Кажется, Нечаева вполне всё устраивало, — потрахался, обожрался канапе, а теперь вот на огонь сидит медитирует. Но мне хотелось бы уже какого-то конструктивного диалога. Хотелось бы понять, чем конкретно помоешный барон-менталист может мне помочь. Договорились же вроде про эту тему с учителем и учеником, а теперь что? Задняя включилась?
За покупку эликсира, конечно, большое спасибо, но это не повод теперь содержать его вечно. Признаться, я вообще очень тщательно подхожу к выбору людей для содержания; у меня есть к ним определённые требования. И Агафоныч им вообще ни разу не соответствует, — начнём хотя бы с того, что он не юная легкомысленная дева без рвотного рефлекса.
— Кажется, мы что-то говорили про тренировки? — подтолкнул я Нечаева в нужную сторону.
— Говорили, — кивнул сенсей и вздохнул.
— Ну тогда, быть может, начнём?
И снова вздох.
— А ты уверен? — спросил Агафоныч.
— Хм. А мне разве стоит в чём-то сомневаться?
— Сам смотри. Я же к тебе в голову полезу. Нужно ведь понять для начала на что ты вообще способен.
Так, стоять! То, что предупредил — это хорошо. То, что в голову полезет — плохо. Но! Есть у меня помимо магического дара новой жизни, ещё один дар из прежней. Дело в том, что я сам себе кадровик и почти никогда не ошибался в людях. Причём это чёртово «почти» — один-единственный эпизод с Калиткой. Первое, блин, и последнее исключение, а вот до этого момента точно никогда.
У меня все шефы и управляющие моей чуйке поражались. Когда я приводил работать в общепит людей из совершенно других сфер, например. Или когда поставщиков для новых точек выбирал. Или когда в самый крайний момент сливался с аренды чего-то нового и, как всякий раз оказывалось, не зря.
Так вот! Эта самая чудо-чуйка вела себя сейчас, как напившийся валерьянки кот у камина: довольно урчала и ухом не вела. Ну вот не вижу я в Агафоныче никакой угрозы, даже несмотря на недавнюю подставу. И даже оправдать его хочется, мол, не подстава то была, а просто недоговорённость. Мол, я не спрашивал, а он и не предупреждал.
Так что верю я ему почему-то. И почему-то доверяю. Но всё равно хочу урвать что-нибудь, раз уж нахожусь на позиции силы.
— Давай так, — сказал я. — Раз ты полезешь мне в голову и узнаешь там обо мне много нового, то и я сперва хочу узнать о тебе.
Агафоныч крепко задумался.
— Это честно, — наконец сказал он. — Это справедливо. Что именно тебя интересует?
Я аж заржал. Неужели и правда в голову пришло такое спрашивать?
— Всё! — ответил я. — Меня, блин, интересует всё! Знаешь, очень уж мне интересно проследить ту цепочку событий, которая привела человека твоего происхождения к бродяжничеству. Не каждый день такое наблюдаю.
Нечаев нахмурился. Поворошил палкой-копалкой костёр. Почесал умотавшуюся Тыркву за ухом. Вздохнул раз десять по ходу дела, а затем уставился на водохранилище своими голубыми глазищами, не по-аристократически ловко сплюнул в сторону и сказал:
— Ну ладно. Слушай, раз интересно. Жил да был наследник баронского рода…
Глава 11
— Вот это ты, конечно, жучара…
Итак! Начнём с того, что мой новый друг изначально представился выдуманным именем. Не Вадим он был вовсе, и вовсе не Нечаев.
— Ну хотя бы Агафонович?
В ответ кивок.
— Агафонович, — подтвердил сенсей. — Слишком многим я обязан моему батюшке, чтобы отчество менять. Даже понарошку.
— Ну ладно, — согласился я. — А настоящее имя, как я подозреваю, ты мне не скажешь?
Спросил чисто для галочки, потому что уверенность в этом была стопроцентная. Во-первых, неспроста же он личность скрыл. А во-вторых, не зря ведь я уже придумал как к нему обращаться, верно? Либо по привычке Агафонычем, либо Не-Нечаевым. Ну… Ненечаев! Каламбур же типа! Юмор! Смешно! Иной заика вообще хрен когда выговорит!
Однако:
— Скажу, — вопреки моим ожиданиям удивил сенсей, встал с кеги, обошёл костёр, протянул мне руку и полным официоза тоном произнёс: — Ярышкин, — а затем выдержал театральную паузу и добавил: — Владимир Агафонович.
Раздулся при этом важно, как голубь во время брачного урчания. И такое озорное предвкушение в глазах промелькнуло, что, хм-м-м, как бы так объяснить? Мне показалось, что Агафоныч ждёт, будто бы от вскрытия масок я сейчас должен упасть на землю и забиться в религиозном экстазе. А то и ссыкнуть себе на пузико от счастья. Однако фамилия барона мне ни о чём не говорила. Так что:
— Поздравляю, — ответил я. — Это здорово. Это прямо вот хорошо, правда. И фонетически приятно звучит, и…
— Понятно, — сенсей вздохнул и сел обратно. — Был бы ты жителем Златоуста, сразу бы понял кто сейчас перед тобой.
— К счастью оно или к несчастью, но я не житель Златоуста.
— Оно и видно, — дед смерил меня недовольным взглядом. — Ладно, продолжаем разговор.
