доказать свою непоколебимую веру и продемонстрировать тщетность противостояния Правде. Такую железную решимость батлерианцы уже проявили в Доувз-Хейвене, в Зимии и на Баридже. Но там пострадали только виновные; здесь же им изменила вся школа. Учитывая этот все нарастающий гнев, Манфорд сомневался, что сможет сдержать своих последователей. Но он дал слово.
Когда Хариан откинул клапан палатки и пропустил внутрь директора, Гилберт прошел мимо священника, не обращая на него внимания. Хариан продолжал смотреть на директора так, будто застиг его за чем-то ужасным. Даже Манфорд не понимал, почему лысый священник так враждебно относится к этому спокойному человеку, занятому лишь наукой. Но Манфорд намерен был поставить Гилберта Альбанса на место.
Манфорд не стал предлагать Альбансу ни еды, ни питья: тот не был гостем.
– Вы причинили мне массу неприятностей, директор.
Гилберт вежливо поклонился.
– А ваша новая клятва привела меня и моих учеников в настоящий ужас.
Анари, пылая гневом, положила руку на рукоять меча, но Манфорд знаком велел ей остынуть. В палатке повисло напряжение. По просьбе Манфорда в палатке находилась и сестра Вудра, следившая за каждым жестом и выражением лица директора, анализировавшая его интонации.
Гилберт не обращал внимания ни на кого, кроме Манфорда.
– Если бы вы предварительно посоветовались со мной, вождь Торондо, я бы объяснил нашу озабоченность и до кризиса не дошло бы. Если бы ваши приспешники, – он кивнул в сторону Хариана, – прислушались к голосу рассудка, конфликт не достиг бы такой глубины.
Перекрывая недовольный гул, Манфорд спросил:
– Что же вы находите неприемлемым в нашем выражении веры, директор? Почему не хотите официально признать свое отношение к мыслящим машинам? Вы ведь понимаете, что ваш отказ рождает подозрения. Неужели вы думали, что я его стерплю?
Гилберт остался стоять.
– Я возражаю против новой клятвы и в принципе, и из-за ее формулировок. Я подготовил перечень из шестисот тридцати семи недостатков, противоречий и двусмысленностей. – Он посмотрел на Хариана. – Ваш священник конфисковал документ, который я принес с собой, но, если хотите, я прочту наизусть.
И, хотя его не просили, он начал излагать подробности. Манфорд не заинтересовался, на него это не произвело впечатления. Что за человек этот Гилберт Альбанс? Трудный, неприятный, но одновременно почему-то вызывающий восхищение. Директор успел перечислить больше двадцати пунктов, прежде чем Манфорд заставил его замолчать.
Гилберт как будто не расстроился из-за того, что его оборвали, но сказал:
– Невозможно обсуждать достоинства и недостатки, если одна сторона упрямо отказывается слушать.
– Если у противоположной стороны нет никаких достоинств, ее можно не слушать, – возразил Манфорд.
– Тогда зачем я здесь?
Манфорд посмотрел на хищные лица священника Хариана и Анари Айдахо. Сестра Вудра, казалось, что-то просчитывает, глаза у нее были блестящими и внимательными. Он отпустил их всех, приказав Анари стоять на страже у палатки, пока они с директором будут обсуждать важные дела.
После того как Манфорд выпроводил своих приспешников, Гилберт сел напротив складного стола. Лицо вождя батлерианцев стало жестким.
– Вы понимаете, что я не могу позволить вашим ученикам безнаказанно бросать мне вызов. На Лампадасе все знают, что вы отказались дать клятву, и мне нельзя оставить ваше поведение без внимания.
– Дело можно было разрешить тихо. Не я распространил новость по Лампадасу и прислал сюда армию. – Гилберт держался с раздражающим спокойствием. – В вашей клятве не было необходимости. У вас были все основания считать моих ментатов верными, а я со своей стороны выполнял все ваши просьбы. Я выступал против мыслящих машин, помогал вам во время рейда на Тонарис, обыграл в шахматы робота на вашем спектакле при императорском дворе. Моя верность не вызывала сомнений, вам не было смысла настаивать. Но вы решили иначе – и вот к чему это привело.
С глубоким вздохом Манфорд сказал:
– Возможно, вы правы, но сделайте сейчас прогноз ментата. Вы ведь знаете, что произойдет дальше: всем вашим ученикам придется сдаться и пообещать следовать батлерианским путем. Им нужно дать новую клятву – ведь если я сделаю исключение, другие потребуют того же. А этого нельзя допустить.
– Ментаты вам нужны, вождь Торондо. Мы ценная альтернатива мыслящим машинам, доказательство того, что империя больше не нуждается в компьютерах. Вы не можете уничтожить наш пример. – Директор школы помолчал и добавил: – Может быть, я перепишу вашу клятву, проясню термины, добавлю определения, оговорки…
– Нет! Одно исключение тянет за собой другое, третье. Вы не понимаете моих последователей: это не глубокие мыслители, обращающие внимание на оттенки. У них должен быть выбор между черным и белым. Ваше вмешательство только посеет сомнения.
– Если так, отошлите в наказание мою школу с Лампадаса. Отправьте нас в изгнание. Все мои ученики улетят отсюда.
Манфорд покачал головой.
