавливаясь, повернула в сторону лестницы. У нее не было никакого желания трястись в кишащем бактериями железном ящике. В конце концов, всему есть предел.
— «Баргабриэль» значит «сын Габриэля», — пояснил Винсент, вроде как задержавшийся возле лифтов, но потом уверенно последовавший за Миной. — А «Рубен» означает просто «сын», так ему и передай. Куда ты, собственно, меня ведешь?
— Мы идем есть, — бросила Мина, убегая вверх по лестнице. — Вот только заскочу в кабинет за кошельком.
— Рубен убежден, что Даниэль и есть настоящий преступник, — продолжала она на ходу, — и что мы имеем дело с чем-то вроде любовного треугольника. Или, как бесподобно выразился сам Рубен, «я выслушал много красивых версий о серийных убийцах, римских часах и тому подобном, но Даниэль просто трахал их обеих, вот и всё». Он еще сказал, что «долгий опыт работы в полиции подсказывает мне, что самая простая версия и есть верная».
— Насколько долгий? — Винсент запыхался. Не каждый день ему приходилось бегать по лестницам здания полиции.
— Ну… — Мина как будто не сразу поняла смысл вопроса. — Рубен поступил в полицейскую школу годом раньше меня.
Винсент расхохотался, так что по лестничной клетке прокатилось эхо.
— Другими словами, я не прав во всем с самого начала… Но что говорят остальные? И потом… так ли уж тебе обязательно перепрыгивать через ступеньку?
— Прости. Может, тебе нужна трость?
— Не забывай, что тебе нужен мой высокоэффективный мозг, — наставительно заметил Винсент. — Моя физическая подготовка не имеет к этому никакого отношения. Сколько этажей еще осталось?
— Два, но почему бы тебе все-таки не отдохнуть?
Винсент, остановившись, прислонился к стене. Мина спустилась и встала рядом с ним.
— Остальные не уверены, что Рубен прав, — ответила она на вопрос Винсента. — Многие вещи, которые сейчас кажутся нам странными, в конечном итоге могут оказаться странными, но не более того. Само по себе это ни о чем не говорит.
— Позволь с тобой не согласиться. Я почти уверен, что это обратный отсчет. Даниэль может вывести нас на верный путь, но он не похож на убийцу. Все только начинается.
Винсент опустился на ступеньку, Мина рядом.
— Жаль, конечно, что в кафе, где в последний раз видели Туву, нет камер наблюдения. Хотелось бы видеть, кто побывал там накануне ее исчезновения. Черт…
— В кафе, может, и нет, но… — Винсент поднял бровь, как будто его осенила догадка: — А что там рядом с кафе, ты не помнишь?
Его взгляд сфокусировался на том, чего здесь не было. Глаза двигались, как будто Винсент осматривался вокруг, продолжая говорить:
— «Севен-Илевен», вход, как всегда, на углу здания. Скамейка вокруг дерева. Переполненная велосипедная стоянка. Два ресторана, один пустой, в другом ни одного свободного столика. Уличная кухня, пять человек в очереди. А на другой стороне улицы… Есть! Там же офис банка, прямо напротив. Почти уверен, что это «Нордеа», и у них должны быть хорошие камеры. То есть при известной доле везения…
— Ты гений! — Лицо Мины засияло. — Просмотр материалов Юлия, конечно, поручит Кристеру. У него взгляд наметанный.
— Кристеру? — удивился Винсент.
Мина улыбнулась:
— Я ведь тебе уже говорила. Даже если наша группа мало чем похожа на спецназ, у каждого имеется свой небольшой талант. Кристер, к примеру, часто замечает то, чего не видят другие.
— Да, это может быть кстати, — пробормотал Винсент.
— Надеюсь, что и в этом случае он зацепится за что-нибудь выпадающее из обычной картины, — продолжала Мина. — Что-нибудь такое, что происходило там всегда, но только не в этот раз… Ну, или не знаю. Это именно то, что считается его главным талантом. Кристер разглядит бабочку там, где другие видят обыкновенное чернильное пятно.
Винсент кивнул:
— Два этажа, говоришь?
Он улыбнулся с вызовом, а потом вдруг вскочил, помчался по лестнице и скрылся из вида за следующим пролетом. С его физической подготовкой все было в порядке. Винсент всего лишь хотел заставить ее опуститься на ступеньку, и у него это получилось.
