– Ваш план не работает, – резко обернувшись уже на середине комнаты, заявила Лана прежде, чем Братт успел продолжить задавать вопросы.
– Какой план? – не понял он, зябко ежась и растирая слипающиеся глаза. – Лана, объясни по-человечески, в чем дело. Почему у тебя волосы мокрые?
– Купалась я, – огрызнулась она. – Во сне. В чужом.
Его сонливость как рукой сняло: взгляд моментально прояснился, брови сдвинулись к переносице, только голос остался хриплым, когда Братт отрывисто уточнил:
– В чьем?
– Во сне того, на чьей подушке я сегодня не спала. Того, кто умер лет… тридцать назад. Меня едва не утопила одна сумасшедшая русалка!
Последние слова Лана почти выкрикнула, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы от одного только воспоминания о холоде и безысходности, испытанных в том сне. Ее затрясло сильнее, и скрывать это стало бессмысленно.
Братт молча подошел к ней, протянул руку и осторожно коснулся головы в жесте утешения, как ей показалось сначала. Но через секунду она почувствовала тепло и поняла, что он просто высушил ей волосы. Как ни странно, дрожь от этого слегка улеглась.
– Спасибо, – уже тише пробормотала Лана, не выдерживая его взгляд.
– Один вопрос. И мне нужен честный ответ, – все так же хрипло произнес Братт.
От непривычного звучания его голоса у Ланы в животе заворочалось что-то щекотное.
– Ты спала на своей подушке? То есть… На той, что тебе выдали?
Теперь она опустила не только взгляд, но и голову.
– Нет, – выдавила через силу после продолжительной паузы. – Я взяла подушку Веры. Хотела попробовать научиться хождению на территории безопасного сна.
– Но там оказалось не так уж безопасно?
Он по-прежнему стоял рядом, его рука с головы опустилась Лане на плечо, и это одновременно успокаивало и волновало. А главное – совсем не хотелось ему врать и выкручиваться.
– Это был не ее сон, – качнула головой Лана. – То есть… сначала я погрузилась в сон Веры. И почему-то оказалась мужчиной. Но потом я почувствовала чей-то взгляд. Такой… очень настойчивый. Обернулась… И там был уже другой сон. Совсем другое место.
– И ты знала это место? Была там раньше?
– Да. Наяву.
Лана все-таки бросила на его лицо быстрый взгляд исподлобья и принялась рассказывать:
– Вы знаете, что раньше я училась в Лексе. Это довольно закрытая территория, ни студенты, ни преподаватели не могут покидать ее по своему усмотрению, поэтому все живут там. Семейные преподаватели живут в специальных коттеджах рядом с замком. И вот есть один коттедж, в котором когда-то жила пара Мастеров Снадобий. Блэки. Госпожа Блэк в какой-то момент свихнулась на теме увядающих молодости и красоты и решила во что бы то ни стало не стареть. С помощью снадобья. Для него были нужны слезы русалки. Поскольку в нашем мире русалки не водятся, она призвала одну из-за Занавеси и заперла в своем подвале. Она мучила ее, пытаясь добиться слез, но русалка заплакала лишь тогда, когда родила ребенка. Госпожа Блэк отняла у нее ребенка, и на этом у ее дочери сдали нервы. Она попыталась помочь русалке с ребенком бежать, но ее сумасшедшая мамашка их поймала. В общем, русалку она убила, а ее дочери с младенцем все-таки удалось уйти. Госпожа Блэк устроила в доме пожар, пытаясь имитировать собственную смерть, и много лет они с дочерью считались погибшими. Правда выяснилась только двадцать лет спустя. Там много всего произошло, но в итоге тогдашний ректор Лекса Найт Фарлаг утопил госпожу Блэк в том подвале.
– Утопил в подвале? Как? – не понял Братт.
– Там бассейн есть… Наверное, госпожа Блэк сделала его для русалки. В общем, мой отец дружил с Фарлагами, мы даже были на свадьбе Найта. Я тогда еще девчонкой была, но помню, как он рассказывал, что госпожу Блэк утопила какая-то русалка, а не он. По крайней мере, он сам в это верил. Больше не верил никто, как я понимаю.
– И ты считаешь, что эта русалка пыталась во сне утопить тебя?
Лана закусила губу. Теперь, когда она сама рассказала всю историю, она действительно устыдилась своего поступка, но все же продолжила:
– В начале триместра я спала в подвале того дома. На койке, где когда-то, я полагаю, спала плененная русалка.
Она снова мельком взглянула на его лицо. Братт явно ждал пояснений. Лана тяжело вздохнула.
– У нас была вечеринка в честь начала триместра. Когда она закончилась, нам с друзьями захотелось добавки в атмосферном месте. Мы потащились в тот дом, продолжили вечеринку в подвале. Я напилась и уснула. Ребята не стали меня ни будить, ни левитировать, а оставили там. Мне кажется, в ту ночь я тоже проваливалась в чужой сон, просто… не запомнила толком. Думала, это просто кошмар.
Братт молчал, и Лана почему-то разозлилась.
– Я была пьяна, ясно?! – она подняла голову и посмотрела на куратора с вызовом. – Только не делайте вид, что вы в годы своего студенчества на творили глупости!
