У дверей королевского кабинета Лану ждала только Хильда Сатин. Она же проводила ее в гостевую комнату и сняла с запястий браслеты.
– Ради себя и сестры не делай глупости, пожалуйста, – попросила она, строго глядя на Лану. – Сорроу милосерден, но только в первый раз. Тех, кто с первого раза не понимает, не ждет ничего хорошего.
Лана молча кивнула, с интересом осматривая огромную спальню, обставленную дорогим громоздким антиквариатом. Не очень-то уютно.
– Вы знали, что он мне скажет и что предложит? – полюбопытствовала она, обернувшись к Сатин.
Та улыбнулась уголками губ и уклончиво ответила:
– Мы предполагали. Здесь, – она указала на огромную кровать, застеленную вычурным постельным бельем, из которого выбивалась только одна деталь, – подушка Анны Вест. Из родительского дома. Последние годы она там ночевала редко, но больше никто на ней не спал. Как нам объяснили, этого достаточно.
– Вас Арант консультировал? – догадалась Лана.
– Да, – признала Сатин и задумчиво добавила: – Мир изменился за последние годы. В прежние времена Легион даже разговаривать с главой Темного Ковена не стал бы. Разве что на допросе. А теперь…
– Вы об этом жалеете? – удивилась Лана. Она таких времен уже не помнила.
– Скорее нет, чем да, – снова прозвучал уклончивый ответ. – Тебе что-нибудь нужно для ускорения засыпания?
– А мне нужно торопиться? – уточнила Лана.
– Не обязательно. Но сама понимаешь: чем дольше ты тут, тем дольше волнуется Марта.
С этим Лана не могла не согласиться.
– У меня была сумка с учебниками, – припомнила она. – Я ведь на лекции шла. Она у вас?
Сатин кивнула.
– Тогда дайте мне ее. Я плохо спала ночью. Если лягу и почитаю немного «Теорию взаимодействия журналиста с органами власти», усну быстро.
По губам легионерши снова скользнула быстрая улыбка. Видимо, она еще помнила, как хорошо убаюкивает такое чтение.
Вскоре у Ланы было все необходимое. Она скинула лишнюю одежду, чтобы чувствовать себя удобнее, устроилась на кровати под одеялом, подложив под голову нужную подушку, раскрыла учебник.
Сосредоточиться на чтении оказалось самым сложным: в голову лезли разные мысли, не давая не то что читать, но даже немного расслабиться. Отогнав их усилием воли, Лана все же заставила себя сосредоточиться на буквах, складывая их в слова, и вскоре почувствовала, как тяжелеют веки. Отложив учебник в сторону, она повернулась на бок и закрыла глаза.
По ее ощущениям, на нижний уровень она провалилась моментально, снова оказавшись в «Сиянии». На этот раз она смотрела на Анну со стороны. Та сидела за барной стойкой, потягивала коктейль, а на другой стороне круга снова сидел куратор Братт. Лана нашла взглядом и Ле Крока, и Аранта. Но сегодня заметила, что Арант смотрит на Братта, а до Анны ему нет никакого дела. Ле Крок не смотрел ни на кого, просто скользил взглядом по толпе.
«Это я уже все видела, – раздраженно подумала Лана. – Давай, Анна, покажи мне что-нибудь еще».
Как будто услышав ее мысли, сидящая за стойкой девушка повернула голову и посмотрела прямо на нее, отчего у Ланы болезненно свело внутренности. Она непроизвольно отступила назад, испугавшись. Анна между тем соскользнула с высокого табурета и медленно двинулась по кругу, касаясь кончиками пальцев стойки, вызывающе покачивая бедрами. Все остальные посетители куда-то исчезли, музыка зазвучала приглушенно, словно кто-то набросил на Лану звуковой полог.
Лишь один человек остался за стойкой, и стало понятно, что Анна идет именно к нему. Куратор Братт посмотрел на нее удивленно-вопросительно, когда она приблизилась, скользнула кончиками пальцев по его кисти, к плечу и наконец обняла обеими руками, тесно прижимаясь грудью к его спине.
Лана стояла далеко, но все равно видела все болезненно отчетливо. И так же внятно прозвучал для нее шепот Анны, когда она наклонилась к уху Братта:
– Я знаю вашу тайну, куратор.
Его лицо переменилось: исказилось злостью, из чего Лана сделала вывод, что тайну эту не должен знать никто.
Свет вдруг погас, бар исчез, а следом из темноты на Лану выплыл монумент, спиралью стремящийся в небо. Она опустила взгляд на постамент: Анна лежала на нем, сонно моргая, как будто пыталась очнуться от сна, но не могла. Лана инстинктивно шагнула к ней, хотя и знала, что не сможет помочь.
– Анна, – шепнула она, склоняясь над девушкой. – Кто это сделал? Кто и зачем? Скажи мне!
Анна открыла рот, но из него вырвалось лишь невнятное мычание, глаза ее упрямо закрывались. Лана почувствовала, как что-то ткнулось ей в руку. Оказалось, Анна протягивает ей какую-то фигурку.
Монумент подернулся рябью, как потревоженная вода в пруду. Все надписи исчезли, а камень стал похож на прозрачное стекло, под которым клубится, постоянно двигаясь, почти черный дым. Лана инстинктивно отпрянула, а заметив движение, и вовсе отскочила одним прыжком на добрых пять шагов.