— Винсент?
Тишина. Мина вздохнула, запустила руки в карманы и… нащупала в одном из них прямоугольный предмет. Кошелек!
Она совсем забыла, что уже взяла его раньше, и теперь не оставалось ничего другого, как только дожидаться возвращения Винсента. Мина подняла глаза на убегающий вверх лестничный пролет и улыбнулась сама себе.
Небольшой таунхаус в уппландском Весбю напомнил Кристеру дом его матери. Та же безупречная чистота, повсюду уютные безделушки, шторы тщательно отутюжены, и нигде ни пылинки. В гостиной громко тикают часы. Два потертых кресла и диван, выглядящий так, будто на нем еще никто не сидел; похоже, он слишком хорош для этого. У матери был такой же, только зеленый с лиловыми цветами. В солнечные дни она накрывала его простыней, чтобы обивка не выцвела.
— Хотите кофе?
Мэрта, мать жертвы, смотрела на него почти умоляюще. Кристер не любил кофе, после которого чувствовал себя слишком возбужденным. Ясность мысли, которая появлялась в голове после этого, тоже его раздражала. Куда как спокойнее весь день пребывать в полусонном рассеянном состоянии. Но Кристер знал, что кофе иногда нужен на работе. К примеру, люди чувствуют себя увереннее даже в присутствии полицейского, если беседа ведется за чашкой свежесваренного дымящегося напитка. В такой обстановке их легче разговорить. В конце концов, можно только пригубить для вида. А если совсем повезет, хозяйка предложит и чего-нибудь сладенького.
— Спасибо, с удовольствием, — ответил Кристер и оглядел кухню.
Гуннар уже сидел за столом, опустив глаза. Он как будто был не здесь — то, что Кристер не раз наблюдал у родственников убитых. Первая фаза, когда случившееся еще не вполне осело в сознании, зависнув на границе реальности. Требуется время, чтобы освоиться с этим.
Здесь все дышало уютом — именно этим словом, пожалуй, лучше всего описывалась суть того, что видел Кристер. Гардины с узором из брусничек, гармонирующая с ними по цвету скатерть. На подоконнике бегонии. Веточка в вазе как напоминание о Вербной неделе. На стене рисунок тушью в рамочке. Сокол, похоже.
— Величественная птица, — Кристер кивнул на рисунок.
Тишина в комнате уже давила, но он не хотел начинать разговор без Мэрты.
— Сокол-пилигрим, он же сапсан, — глухо ответил Гуннар и поднял глаза на рисунок. — Пейзажи Халланда непредставимы без этой птицы. Пилигрим — король среди соколов, чтобы вы знали. Развивает скорость до трехсот двадцати километров в час. Он — самый быстрый в животном мире. И фантастический охотник. Видит голубя на расстоянии восьми километров.
— Вы разбираетесь в птицах? — без энтузиазма спросил Кристер.
Чем он мог заинтересовать орнитолога-любителя? Кристер вообще был равнодушен к животным. Все, что были в его жизни, либо умирали, либо пропадали. Когда он был маленьким, дядя подарил ему котенка, к которому Кристер быстро привязался. Но однажды, вернувшись из школы, не нашел своего любимца в доме. Мама объяснила, что, должно быть, уходя, он оставил дверь открытой и котенок убежал. Кристер проплакал больше месяца. Спустя два года у него появился кролик, но и его постигла та же участь. С тех пор у Кристера вошло в привычку проверять на выходе из дома, хорошо ли закрыта дверь. И еще он понял, что не стоит ни к кому привязываться, ни к людям, ни к животным.
— Я, можно сказать, неофициальный профессор по птицам, — с довольным видом объяснил Гуннар. — Это давнее увлечение. Я повидал представителей четырехсот тридцати двух видов птиц из тех, что водятся в Швеции. И все потому, что шел по стопам великого сконца Бертиля Свенсона, который повидал четыреста пятьдесят девять видов.
— А сколько их всего в Швеции? — удивился Кристер, который никогда не понимал удовольствия днями напролет бродить по лесу с фотоаппаратом на шее.
— Пятьсот семь, — ответил Гуннар и замолчал.