И разговор продолжился. И Агафонович неохотно, но всё-таки перешёл к главному. И рассказал. Так вот, с его слов выходило, что когда-то он действительно был бароном самого богатого рода в далёком уральском городе. Самого богатого, но при этом самого малочисленного. Собственно говоря, под конец на нём одном Ярышкины и держались — братьев, сестёр, кузенов и кузих у Агафоныча не было, а собственными детьми и женой он обзавестись не то, чтобы не успел. Не захотел. Но об этом чуть позже.
Отец, — Ярышкин старший, — даром что не был магом, держал в кулаке чуть ли не весь город. А неодарённость свою компенсировал тем, что отправил единственного сына-менталиста учиться в Академию. В лучшую, само собой. В столицу и до упора, и чтобы прямиком в магистры, и чтобы связи, и знакомства, и выслуга, и род до графов приподнять.
Но смерть рассудила по-своему. Снежная зима, скользкая дорога, чуть поддатый водитель лесовоза, немного физики и вот, Агафонович в одночасье стал круглым сиротой. Пришлось бросать учёбу, возвращаться и принимать семейные дела.
Пока-ещё-молодой барон Ярышкин сразу же повесил всё на товарищей аутсорсеров и никуда не дул. Ни в ус, ни в… м-м-м… другой ус.
Во внутренней борьбе молодого аристократа и дорвавшегося до свободы дембеля с разгромным счётом победил дембель. Так что Агафоныч просто получал свою долю, кайфовал и подобный лайфстайл считал единственно-верным. Дюже ему после учебной муштры понравилось предаваться гедонизму в компании юных пылких дев. Да так чтобы с размахом. Чтобы и салют позапускать, и до булочной на лимузине проехаться, и дальневосточными устрицами поутру поправиться.
Тем и жил. Но время шло. Потакание страстям требовало затрат, а аутсорсеры-управленцы при таком начальнике просто не могли позволить себе не воровать.
— До последнего в глаза улыбались и не рассказывали, что на деле всё плохо, — вздохнул Агафоныч, поймал мой взгляд и: — А ты так не смотри! Я молодой был и глупый!
— А я и не говорил ничего.
— Подумал слишком громко!
Но дальше к биографии сенсея: точка невозврата была пройдена, а момент упущен. Долги выросли до критической массы и всё тут же пошло через жопу. Вскорости у Агафоныча остался лишь титул, породистая собака, — бабушка Тырквы, — и непреодолимое желание продолжать банкет.
На последнее требовались бабки. Работать при этом не хотелось. Причём, дословная цитата Агафоныча: «Не хотелось работать ни с вышестоящими долбокваками, ни с подчинёнными долбокваками, ни даже с долбокваками-партнёрами».
— И тут я нарушил одну из главных заповедей менталиста, — барон уставился прямо в огонь.
— Казино? — почему-то сразу подумалось мне.
— Казино, — на грустном выдохе согласился Агафоныч.
Почти-что-выпускник столичной академии и менталист высокого уровня, Агафоныч начал свои гастроли. Ездил по городам, менял имена, менял фамилии и выхлопывал всех подряд. И господ, и владельцев казино, — причём мне до конца непонятно что из этого опасней для здоровья. На законодательном уровне такое каралось внушительным сроком и, как выразился Агафоныч, «выжиганием дара». Что это такое я уточнять не стал, потому как не хотелось перебивать.
Так вот. Законодательно всё было так, а по факту:
— Раз десять чуть не убили, — весело прихрюкнул бомж-барон. — Хотели досудебное разбирательство мне устроить, ага. Да только Ярышкина так просто не возьмёшь!
— Круто, — кивнул я. — История достойна экранизации.
— А то!
— Цикл из аферы, погони и кутежа. Что б я так жил, как говорится. Вот только я всё равно понять не могу, где случился тот сюжетный поворот, который привёл тебя на помойку. Извини за прямоту, но между молодым авантюристом и нынешним тобой не то, что пропасть, между вами разрыв тектонический. Что случилось-то?
— Устал, — признался Агафоныч. — Продолжать в том же духе, когда за тобой охотится половина Империи, оно очень сложно, Вась. Так что мне пришлось повзрослеть. Преисполниться там, одуматься. Называй как хочешь. А я предпочитаю думать, что таким образом сохранил себе жизнь.
— То есть ты в бегах?
— То есть да, — сказал сенсей и пристально уставился мне в глаза. — Я в бегах. И если меня кто-то узнает, то мне конец.
И тут-то я понял, для чего был весь этот рассказ. Это господин барон так за свою недавнюю подставу извинился; как волчара шерстяная передо мной пузом кверху лёг, мол, делай со мной что хочешь. Озвучивать вслух эту мысль не надо, но думаю, что все всё поняли.
Что ж, это уважаемо. Это достойный поступок. И-и-и-и да! Как я и говорил! Не подвела меня всё-таки чуйка.
— Вот так.
Тем временем незаметно подступили сумерки. На водохранилище поднялись небольшие волны и зашумел прибой. Где-то неподалёку ухнула сова.
— Так, — Агафоныч хлопнул в ладоши. — Я удовлетворил твоё любопытство, не так ли? Теперь, по нашему уговору, пора тебя тестировать. Предлагаю не откладывать до завтра и начать прямо сейчас. Готов?
— Готов, — согласился я.
Бомж-барон взялся за волшбу и я не ощутил ничего. А так оно и должно быть, когда за дело берётся годный менталист. Воздействие должно быть незаметным, иначе нахрена оно вообще нужно?