— И еще одно, — заметила Мина. — Речь идет о вторичных местах преступления, не будем об этом забывать. До сих пор убийства совершались не там, где обнаруживались жертвы. Наблюдение за открытыми, людными местами увеличивает наши шансы найти убийцу, согласна. Но не предотвратить очередное преступление.
— Мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы помешать следующему убийству, — ответила Юлия, — но нам надо с чего-то начать. Я подсчитаю имеющиеся ресурсы, составлю подробный план, и все такое. Если надумаете, где еще имеет смысл разместить охрану, дополните список на доске. А я попрошу Сару Темерик из аналитического отдела усилить наблюдение за активностью мобильной сети, начиная с сегодняшнего дня. По вполне понятной причине главные силы полиции сосредоточены в городе. Все идеи на тот счет, как нам действовать, в том числе и до того, как этот список станет актуальным, будут приняты с благодарностью.
— Иголка в стоге сена, — пробормотал Рубен, — по имени Винсент Вальдер.
Юлия резко развернулась и уставилась на него.
— Твои реплики мало чем нам помогают, — сказала она. — Тебе есть что предложить, кроме блестящей идеи арестовать Винсента? Больше ты, похоже, ни о чем и слышать не желаешь…
— Может, имеет смысл допросить его школьных учителей, одноклассников? — перебил Юлию Рубен. — Ту же Йессику, мать Роберта, которая дружила с ним в детстве? Почему бы не поговорить с ней и на эту тему тоже?
— Да потому что у нас нет никаких оснований подозревать в убийствах Винсента Вальдера, — почти закричала Юлия. — Ничего конкретного, что связывало бы его с этими смертями. Теперь тебе понятно?
Рубен покраснел до корней волос и опустил глаза. Мине вдруг захотелось попкорна. Видеть, как отчитывают Рубена, доставляло ей ни с чем не сравнимое наслаждение.
— Может, пошлем Рубена наблюдать за Сёдермальмом? — спросил Кристер.
Педер прыснул.
— Чертовы весельчаки, — пробурчал Рубен.
Он покинул комнату до того, как другие успели подняться со стульев.
Мина задержала взгляд на списке на доске, который обещал только расти, но никак не уменьшаться. В одном Рубен был прав — это похоже на поиски иголки в стоге сена.
Сентябрь
В первый раз за долгое время он был дома один. Астон в школе. Беньямин в кои веки подался на лекцию в Чисту. Ребекка встречается с приятелями, у Марии йога. И это к лучшему. Никто из домашних не увидит автомобиль, припаркованный на другой стороне улицы, откуда хорошо просматриваются дом и подъезд к гаражу.
Официально Винсент не подозреваемый, но по настоянию Рубена за ним установили слежку. Тем более что сегодня тот самый день, 22 сентября. И если Винсент никого не убьет до наступления ночи — к горькому разочарованию Рубена, — это будет лучшим доказательством его невиновности.
Рубен мог бы взять и гражданскую машину. Насколько понимал Винсент, это было обычной практикой, когда речь шла о слежке. Но нет, Рубен захотел, чтобы его все видели, и предпочел белый полицейский автомобиль с сине-желтой символикой. Даже, похоже, вымыл его ради такого случая. И то, что у Винсента нет соседей, должно быть, сильно его расстроило.
Винсент помахал Рубену из окна, а когда тот отвернулся, выставил палец. То, что все разъехались, означало, что дом в полном распоряжении Винсента. И он может смотреть порносайты на ноуте Беньямина, достраивать лего-конструкции Астона, печь кексы для Ребекки или просто танцевать нагишом посреди гостиной, никого при этом не раздражая.
Но с тем же успехом он может не делать ничего из вышеперечисленного. Особенно это касается последнего пункта. Танцевать нагишом — это скорее во вкусе Марии. Не то чтобы она когда-нибудь этим занималась, но сама идея ей, безусловно, понравилась бы.
Винсент достал виниловую пластинку Гэри Ньюмана (альбом «Телеком») и включил проигрыватель в гостиной. Еще в детстве он слушал эту музыку, совершенно не предназначенную для детей, — Гэри Ньюман, Ким Уайлд и другие исполнители новой британской волны. Тогда их только начинали крутить на «Радио Швеции», и песня «I die, you die» обернулась кошмаром на всю ночь для пятилетнего мальчика. Он просто не мог представить себе инструменты, которые воспроизводили эти звуки. Тоны и гармонии также не были похожи на то, к чему он привык. Поначалу это его испугало, потом привело в восторг. Выяснилось, что музыка — совсем не то, что он думал о ней до сих пор. Что еще, кроме музыки? Мир оказался не тем, чем он его видел. Все возможно — и никакой страховки.
И каждый раз, когда Винсент слушал эту музыку, он обнаруживал себя в этом состоянии. Но сейчас это было именно то, что ему нужно. Креативность — мышление за рамками привычного. Потому что даже если он сегодня никого не убьет — чем страшно разочарует Рубена, — это сделает за него кто-то другой. «Другие», — поправил он себя.
Винсент ни на секунду не поверил, что один из убийц — Раск. И Анна, скорее всего, тоже здесь ни при чем. Он склонился над аквариумом, но лучеперые рыбки тут же рассеялись в разные стороны. Как будто почувствовали, что сейчас что-то произойдет.