Из того, что раньше было камнем постамента, вылезло бесформенное Нечто. То самое, что преследовало Лану в ее первых погружениях, но сейчас оно не видело ее. Отделившись от камня, оно нависло над Анной, и подрагивающие веки той наконец замерли, оставив глаза беззащитно открытыми. Яркий, болезненно белый свет полился из глаз Анны в бесформенное облако, парящее над ней.
Лана в ужасе смотрела на безмолвную картину, до боли сжимая кулаки, пока свет не погас, полностью поглощенный темным Нечто. Оно, в свою очередь, обрело некое подобие очертаний, став похожим на летающего черного осьминога. Быстро метнувшись в сторону, Нечто исчезло из поля зрения Ланы, и она снова почувствовала спиной холод. Но в этот раз успела коснуться броши раньше, чем до нее дотянулись липкие щупальца.
С резким жадным вдохом она села на кровати, испуганно озираясь по сторонам. Майка, в которой она легла, прилипла к покрывшейся холодным потом коже, а за окном уже сгущались сумерки.
«Все, все в порядке, ты в безопасности», – твердо сказала себе Лана и позволила наконец выдохнуть и разжать сведенные судорогой пальцы.
Только теперь она почувствовала, что в ее ладони что-то лежит. Фигурка. Лана медленно поднесла ее к глазам, пытаясь рассмотреть в полумраке комнаты.
Это была маленькая обезьянка, зажимающая себе уши.
Дилан Мор сидел в своем кабинете и крутил в руках хорошо знакомую обезьянку, а в голове – отчет Ланы о ее погружении на нижний уровень. И не знал, чему удивляться больше.
Обезьянку сделала Хильда еще на втором курсе академии, продемонстрировав необычный подход к созданию прослушивающих артефактов. Этот маскировался под артефакт-глушитель и действительно сводил на нет все усилия других артефактов, но при этом сам записывал разговор. Обнаружить второй слой магии за первым можно было только в том случае, если знаешь, что искать.
Охотясь за серым магом, готовившим теракт в Академии Легиона, они подкинули обезьянку доктору Вилар, которую подозревали в причастности. Тогда она не записала ничего годного, но позже сыграла решающую роль в аресте и отставке канцлера Кролла: Сорроу явился к нему лично, заставил признаться во всех преступлениях и записал разговор. Позже артефакт был использован на суде, после чего хранился на складе вещественных доказательств в подвале Легиона.
И вот теперь он каким-то образом оказался у Ланы Лерой. Если бы Хильда лично не следила за ее погружением из соседней комнаты через подглядывающее зеркало, Мор поклялся бы, что Лана притащила обезьянку с собой в сумке, а потом предъявила вместе с выдуманной историей. Но она была под наблюдением, о котором не знала, Хильда глаз с нее не сводила, готовая в любой момент войти в спальню и разбудить, если понадобится. Она утверждала, что Лана достала из сумки только учебник, в ее руках ничего не было, когда она засыпала. И Хильде Дилан верил.
Тогда как? Он успел проверить подвальное хранилище на всякий случай: обезьянки там не оказалось. Включал запись: на ней звучали голоса канцлера Кролла и тогда еще Яна Нормана. Их разговор со всеми паузами и интонациями Дилан знал наизусть, поэтому не сомневался в том, что запись подлинная.
Только что все это значит, демоны его раздери? Каким образом связаны эти дела?
Дверь кабинета резко распахнулась, и лишь потом прозвучал единичный формальный стук. Хильда в несколько широких шагов пересекла кабинет и оказалась у стола, наклонилась вперед, упираясь руками в столешницу и азартно улыбаясь.
– Только что получили подтверждение из банка: за два дня до исчезновения Анны Братт снял со счета все свои накопления. Не такие уж большие, но, думаю, студентке из обычной семьи хватило бы. По крайней мере, на первый раз, потому что шантажисты редко успокаиваются на одной выплате.
– Думаешь, она его шантажировала, угрожая раскрыть настоящую личность, а он сделал вид, что собирается заплатить, и убил?
– Версия не хуже других, – кивнула Хильда, – хотя многое меня смущает…
– Да уж. Как убил? Причем тут остальные жертвы? Почему деньги на счет не вернул?
Хильда смешно сморщила нос, как иногда делала, когда картина не складывалась, и Дилан с трудом удержался от того, чтобы привычно нажать пальцем на кончик. Она права: четыре года прошло, пора бы уже отпустить прошлое и двигаться дальше.
– Если верить Лане, Анну убила какая-то неведомая хрень, предположительно вытянув из нее магический поток. Может быть, Братт пробудил эту штуку, чтобы ничто на него не указывало, а потом не смог упокоить? И она пошла убивать дальше, а он держит деньги при себе, чтобы в любой момент свалить с ними за Занавесь? Или уже перевел их за Занавесь и держит там для верности.
– Версия не хуже других, – с улыбкой согласился Дилан. – По крайней мере, это дает нам повод для задержания и принудительного снятия иллюзии. Может быть, его настоящая личность прояснит, как со всем этим связана твоя мартышка.
Дилан убрал артефакт в зачарованный ящик стола, который мог открыть только он, и поднялся на ноги, привычным движением оправляя форму. Хильда тоже выпрямилась, глаза ее горели предвкушением, как бывало всегда, когда в безнадежном деле появлялась ниточка.