Автомобиль был единственным, что отделяло Винсента от Рубена. Менталист пригнулся в надежде, что Рубен не смотрит в его сторону, а все так же пялится на картонную фигуру в кухонном окне. Так оно, скорее всего, и было, но подстраховаться никогда не лишне.
Винсент осторожно отпер дверцу пассажирского сиденья и пробрался на водительское место. Потом медленно отбуксовал к дороге, всего в нескольких метрах от полицейской машины. Гравий хрустел под колесами, но Рубен, похоже, не реагировал. Винсент не решился проезжать мимо него, выбрал противоположное направление и, сделав крюк, нажал на газ. Маршрут можно было проложить по «Гуглу» уже за рулем. Главное — не терять фокус и обдумывать проблемы последовательно, одну за другой.
Мина.
Яне.
Сейчас не время думать об аквариуме. О том, что он на полной скорости мчится навстречу своей смерти, к старшей сестре, которая погрузит его в наполненный водой прямоугольный стеклянный сосуд. О том, что Яне его утопит.
Машины сигналили, когда он приближался к ним почти вплотную, царапая лак. Но Винсент только сильнее жал на педаль газа.
У двери кабинета Юлии Сара на несколько секунд задержала дыхание. Постучала — никого. Странно. Сара рассчитывала на то, что в этот день все будут на местах, в полной боевой готовности. Кабинет Кристера был несколькими дверями дальше по коридору, и Сара направилась туда. Дверь стояла открытой, но внутри никого не было. В чем дело? Неужели сорвались по тревоге? Но в этом случае им тем более нужна ее информация.
В этот момент Сара услышала детский смех и музыку — незабываемые ритмы Боба Марли. Что за фокусы, в конце концов? Сара поспешила к двери, откуда доносилась музыка, и замерла на пороге.
Изогнув спину колесом и высоко поднимая колени, Педер с упоением раскачивался из стороны в сторону под «No woman no cry». На животе у него в рюкзаке «БэбиБьёрн» восхищенно смеялся малыш. Еще два младенца, завернутые в толстые одеяла, лежали на полу, принимая, одновременно с восторгом и ужасом, слюнявые поцелуи золотистого ретривера. А Кристер натягивал поводок, следя за тем, чтобы дети случайно не оказались в пасти собаки.
Педер оглянулся на Сару — и на пару секунд так и застыл с поднятой ногой. Краска залила его лицо от уха до уха.
— Ну… в общем, у моей жены сегодня день рождения, — смущенно пробормотал он.
Сара молчала. У нее не было времени вникать в то, что она видела.
— Это подарок, — продолжал Педер, отвечая на незаданный вопрос. — Или ее просьба, если точнее… Она захотела пообедать… в полном одиночестве. А потом прикорнуть где-нибудь в углу кафе. Мы с ней давно это планировали. Так вот…
Педер кивнул на детей, как будто это объясняло все.
— Как я поняла по словам Юлии, сегодня очень ответственный день, — сказала Сара. — Полная готовность. Вряд ли Юлия имела в виду день рождения вашей супруги.
Педер прокашлялся и выключил Боба Марли на компьютере. Кристер оттащил ретривера от лопочущих в одеялах детей. Собака выглядела несчастной.
— Все так, — подтвердил Кристер. — И мы начеку, потому что, как сказал Вин… в общем, есть информация, что сегодня должно произойти очередное убийство. Машины ожидают в полной готовности по всему городу. Но, поскольку пока нам больше нечего делать, как только ждать, мы с Педером решили устроить это маленькое представление. В случае чего мы отреагируем немедленно, можете на этот счет не волноваться.
— Приятно слышать. — Сара кивнула. — Помните телефонный номер, который мы отслеживали весной? Тот, где звонили с Кунгсхольмена? Вы еще решили, что это и есть убийца.
Педер и Кристер дружно закивали. Похоже, даже тройняшки почувствовали серьезность ситуации, потому что разом замолчали.
— Юлия поручила мне отслеживать мобильный трафик в течение этой недели, и этот абонент действительно заговорил. Телефон включился десять минут назад, и начался разговор. На этот раз номер локализовался в архипелаге Норртелье.
Ребенок на животе у Педера беспокойно захныкал. Педер осторожно взял маленькие руки в свои.
— Норртелье? — переспросил он. — И что за разговор?
— Не знаю. Для прослушивания требуется особое разрешение. Юлия никогда не просила меня получить его.
Конечно, Саре следовало бы самой поинтересоваться у Юлии насчет этого разрешения. Но запрашивают его заблаговременно, поэтому такие ситуации нужно предвидеть, что не так просто, если не имеешь с этим дела изо дня в день. Другими словами, это Сара должна была десять раз все проверить и перепроверить. Три месяца на работе, а опыта — ноль.
— Это не ваша вина, — успокоил Сару Кристер, будто прочитав ее мысли. — Юлия должна была попросить вас об этом, но была слишком занята другим… Что-нибудь еще известно, кроме того, что звонили из шхер?
— Известно, и не так мало, — с облегчением ответила Сара. — Мы знаем, кому звонили… этому, как его… Виктору… простите, Винсенту Вальдеру.
Педер и Кристер переглянулись. Оба выглядели шокированными, и это удивило Сару, которая не ожидала такой сильной реакции. По правде говоря, она не ожидала никакой реакции вообще. Похоже, здесь было что-то еще, кроме того, что ей рассказывала Юлия.
