условие ее понимания. И понимать Россию нужно для того, чтобы еще больше в нее верить.
Вячеслав Медушевский, доктор искусствоведения, профессор Московской консерватории:
Это новый жанр, у автора своя самобытная интонация, и это самое главное. Ведь все рождается из интонации. Здесь каким-то чудесным образом сошлись таланты автора в области осмысления нашей действительности и музыкальная, художественная одаренность. Без такой цельности нам не поднять Россию.
Сергей Магнитов на сайте Николая Старикова:
Автор пошел на множество рисков. Достаточно обратить внимание, что почти все песни – балладного типа. В балладе, особенно древней, напоминающей русские былины, нет припева. У Аверьянова нет припевов. Это очень большой риск, поскольку отказ от рефренций припева – принципиальная позиция – лишение слушающей аудитории «сладкого».
Балладу всегда слушали – часто часами. Но это была другая эпоха, другие люди, которые понимали этот жанр и жили в нем. Аверьянов рискует – следить за мыслью и сюжетом сегодня не у всех хватит терпения. Но ясно, что автор делает выбор в пользу тех, кто будет вникать в смысл.
Сама ставка на преодоление рисков говорит о серьезной концептуальной заявке диска. Если человек выбирает нелегкий путь – у него точно что-то получится серьезное и долгоиграющее.
Александр Елисеев на сайте газеты «Завтра»:
Это не просто обычный диск с информацией, к которому мы привыкли в нашу недосуровую Цифровую эпоху.
Здесь – все. И великолепные бардовские песни, и политологические статьи.
И книги, и метаисторические рассуждения. И интервью с ним, и коллективные доклады, в которых он был душой-редактором. Там и глубокие философские рассуждения, и резкие, но меткие – суждения о «полживой» современности.
Виталий Владимирович объединил свое творчество в один диск. Там неравнодушный русский человек может найти почти все для своей израненной души. Диск объединяющий, причем органично, все в себе? Да, это древнейший символ полноты. Круг и Шар – они объединяют реальность, стягивают точки Окружности вокруг единого, вращающего, Вечного Центра. Это идеальная фигура. Там – эйдосы, воплотившиеся в материальную форму носителя.
Это, несомненно, новый и в то же время старый подход. Древние мудрецы были и «бардами», и «политологами». Одним из образов, вдохновляющих Виталия Владимировича, является Северный, Гиперборейский, Полярный Мамонт. Он и сам выступает – как Мамонт. Как древний, но и молодой, взламывающий Реальность постылых дней и одновременно указывающий Путь к Гиперборее – стране Золотого Века.
Но, как Мамонт, он иногда проходит мимо «точек перехода» – где Традиция бьется с Либерализмом. Это – соцсети, например Фейсбук. Там мы пока не видим Виталия Владимировича в его полную мощь. Надо думать, что это его последовательный консерватизм. Но консерватизм должен быть, как писал и сам Аверьянов, динамическим. Революционным, творческим, наступающим, не отдающим Врагу рода человеческого ни едину пядь пространства.
Есть выражение, что достоинства – продолжение недостатков, как и наоборот. В данном плане недостатки излишне консервативного в чем-то мыслителя Аверьянова есть продолжение его достоинства – как Северного мыслителя.
Мы еще увидим его в авангарде соцсетевого Сопротивления цифровому либерализму.
Владимир Можегов на портале «Свободная пресса»:
Виталий Аверьянов известен прежде всего как политический философ, один из главных создателей и авторов «Русской доктрины», проекта, получившего достаточно серьезный резонанс в середине нулевых, как руководитель Института динамического консерватизма (основан в 2009), наконец, как соучредитель «Изборского клуба», собравшего в 2012 г. цвет русских патриотически мыслящих интеллектуалов, своего рода «фабрики мысли» по производству стратегических смыслов и идей правоконсервативного дискурса. Теперь же, с выходом музыкального альбома «Русская Идея», нам открывается новое альтер эго философа – певца, музыканта, барда, или, говоря словами А. Проханова, русского ведуна, «скомороха, приплясывающего с кистенем»…
Впрочем, как утверждает сам Аверьянов и как свидетельствует название альбома, эти две ипостаси его творчества не просто параллельны, но синергийно взаимосвязаны, представляя в сущности единое целое. Что ж, тем более интересно. Одно дело, Русская доктрина в виде философского фолианта, и совсем другое – услышать музыку ее метафизических глубин, увидеть те первообразы, ту причудливую поэзию, из которой растут цветы большой идеи и которые организуются затем в стройные, безукоризненно выверенные блоки большой Доктрины. Как говорит сам автор: «для меня философия и песни – это не параллельные миры, а скорее сообщающиеся сосуды». Что ж, согласимся. Тем более что этот альбом – не первый. Сборники песен Аверьянова выходили в 2003 и 2016 гг. Но то были чисто бардовские (голос – гитара) опыты. Альбом же «Русская идея» – нечто гораздо более концептуальное и, я бы даже сказал, монументальное.