Он едва заметно мотнул головой и неожиданно признался:
– В годы своего студенчества я творил вещи и похуже. Я не осуждаю. Но я велел тебе оставить это. Не практиковать снохождение. Понимаешь, Лана, не существует безопасных снов. Единственное безопасное место в той субреальности – это твои собственные сны. Как только ты выходишь за их границы, ты ступаешь на зыбкую почву. Нет, я сомневаюсь, что можно проникнуть в сны человека… или существа, погибшего тридцать лет назад. Ткань сновидений просто не держится так долго. Да и утонуть в чужом сне нельзя, но…
– Нельзя?! – снова возмущенно крикнула Лана. – Да из меня вода лилась, когда Вивьен меня разбудила, спросите ее, она подтвердит! Если бы не она, я бы уже умерла! Но однажды она может опоздать. Не хотите учить меня снохождению – не надо, сама разберусь, под мою ответственность. Но расскажите хотя бы, как просыпаться. Должен же быть способ управлять этим процессом! Это в любом случае мне пригодится, потому что у меня всегда будет риск провалиться в чей-то сон. Моего будущего мужа, например, если я усну на его подушке. Или в любой гостинице. В любой гостевой спальне друзей, в конце концов. Не могу же я всю жизнь таскать за собой собственную подушку!
Братт несколько секунд гипнотизировал ее взглядом, после чего медленно кивнул.
– Да, пожалуй, это логично. Я могу показать, что нужно делать. Но тебе придется… погрузиться в мой сон.
Лана только удивленно приподняла брови, а Братт в ответ пожал плечами.
– Есть вещи, которые можно постичь только на той территории.
– Ясно… Хорошо… Когда?
– Чем плохо сейчас? – усмехнулся он, делая приглашающий жест в сторону ширмы.
Лана обернулась, только теперь в полной мере осознавая, что на ней лишь весьма соблазнительная ночнушка, тонкий халат и тапочки, а на нем – пижамные штаны и футболка. Слишком мало одежды. Но отказываться глупо. Вдруг он передумает?
– Сейчас ничем не хуже, чем любой другой раз, – нервно улыбнулась она и шагнула в указанном направлении.
За ширмой действительно обнаружилась широкая двуспальная кровать, постель на которой была смята только с одной стороны. На нее Братт и указал.
– Залезай, устраивайся поудобнее.
Сам он лег с другой стороны поверх одеяла.
Лана замешкалась лишь на секунду, а потом нырнула под одеяло. Простынь еще хранила тепло его тела, а подушка – запах шампуня для волос.
– Почти как в детстве, – пробормотала Лана, вдыхая терпкий хвойный запах.
К счастью, Братт то ли не услышал ее, то ли только сделал вид.
– И как мы уснем? – поинтересовалась Лана, чтобы как-то отвлечься от внезапно накатившего смущения.
– Сейчас половина пятого утра. Не знаю, как ты, а я спал от силы часа три. Немного тишины и неподвижности – и усну без проблем. Возможно, ты тоже.
Лана молча кивнула, пытаясь устроиться поудобнее. Но она привыкла спать на боку, а сейчас все не могла решить, куда повернуться. Спиной к нему – как-то невежливо. Лицом… как-то страшно.
– Только если нас кто-нибудь застукает, – неожиданно произнес Братт, – придется сказать, что ты моя любовница. Потому что даже учить тебя выходить из сна я не имею права.
Лана распахнула глаза и удивленно посмотрела на куратора. Тот лежал на спине, как и она, его глаза были закрыты, но губы кривились в едва заметной улыбке.
– А как же ваша невеста? – не удержалась Лана.
– А при чем здесь моя невеста? – нарочито равнодушно переспросил он.
– Не заревнует?
– Это, если что, будет не твоя проблема.
Лане оставалось только снова кивнуть. Действительно, отношения Братта с невестой ее никак не касались.
Это была практически последняя ее связная мысль. Как куратор и предсказывал, раннее утро и недосып сделали свое дело очень быстро: стоило закрыть глаза и замолчать секунд на десять, как Лана провалилась в сон. В чужой.
Место, в котором она оказалась, было ей совершенно незнакомо. Она сидела на ступеньках небольшого, но очень аккуратного Дома Развоплощенной – древней королевы Роны Риддик. Даже странно: двенадцать лет прошло с тех пор, как ее магический поток официально признали ревоплощенным, а посвященные ей Дома, куда раньше люди приходили послушать ее историю и обратиться к потоку за присмотром и защитой, все еще стоят. Проводятся службы, венчаются пары, младенцы получают благословление… Старые привычки умирают с трудом. Словно никто уже толком не помнит, что именно стоит за ритуалами, но все продолжают их проводить, потому что так людям комфортнее.
Лана поднялась со ступенек и огляделась. Дом, как водится, окружал большой красивый сад, полный цветущих, невзирая на середину лета, деревьев. Наверное, здесь, во сне, еще была весна. Все это находилось на отшибе и небольшом возвышении, а дорожка, ведущая ко входу в дом, другим своим концом убегала к окраине небольшой деревни. Ярко светило солнце, отражаясь от склонов разноцветных крыш, щебетали птицы, но вокруг не было ни души.
Услышав за спиной шаги, Лана обернулась к Дому: из глубины церемониального зала к распахнутым дверям подошел Рейн Братт в костюме нежно-голубого цвета. Лана опустила взгляд на длинную юбку своего платья: она была того же оттенка. В мире за Занавесью это означало, что они одеты как жених и невеста.