– Мы не можем позволить вам уйти. – Особенно с Анной Коррино. Он снова вздохнул. – Я проявляю большую дипломатичность, вообще обсуждая это с вами. Ваши ментаты в ходе осады одержали несколько мелких побед, некоторые из моих разведчиков пострадали от ваших оборонных мер, но долго вы не продержитесь. Мы одолеем вас.
Глаза Гилберта сверкнули.
– Вы поклялись, что не причините вреда школе и ученикам.
– Мне не нужно ничего делать. Мы можем оставаться здесь и ждать, пока вы умрете с голоду или сдадитесь.
– Все равно это означает причинить вред моей школе, пусть косвенно.
Манфорд пожал плечами.
– Вы слишком увязаете в мелочах. Мне все ясно – как и в деле с новой клятвой.
Снаружи послышался голос священника Хариана:
– Я должен увидеть вождя Торондо. Впустите, у меня есть доказательство!
– Тогда, надеюсь, твои мертвые губы смогут говорить, потому что живым ты в палатку не войдешь, – ответила Анари. – Мне приказано не допускать никаких помех.
Манфорд понимал, что Анари скорее умрет, чем позволит священнику пройти, но он понимал также, что Хариан будет шуметь, пока его не впустят. Он крикнул:
– Анари, давай посмотрим, что обнаружил священник. – И предостерегающе добавил: – Можешь его убить, если он зря отнимет у меня время.
Священник не отказался; Манфорд и не думал, что он откажется: что ни говори, Хариан – человек решительный. Анари открыла клапан палатки, и лысый священник вошел с книгой в руке. Его сопровождала сестра Вудра, словно она состояла узнающей правду при нем, а не при Манфорде.
Хариан посмотрел на Гилберта Альбанса. Тот сидел выпрямившись. Осторожным движением директор школы поправил пальцем очки.
Хариан с грохотом опустил толстый том на стол и раскрыл его на странице с каким-то изображением.
– Мне показал это один из наших последователей, архивист. Он нашел эту книгу в большом собрании. Книга напечатана вскоре после битвы при Коррине.
Он пододвинул книгу по столу, чтобы Гилберт мог увидеть картинку.
Манфорд много раз видел ее: исторический снимок главной битвы в войне с мыслящими машинами, когда армия джихада освободила заложников, – битва у моста Хретгир. Омниус использовал заложников как щит. На снимке жались друг к другу люди, освобожденные от долгого кошмара.
Хариан продолжал:
– В книге есть подробности о тех, кто сотрудничал с мыслящими машинами, с роботами-демонами, и о том, как некоторые из этих предателей, воспользовавшись общим смятением, скрылись, смешавшись с беженцами.
Гилберт посмотрел на картинку и равнодушно отвел взгляд. Благодаря своей эйдетической сосредоточенности ментата он, вероятно, с одного взгляда запомнил все подробности.
Хариан пальцем ткнул в одну из фигур, чье лицо благодаря высокому разрешению даже спустя годы было отчетливо видно.
– Это вы, директор Альбанс.
Манфорд смотрел недоверчиво. Человеку на картинке было лет тридцать, и его лицо действительно напоминало лицо директора школы ментатов.
– Сходство есть, – сказал Гилберт, – но оно ничего не доказывает.
Хариан жестоко улыбнулся.
– Тем не менее это вы. Я уже некоторое время подозреваю вас, директор, и наконец получил доказательство.
– Как это могу быть я? Человек с картинки сейчас должен быть… – он помахал рукой, – невероятно стар. Люди столько не живут.
– Недавно поймали и казнили дряхлого сторонника машин, – вмешалась сестра Вудра. – Его звали Хорус Ракка. Он сменил имя, жил среди обычных людей и скрывал свое прошлое, но все равно был найден и познакомился с огнем батлерианской справедливости.
– Да, я слышал об этом, но Хорус Ракка был очень стар. У меня есть седина, но дряхлым меня не назовешь.
Хариан полистал книгу в поисках нужной страницы.
– В книге есть список беженцев, спасенных во время битвы на мосту Хретгир; после победы над мыслящими машинами им разрешили покинуть Коррин. Архивист провел много дней, изучая длинный список имен.
– Любой мой ментат сделал бы это за час, – небрежно сказал Гилберт.
Хариан нашел нужную страницу. Среди тысяч имен он указал на одно.
– Это ведь ваше имя, директор? Гилберт Альбанс.
Ментат посмотрел на сестру Вудру, потом на Манфорда.
– Имя такое же, как у меня. И это опять ничего не доказывает. Просмотрите исторические записи по всем заселенным планетам и найдете еще немало таких же.
– Да, но у робота-демона Эразма был особый подопечный, отобранный из рабских загонов и специально обученный. Его звали Гилберт Альбанс. Об этом заявили несколько беженцев с моста Хретгир. Но после битвы при Коррине Гилберта Альбанса никто не нашел.
Лицо ментата оставалось спокойным.
– Во время нападения Коррин сровняли с землей. Многих тогда не нашли. С каждым мгновением ваша история становится все более нелепой.
Хариан подался вперед и повысил голос.
– Я считаю, что, когда вы росли на Коррине, демон-робот нашел способ продлить вам жизнь. Мы знаем, что мыслящие машины владели такой технологией. Я убежден, что, воспользовавшись суматохой, вы ускользнули, выдав себя за беженца, и создали для себя новую жизнь. Все это время вы прятались здесь, на Лампадасе. Полагая, что никто вас не вспомнит.