Мина пожала плечами:
— Делай, сколько тебе нужно. Ты — официальный член следственной группы. Юлия утвердила.
— Юлия? А что говорит Рубен?
— Не думаю, что когда-нибудь видела его таким озабоченным.
Винсент открыл фотоприложение на смартфоне и начал делать снимки.
Такие ужасные вещи проще рассматривать на экране. Легче сфокусироваться на отдельных деталях, игнорируя целое. Показать именно те ракурсы, которые, по мнению Винсента, должен видеть Сайнс. Здесь, правда, возникает еще одна проблема. «Шкаф» нужно сфотографировать изнутри.
Винсент волновался. Он позаимствовал у Беньямина одну из его разноцветных пластиковых папок и уже успел пожалеть об этом. Легкомысленно-розовая, она могла придать его докладу налет несерьезности, но это было то, что подвернулось под руку. В конце концов, главное не папка, а ее содержимое.
То самое, которое он раскладывал на столе вот уже, наверное, десятый раз. Винсент всю ночь размышлял над тем, как ему убедить в своей правоте следственную группу. В любом случае это можно было сделать только при помощи того, что сейчас лежало перед ним.
В прошлый раз у него не очень-то получилось перетянуть их на свою сторону. Зато теперь Винсент знал, что способность к сосредоточению не у всех членов группы развита одинаково, поэтому и выбрал самые яркие, разноцветные фотографии, которые в любом случае должны были привлечь внимание. По сути, Винсент решил использовать старый риторический прием Марка Аврелия. Для начала он решил добиться расположения членов группы, представив им точку зрения, с которой они не могли не согласиться, а затем уже использовать это в своих целях. Теперь он исходил из того, что прав. И что они об этом знают.
Менталист снова собрал снимки в папку. Комплект можно было дополнить фотографиями из семейного архива, чтобы было четное число. Здесь главное было не ошибиться в выборе снимков. Осторожность превыше всего. Фотография из отпуска в Лас-Вегасе явно не подойдет. В тот день у Винсента болел живот. Это Астон захотел его «щелкнуть». И снимок, конечно, оказался насквозь пропитан плохим настроением Винсента.
Лас-Вегас. L — двенадцатая буква алфавита, V — двадцать вторая. 1222. 12:22 — в некоторых школах христианской нумерологии называют тройным зеркальным часом. Это напомнило Винсенту, что час назад он забыл пообедать. Теперь времени на еду не оставалось. Пора в путь, если он хочет успеть. В папке десять картинок. 1+0 = 1. Важна только одна картинка — та, которую ему предстоит создать в их головах.
Юлия ждала у регистрационной стойки в здании полиции.
— Здравствуйте, Винсент! — Она улыбнулась, пропуская его через турникет.
Винсент поднялся с ней на третий этаж, в такую же комнату для совещаний, где был в прошлый раз. Если, конечно, это не была та самая комната. Там уже собрались все — Педер, Кристер, Рубен и Мина. Они как будто ждали его. Рубен отвел глаза.
— Прошу прощения за опоздание, — начал Винсент. — Я до последней минуты готовил это выступление.
Юлия села рядом с человеком, которого Винсент видел впервые. Очки в стальной оправе, поредевшие на висках волосы, вязаный зеленый жилет, застегнутый на все пуговицы, и очень серьезное выражение лица. Если существовал архетипический образ психолога, этот человек соответствовал ему на все сто. Похоже, это и был пресловутый профи, о котором говорила Мина. Ян.
— Мы поделим нашу встречу на две части, — серьезно объявила Юлия. — Винсент выступит во второй, а начнем мы с Кристера и Яна. У нас есть какие-то подвижки, Кристер?
Юлия вопросительно кивнула, и Винсент заметил, что Кристер сглотнул, прежде чем ответить.
— Да, я просмотрел материал, отснятый видеокамерой, как я уже говорил. Там проходила масса народа — мужчины, женщины, парни, девушки, старики, молодежь, дети, даже какой-то чудак с хорьком. Поначалу я не видел ничего, что могло бы привлечь внимание, но потом присмотрелся и…
— Ближе к делу, — нетерпеливо перебила его Юлия.
Кристер сглотнул еще раз. Он выглядел совсем измученным.
— Да, и кое-кто показался мне знакомым. Я не мог разглядеть его лицо, но этот человек хромал. В общем, в нем было что-то…
— А потом подошел я и расставил все точки над i, — перебил Кристера Рубен и заложил руки за голову.
— Я знаю, Рубен. — Юлия строго посмотрела на него. — Дай сказать Кристеру.
— Да, да, — продолжал Кристер. — Я никак не мог его вспомнить, но тут подошел Рубен и сразу узнал его.
Рубен перегнулся через стол. Очевидно, его терпение подошло к концу.
— Это был Юнас Раск.
— Что ты сказал? — Педер резко выпрямился на стуле. — Юнас Раск? Разве он на свободе?
— Кто такой Юнас Раск? — Винсент повернулся к Юлии, но Рубен ее опередил:
— Насильник и убийца. Сидел в тюрьме в Скугоме. Да… двадцать лет без одного месяца. Вышел прошлой осенью, в сентябре. Реабилитирован. — Рубен выставил по два пальца на обеих руках, изображая кавычки.
