По другую сторону аверьяновского пути – философия, что свелась к истории философии, к интерпретации чужих систем, к «запискам на полях Платона», к созданию учебников и пособий. Мысль покинула философию, ушла к политологии, социологии, экономике. Но мысли тесно в прогнозах, аналитике, статистике, в статьях, подчиненных газетной быстротечности событий. Мысли нужны небо и горизонт, небо над небом и горизонт за горизонтом.
Путь Аверьянова – это путь обретения языка и смысла, путь их сопряжения. Русская культура давно не ходила этим путем, теперь он зарос, его предстоит торить заново. Это путь, проложенный Серебряным веком, где символисты встретились с религиозными философами, где поэтические «Симфонии» Андрея Белого сложились в целое мировоззрение, где Флоренский написал «Столп и утверждение Истины». (…)
Аверьянов, подобно этим предшественникам, влечет за собой поэзию и философию, соединяет поэтические и философские пазлы в единую картину. Он создает не категории, не идеологемы, а метафоры, утверждает в реальности не черствый термин, а живой символ.
В каждой песне, в каждом аверьяновском стихотворении поиск корня слова становится поиском корня бытия. Отсюда особая любовь к Хлебникову. Но корнесловие Аверьянова не только языческое, фольклорное, но и церковнославянское, эллинско-византийское. Оттого, может быть, иной читатель или слушатель заглянет в словарь, услышав сочетание «апофатическая Русь», но, несмотря на это, поэтический смысл будет ясен, чист, лазурен.