Ребенок не заставил просить себя дважды: радостно подбежал и взобрался Сорроу на колени. Тот обнял его, прижимая к себе.
– Ты ведь знаешь, что ты такой же мой сын, как и Дарен.
– Не такой же, – буркнул Тим, ковыряя пальцем пуговицу на королевской рубашке. – Он твой родной сын, а я нет.
– Но люблю я вас одинаково сильно.
– А Таня меня не любит…
– Это не так, – мягко возразил Сорроу, и Лана вновь поразилась тому, что он способен на такой тон. – Просто Кэтти еще совсем маленькая, она требует больше внимания, чем вы с Дареном.
– Но с ним она играет, – продолжал ябедничать Тим. – А со мной нет.
– Может быть, потому что ты все время прячешься по темным углам?
– Я просто не хочу мешать…
– Ты никогда нам не мешаешь, поверь.
– Даже сейчас? Ты ведь работал…
– Это подождет, – отмахнулся Сорроу. – Лучше расскажи, что нового? Ты помогал брату с кораблем?
– Чуть-чуть.
– Тебе понравилось?
Они еще о чем-то болтали, но Лана не вслушивалась. Все, что она слышала, – это собственное тяжелое дыхание и шумное сердцебиение в ушах.
И это то, что живет в голове Сорроу? Жена, дети… Мечты о том, как он будет строить кораблики вместо того, чтобы управлять магическим миром? Неужели все это настоящие воспоминания? Сама Лана в детстве боялась приближаться к отцу, если он находился в рабочем кабинете. Мама всегда говорила, что отец занят важными делами и ему нельзя мешать, а Лана принимала это как должное. И даже не задавалась вопросом, почему мама тоже всегда куда-то убегает, не желая тратить на нее лишнее время. Родители – успешные люди, они заняты, на детские глупости у них времени нет – это всегда было аксиомой ее жизни.
А король находил время на своих детей. И родных, и приемного, хотя у него наверняка дел было никак не меньше, чем у ее отца. И как теперь его ненавидеть, когда она увидела, что он отложил дела ради болтовни о ерунде с усыновленным мальчишкой? Все знали, что старший ребенок в семье Сорроу – приемыш.
– А когда ты умрешь, королем стану я? – словно сквозь плотную пелену звукового полога услышала Лана. – Я же старше Дарена.
На лице короля отразилось замешательство. Он потрепал Тима по волосам и признался:
– Не знаю. Мне кажется, тут дело должно быть не в старшинстве, а в склонности. Ты уверен, что хочешь быть королем? Это ведь не привилегия, а большая ответственность.
Тим помолчал какое-то время, а потом уверенно заявил:
– Я хочу быть, как ты.
– Для этого совсем необязательно быть королем.
Лана прикрыла глаза, борясь с накатившим раздражением. Нет, это совсем не то, что она хотела увидеть! Она хотела узнать грязные секреты, тайны, на худой конец, страхи короля! Ладно, возможно, он хороший отец, но не бывает непорочных!
Когда она снова открыла глаза, кабинет, камин, кресло и световой шар исчезли. Она оказалась окутана непроницаемой темнотой и уже не видела, рядом ли Сорроу. Может быть, он успел куда-то уйти, а она отстала?
– Кто ты? – услышала она вдруг тихий шепот.
Лана резко обернулась, но никого не увидела. Никого и ничего. Даже намека на направление, в котором ушел сон, пока она рефлексировала.
– Кто ты? – повторно прозвучал вопрос, но разобрать, кому принадлежит голос, ей не удалось.
Лана снова крутанулась и на этот раз уткнулась носом в широкую грудь облаченного в безликое черное одеяние мужчины. Она отшатнулась назад, но далеко уйти не смогла: мужские руки сдавили ее запястья, да с такой силой, что могли раскрошить кости. Лана встретилась взглядом с разозленным королем.
– Что ты делаешь в моей голове? Кто тебя прислал? Кто ты?!
Лана дернулась, но едва смогла сдвинуть руки с места. Не освободиться, нет. Она испуганно смотрела на Сорроу, понимая, что пока он ее или не видит, или не может разобрать лица, но еще немного – и ей конец.
– Кто ты?
Каждый вопрос звучал как приказ снять маску, но его приказы не должны были иметь над ней власти. Она тут сноходец, а не он!
Или уже нет?
Прежде, чем Сорроу успел повторить вопрос, Лана дернулась из последних сил и все же смогла коснуться броши.
Моментально подскочила на кровати в спальне в доме Фарлагов, тяжело дыша и в ужасе озираясь по сторонам. В голове крутилась только одна мысль: успела ли она уйти прежде, чем король ее увидел.
Глава 20
Лана успела вернуться в свою спальню до того, как дом Фарлагов проснулся. К возвращению в СКА ей даже удалось убедить себя, что ничего страшного не произошло: да, король каким-то образом почувствовал чужое присутствие во сне, но не узнал ее. Если только Арант действительно не пойдет и не расскажет Сорроу о ней, то на нее никогда не выйдут. А Арант не пойдет, ведь если он так сделает, то уже не сможет стрясти с нее долг и потеряет стихийного сноходца.
Одно Лана знала наверняка: больше она даже близко не подойдет к снам короля. И к самому королю. Мстить окончательно расхотелось. И это оказалось проблемой.