— Черт, — тихо выругался Педер и поднял голову. — Да, мы его знаем.
— Немедленно звоню в штаб оперативной группы и прошу выслать туда пикет, — сказал Кристер. — Ко мне, Боссе, теперь нам есть чем заняться!
— Рубен уже на месте, у дома Винсента, — отозвался Педер. — Сейчас свяжусь с ним, а потом попытаюсь дозвониться до Юлии. Спасибо, Сара.
Она не могла сдержать улыбки, когда Педер с Кристером с головой ушли в работу. Ради таких минут Сара и жила. Так приятно осознавать, что это ты изменила ситуацию! Что многочасовые бдения за компьютером дали наконец конкретный разультат. Теперь и с переездом в Калифорнию можно повременить.
Она удрученно смотрела на сумку на кровати. Не случайно Юлия повторила несколько раз, что они едут не за границу. Уппсала гораздо ближе — меньше чем в часе езды отсюда. И что задержатся они там не дольше, чем это будет необходимо. Но Торкель — это Торкель, и ему важно чувствовать себя готовым ко всему. Почти как сурвивалисты, про которых она не так давно смотрела документальный фильм. Не заглядывая в эту сумку, Юлия могла сказать, что ее содержимого им с Торкелем хватило бы на то, чтобы пережить в подвале не слишком затяжную войну. А уж дома они могли бы обходиться этим несколько лет. Одной туалетной бумаги как в магазине небольшого поселка. Кто запасает ее в таком количестве? Торкель.
Но, с другой стороны, что он еще мог сделать на этом этапе? Это ведь не его тело зондировали шлангом от пылесоса, не его яйцеклетки высасывали десятками в поисках одной или двух пригодных. Единственное, что оставалось Торкелю, — это упаковать сумку. И Юлия не могла винить его за серьезный подход к делу.
Собственно, Юлию больше раздражали его намеки. Торкель видел в ней жену, мать будущего ребенка, напрочь отказываясь признавать, что у нее тоже есть работа.
— Обойдутся без тебя, — сказал он. — Поедем.
Юлия услышала, как он снял ключи с крючка рядом с дверью.
— Не знаю, как тебе еще объяснить, — раздраженно ответила Юлия. — Я не просто участвую в расследовании, я возглавляю группу. Уникальную следовательскую группу, в которой занимаюсь буквально всем. И сегодня тот день, когда мы пытаемся предотвратить очередное убийство. Представляешь, как это будет выглядеть, если я вообще не появлюсь на работе?
Она чуть не плакала. Как можно быть таким недалеким? С другой стороны, Юлия всадила в живот шприцев больше, чем могла подсчитать. Не пора ли положить всему этому конец? Торкель вошел в спальню. Юлия из последних сил старалась не показывать разочарования, которое тем не менее недвусмысленно читалось на ее лице.
— Ты сама только что сказала, что ведешь расследование не одна. Они и без тебя знают, что делать. Это ведь не твое персональное задание предотвратить убийство?
— Спасибо, утешил. — Юлия отстранилась от мужа.
Торкель вздохнул и сел на кровать. Юлия знала, что низкий уровень эстрогена делает ее раздражительной. Но и Торкель иногда бывает непроходимо глуп.
— Сейчас ты должна ехать в Уппсалу, — сказал он. — Дать нам еще один шанс. В прошлый раз у нас не получилось, а время поджимает, я знаю. Но мы сами отметили этот день красным кружком в календаре. И если сегодня мы не поедем в Уппсалу, то карусель закрутится по новой, со шприцами и тому подобным. Только ради того, чтобы в конце концов мы снова оказались в этой точке. Подумай сама, стоит ли оно того?
Юлия села рядом с ним и вытерла глаза рукавом рубашки. Потом растерянно пожала плечами:
— Нет, не стоит. Но ты заставляешь меня выбирать между только что запланированной жизнью и той, которая точно существует, но может прерваться в любой момент. Это нечестно.
Тут под Юлией завибрировал мобильник, на который она села. Она поднялась с дивана и открыла сообщение. От Педера. Всего три слова. И они заставили Юлию принять окончательное решение.
— Дай ключи, мне нужно ехать.
Торкель без возражений протянул ей ключи.
— Удачи, дорогая, поговорим позже, — сказал он, когда она накинула куртку.
На пути к машине Юлия еще раз перечитала сообщение.
Итак, это был Винсент.
Раздражающий приглушенный звонок вернул его к действительности. Как будто где-то далеко включился сигнал тревоги. Рубен нахмурился.
Ему нельзя мешать; стоит дернуться хотя бы одним мускулом — и Винсент победит. Между тем менталист оставался неподвижен, как статуя, а проигрывать Рубен не собирался.
Он вперил взгляд в силуэт в окне, но звук повторился, на этот раз более резкий, даже задорный. По сравнению с тем, что Рубен слышал в прошлый раз, как будто через толстый слой ваты. Этот же, как нож, вреза́лся в ухо.
Рубен прищурился на Винсента — что-то здесь было не так. Звонок повторился в третий раз, и Рубен выпучил глаза, словно только проснувшись. Он погрузился так глубоко, что требовалось приложить усилия, чтобы снова всплыть на поверхность. Хотя Рубен и знал, что не спал совсем — ни единой минуты.