Винсент кивнул:
— Да, в Скугоме действует специальная программа для работы с насильниками.
Педер выпучил глаза, как будто менталист вдруг заговорил по-гречески.
— Да, — продолжал Винсент. — Она называется «Отношения и совместное проживание». — Он оглядел присутствующих. — Или я что-то путаю? Программа для работы с мужчинами, совершившими преступления на сексуальной почве. Включает как работу в группах, так и индивидуальное консультирование. Действует в пяти тюрьмах, в том числе и в Скугоме. Снижает риск рецидива. Разница не слишком заметна — восемь процентов против десяти. С другой стороны, при таком небольшом количестве случаев статистически надежная картина вряд ли возможна.
— Простите, мое имя Ян Бергсвик, — прервал его мужчина в вязаном жилете и протянул Винсенту руку. — Вы ступили на мою территорию. Я психолог и имею большой опыт участия в полицейских расследованиях. Профили преступников — моя обязанность. Руководство пригласило меня приехать на эту встречу. Нам нужен точный профиль. Расследование застопорилось, как я вижу.
Винсент покосился на Мину и пожал руку Яна — вялую, как дохлая рыба. Классическое рукопожатие того, кто ставит себя превыше других. Они не считают нужным даже нормально поздороваться с человеком.
— Я работал с Юнасом Раском, — продолжал Ян. — Меня удивляет, что вы ничего не слышали о нем. В девяностые годы на эту тему была большая шумиха в прессе. Юнас работал водителем грузовика в крупной экспедиционной компании. Ездил по всей Швеции и Норвегии.
Что-то смутно зашевелилось в памяти Винсента.
— Это он похищал и насиловал девушек, которые путешествовали автостопом? Двух из них даже убил, кажется?
— Тесе Бергстрём и Нину Рихтер, — пробормотал Кристер.
— Он изнасиловал их, задушил, а потом еще раз изнасиловал, — подтвердил Ян. — Разрубленные на части тела были обнаружены на обочине дороги в мешках для мусора. Раск насиловал их прямо в своей машине, и никто ничего не подозревал, потому что он развозил в том числе и мясо для скотобоен.
— Это не бог весть какая загадка, — воодушевленно объявил Рубен. — Юнас Раск зависал в том же кафе, где работала Тува. Там же мог увидеть и Агнес. Ясное дело, это он.
— Давайте воздержимся от поспешных выводов, — строго оборвала его Юлия.
Винсент осторожно поднял два пальца.
— Modus operandi[22] Юнаса Раска несколько другой. Я бы даже сказал, совсем другой, чем у нашего преступника.
Ян в вязаном жилете издал кроткий смешок и покачал головой, как будто на его глазах маленький ребенок выкинул какую-то забавную штуку.
— Простите, подзабыл… вы, собственно, кто такой?
— Винсент здесь в качестве консультанта, — напомнила Юлия. — Можно сказать, это наш эксперимент.
Она явно не хотела конфликтовать с Яном, поэтому не стала вдаваться в подробности относительно того, что уже успел сделать Винсент.
— В таком случае мне придется немного пояснить, как это работает у людей вообще, и в частности у преступников, — сказал Ян, глядя на Винсента поверх очков. — Их стиль может меняться со временем, но только в определенном русле. Юнас Раск — насильник высокого ранга, за ним числятся три зверских убийства. Женщины примерно того же возраста, с какими Раск имел дело раньше. Надругательства, которым подверглись тела, тоже вполне в духе Юнаса Раска. Наконец, объявился и он собственной персоной, так чего нам еще надо? Вероятность того, что Раск в этом не замешан, крайне мала; я бы сказал, мизерна.
— Мне трудно спорить со специалистом такого уровня, — начал Винсент, — но мне не дает покоя то, что Роберт — не женщина. И что ни одна из жертв не подверглась сексуальному насилию, а ведь это была сигнатура Раска, насколько я понимаю? Наконец, только тело Роберта обнаружено расчлененным. Что вы на это скажете?
Пару секунд Ян молчал. Его рука беспокойно скользила по ряду пуговиц на зеленом жилете, сверху вниз и обратно — движения, явно указывающие на поиск опоры в мыслях. Очевидно, вопрос Винсента спровоцировал выброс гормона кортизола в организме психолога.
— Значит, теперь Раском движет не сексуальное возбуждение, а что-то другое, — ответил он. — Кто знает, что могло произойти с ним в тюрьме за столько-то лет… И отсутствие сексуальной мотивации объясняет, каким образом среди его жертв оказался мальчик.
— То есть вы хотите сказать, что раньше действия Раска имели преимущественно сексуальную мотивацию? — спросил Винсент.
— Вне всякого сомнения, — оживился Ян. — Прежде всего это касается самого акта насилия. Убийство вторично. Это вынужденная мера, с целью обезопасить себя. Хотя не исключено, что и это Раск делал не без некоторого удовольствия.
— А теперь, вы полагаете, стремление к сексуальному наслаждению исчезло и Раск нашел какую-то другую мотивацию для совершения более сложных актов насилия? Мне крайне любопытно было бы ознакомиться с психологическим профилем такого человека. Тем более с учетом вашего более раннего замечания насчет того, что его стиль эволюционирует в одном и том же направлении. При том что я не специалист, мне трудно увязать воедино эти факты.