«Герметичный шансон», как сам автор окрестил свой стиль, подразумевает нечто, долго вызревающее в глубине и лишь спустя время являющееся на публике во всеоружии. Действительно, с точки зрения продуманности внутренней структуры альбома и его многомерного (порой почти симфонического) саунда – перед нами настоящий герметичный авторский космос. Космос, поэтически близкий к взрывным смысловым играм Велимира Хлебникова и обэриутов, а духовно – Александру Башлачеву и Сергею Калугину («Оргия праведников»), т. е. прежде всего поэтам-философам.
И все же словосочетание «герметичный шансон» не раскрывает, на мой взгляд, всех нюансов этого терпкого настоя, в котором можно уловить нотки неоклассики и постмодерна, интонации от «Любэ» и Арк. Северного до «Ансамбля Христа Спасителя и Мать Сыра Земля» включительно, но прежде всего ощущается духовная близость современному неофолку… Правда, в отличие от последнего, оплакивающего смерть традиционной Европы и обживающего сумрачные зоны души, шансон-фолк (или даже скоморох-фолк) Аверьянова – мажорный, танцующий, дерзкий, показывающий то кулак, то кукиш этому не слишком симпатичному миру… Это не черное солнце «заката Европы», под флагом которого выступают британские «Death in June», не тихие похороны культуры или стоический «уход в лес» немецких «Forseti» и «Darkwood» и не темные медитативные воды Китежа, в которых скрылось холодное солнце прекрасных архангельских «Moon far Away», но, скорее, вынырнувшее на миг из-за свинцовых туч солнце Древней Руси, блеснувшее вдруг ярким всполохом на бубенце шута и острие клинка атамана (тоже – философская позиция)… И если прав А. Проханов, называющий Вит. Аверьянова русским ведуном, мистиком, прозорливцем, то ближе всего к истине он, вероятно, именно здесь, в этом совершенно новом для нашей музыки настроении-озарении…
Да, «Русская идея» – по-настоящему пьянящий напиток, особый, ни с чем не сравнимый вкус которому придают филигранные аранжировки (в работе над альбомом приняли участие Юрий Середюк, Иван Муравский, Сергей Шанглеров): скупые, точные взвешенные партии гитар, широкие размашистые крылья аккордеона, врывающиеся сквозь переборы гуслей и барабанную дробь звуки труб, флейт, медитативно несущая волна бас-кларнета, и отпускающие душу на волю, отлетающие от грешного мира колокола… Ну и, наконец, самоирония, которая сразу располагает и отличает эти дерзкие скоморошьи всплески духа от, например, слишком, на мой взгляд, тяжеловесной «Алисы»…
И если перед нами «Русская идея», то не столько Достоевского – Данилевского, сколько времени постмодерна, где не кончается скомороший кураж, где смешана «месса с пляской Саломеи», где «у нашего попа поросячья стопа, из-под рясы в прошлый пост показался волчий хвост», где «крысы стибрили и мыло, и веревку», – но где-то там, под водой, все еще хрипит «Гиперборея, наша древняя земля»…
Андрей Смирнов в газете «Завтра» № 43, 2019:
«Русская идея» – основательная студийная работа с аранжировками, привлеченными музыкантами и хорошим эфирным потенциалом для ряда радиостанций, если бы они были озабочены поиском нового и интересного, а не дежурным заполнением времени между рекламными блоками. И доступность этих песен вовсе не означает некоей прямолинейной простоты. Игра идет по-крупному. «Песня – это живое существо с глазами, которое видит нечто такое, чего мы здесь не видим. С нею нужно общаться, обмениваться, петь ее и давать ей петь нас», – тонко замечает Аверьянов.
«Русская идея» сложилась из произведений трех временных циклов – начало девяностых, начало двухтысячных и 2015–2017 гг. Хотя Виталий Аверьянов отмахивается от альбомного определения, однако сложно признать просто сборником цельную пластинку, продуманную от оформления (карты Тартарии, вариант мезенской росписи с ее всеобъемлющим символизмом) до драматургической выстроенности номеров, даже с интерлюдией в финале между программным «Уголком» и самой значительной композицией, одноименной диску, 12-минутной «Русской идеей». Да и самоназвание жанра интригует, с учетом того, что никакого ядовитого оккульта здесь нет и быть не может. (Поневоле заподозришь автора в лукавстве, тем более родитель герметики, как известно из мифологии, в этом специализировался (шутка)). К тому же, как оказалось, «герметичный шансон» открыт и всеяден, включает в себя элементы бардовской песни, фолка, кантри, софт-рока, но действительно «ни к чему из этого он не сводится». По мне, в последующих часах песен есть смысл двинуться в сторону таких серьезных дел, как прогрессивный рок или этно-электроника.
Тут же соцветие жанров – сказка, прибаутка, частушки, баллады и практически зонги. И броские строки, интеллектуальные провокации, мудрые мысли, интересные аллюзии.
В альбоме хватает политики, но это все, что угодно, только не пропаганда и агитация. Включая «Наказ Путину», который одни сочли предвыборной апологией нынешнего хозяина Кремля, а другие – чуть ли не антипутинским выпадом. Глобально говоря, промахнулись и те, и другие.