Винсент прибавил звук и вошел в кабинет. Имея в полном распоряжении весь дом, он тем не менее предпочитал это место. Оно не обещало никаких сюрпризов. Винсент точно знал, где что лежит и для чего оно предназначено. Но прежде всего — потому, что это было его. И никого не раздражало, что книги расставлены по цвету, а не в алфавитном порядке. Или его собственный портрет в образе зомби — подарок известного карикатуриста, поклонником которого был и сам Винсент, — среди многочисленных призов за победы в разных конкурсах.
Винсент лег на спину на толстый зеленый ковер на полу, чтобы как следует обдумать ситуацию. «Я предупрежу, когда ты начнешь падать», — обещал Гэри Ньюман из гостиной. Винсент снова и снова пересматривал разрозненные фрагменты картины, пытался понять, каким образом сам он может в нее вписаться, но, как ни старался, связать все воедино не получалось. Держать мысли под контролем становилось все труднее, в голове будто жужжал пчелиный рой. Винсент непременно упал бы, если б и без того не лежал. Он вытянул руки вдоль тела, пытаясь унять головокружение, нащупал нити ковра, сфокусировался на дыхании. Голова медленно приходила в порядок. Все фрагменты картины были идентифицированы, но он все равно ничего не понимал.
Чистая удача, что другие следователи не были так убеждены в его виновности, как Рубен. Не то чтобы Винсент в чем-то упрекал Рубена. Вероятно, он и сам думал бы так на его месте. Просто это давало ему некоторую отсрочку. Рано или поздно его причастность к убийствам просочится в СМИ. И тогда ни Мина, ни кто-то другой уже не смогут его защитить, при всей его невиновности.
Винсент сосредоточился на желтом свете люстры. Он приглушил его, прежде чем лечь, и теперь люстра походила на парящий под потолком золотисто-желтый шар.
Журналисты сожрут его — Кровавого Гудини, менталиста Винсента Вальдера. И в конце концов его признают виновным — в трех убийствах, или четырех, потому что день еще не закончился. У полиции просто не будет выбора.
Это, как говорится, вопрос времени. Которого, судя по всему, осталось не так много. Итак, что мы имеем?
И Винсент вот уже в тысячный, наверное, раз прошелся по всем пунктам с самого начала, чтобы увидеть наконец, что такое он пропустил. Закрыв глаза, выудил три блока из своей ментальной сети. В каждом — по многу слоев рассуждений, возможных выводов и схем. Но на этот раз Винсент решил ограничиться разглядыванием этикеток.
Итак, блок первый: матери жертв, его старые подруги детства. Другими словами, убийцы знают, где он вырос и с кем. Смерть каждой из жертв — имитация несостоявшегося иллюзионного трюка, имитация смерти его матери, другими словами. То есть убийцы знают, что случилось с его матерью, — блок второй.
Блок третий: даты и время убийств — его закодированные имя и фамилия, которую он носил в детстве. И это опять-таки возвращает нас к первому блоку.
Винсент открыл глаза и уставился на желто-золотистый шар. Итак, все указывает в направлении его детства. Легко сделать вывод, что убийцы — его знакомые, выросшие, быть может, там же, где и он. Но это психологическая ловушка. Так легко поверить в то, что все начинается с тебя… Признать себя первопричиной всего, что происходит. В каком-то смысле все люди делают так: каждый человек — центр собственной вселенной, и уйти от этого невозможно. Но это не значит, что и в действительности все обстоит именно так.
Информацию о его детстве можно найти в Интернете. Это совсем несложно, если знать, что ищешь. Убийцам совсем не обязательно быть связанными с ним лично, достаточно работающего интернет-соединения.
Но в таком случае как быть с мотивом? Зачем все это совершенно незнакомому человеку? Просто чтобы польстить Винсенту? Бросить ему вызов? У Винсента, конечно, очень раздутое эго, и все-таки не настолько, чтобы поверить в подобное объяснение. Безумие сталкеров обычно не простирается дальше фантазий той же Анны.
Конечно, Мориарти убивал по им же составленным запутанным сценариям только ради того, чтобы задать интересную работу Шерлоку Холмсу. Но это беллетристика, а в смерти Агнес, Тувы и Роберта Винсент, как ни старался, не мог разглядеть и слабого налета мистической романтики.
Золотистый шар над головой зажужжал и вдруг стал светить в полную силу. Видимо, опять придется менять диммер. Винсент сел на ковре, вытянув ноги. Что, если поиграть немного, присмотреться к версии, что он общался, по крайней мере, с одним из убийц в реальной жизни. Разумеется, в кругу близких знакомых Винсента нет никого, кто был бы способен на такие действия, и тем не менее… Что, если такой человек все-таки есть?
Игла царапала пластинку на рефрене «I die, you die». Что из того, что Винсент знает убийц? Он все равно не видел мотива. Между тем четвертая смерть должна произойти уже сегодня…
Четвертый блок неожиданно всплыл в его голове. Винсент не помнил, когда создавал его; тем не менее он был здесь, рядом с первыми тремя.