Лана поняла это уже через пару дней. Она просыпалась по утрам и по несколько минут лежала на спине, глядя в потолок пустым взглядом и не понимая, зачем ей куда-то идти. Она снова чувствовала себя такой же потерянной, как в тот день, когда узнала ужасные новости об отце, матери и аресте капиталов их семьи от поверенного, а потом бесцельно бродила по городскому парку.
Раньше все было просто. Не нужно никуда стремиться, не нужно ничего решать. Лана развлекалась, прожигая родительские деньги, и училась для вида. Ее жизнь, в общем-то, была предопределена: замужество, светские тусовки, но прежде она собиралась отправиться за Занавесь и пожить среди людей годик, как только закончит Лекс.
Когда все рухнуло, она нашла для себя цель: отомстить королю, а может быть, даже заставить его раскаяться и отменить приговор. Ради этого она пошла учиться в СКА, чтобы стать журналистом. И ради этого потом так отчаянно и безрассудно пыталась обуздать неожиданный дар.
Но теперь эта движущая сила исчезла. Осталось лишь тающее день ото дня тепло необычного ощущения, накрывшего ее в тот момент, когда Тара Фарлаг сказала, что ее мать наконец свободна и спокойна. Братт велел за него держаться, но у Ланы не получалось.
Нет, она продолжала подниматься по утрам, приводить себя в порядок и ходить на занятия, но попытки нагнать программу окончательно забросила. Если повезет – она сессию сдаст, если нет… Лана понимала, что ей все равно.
На занятия к Аранту она ходить перестала, но каждый день опасалась, что он может найти ее и заставить учиться дальше. Однако за неделю «прогулов» он так и не появился, и Лана пришла к выводу, что он затаился до поры до времени. Когда она ему понадобится, можно не сомневаться: он свое стребует.
В газетах продолжали появляться сообщения о странных смертях, происходящих по всему магическому континенту, но Легион никак не мог выйти на след убийцы или убийц. Как не мог вычислить закономерность. И каждый раз, читая об этом, Лана вспоминала мертвое тело Анны, ее затянутые тьмой глаза. И тепло воспоминаний о помощи духу русалки угасало еще чуть-чуть. Анне она помочь не смогла.
Поговорить о своих переживаниях ей было решительно не с кем. Подруги не знали о даре, и теперь Лана не рассказала бы им даже под страхом смерти. Сестра… Марта, скорее всего, опять психанет, если услышит, что Лана погрузилась в сон короля. Особенно если поймет, что именно ею двигало в тот момент. До результата погружения разговор может и не дойти.
Оставался Братт. И Лане даже удалось убедить себя, что он поймет и простит ее поступок. По крайней мере, точно выслушает до конца и скажет что-нибудь обнадеживающее. Он всегда слушал и всегда ободрял.
Но в тот день, когда она решилась ему все рассказать и нашла его после занятий, он как раз стоял в холле академии и разговаривал с женщиной, в которой Лана мгновенно узнала Мег Даймонд. Их общение было довольно сдержанным, поскольку они находились в публичном месте, но Лану все равно больно кольнула ревность. Вспомнились и жаркие объятия во сне, и разговор по душам у камина в доме Фарлагов. Моменты, в которые ей начинало казаться, что его невеста не имеет значения.
Братт поднял взгляд и заметил ее. Лана понимала, что нужно поскорее уйти, сделать вид, что она просто проходила мимо, но не смогла. Так и застыла на месте, глядя на него через холл, не в силах ни скрыть эмоции, ни отвести глаза. Ей показалось, что на его лице тоже промелькнуло печальное и как будто виноватое выражение, но он сразу снова переключил внимание на невесту и улыбнулся ей. Лана смогла уйти только долгих тридцать секунд спустя.
Ночью Братт ей приснился, но Лана не смогла понять, был это ее сон или она бессознательно провалилась в его. Мог ли он сам прийти к ней, ведь он теперь спит на ее подушке и не знает об этом? Или же поставленная печать навсегда закрыла ему доступ к подобным рискованным прогулкам?
Лана не знала, но впервые за неделю после возвращения из особняка Фарлагов вновь чувствовала себя спокойной и счастливой, лежа на берегу знакомого пруда – того самого, что блестел на солнце гладкой поверхностью рядом с загородным домом Марка Аранта. Почему они с Браттом оказались именно здесь, она не представляла, но ей нравилось.
Они лежали прямо на траве. Куратор – на спине, подложив под голову руки и глядя в небо, а она рядом, на боку, тоже подперев голову рукой, но глядя на его безмятежное красивое лицо.
– Все наладится, Лана, – говорил Братт, но она никак не могла вспомнить, успела ли до этого рассказать ему обо всем, что ее тревожит, или сон просто подсовывал ей то, что она так жаждала услышать: слова утешения. – Не знать, что делать дальше и куда идти, – нормально для твоего возраста и ситуации. Новая цель обязательно появится, ты главное продолжай двигаться.
– Вы ее любите? – спросила она вместо ответа, не отводя глаз от его лица. – Вашу невесту?
Он ответил не сразу.
– Она меня любит. Это уже немало. Особенно для того, кто никогда не чувствовал подобного в свой адрес.