Казалось, что еще немного, и начнется форменный мордобой, но тут Демин предложил спокойно и почти неслышно даже:
– Ну что? Давай по третьей?
И Цыбиков тотчас же затих, будто и не он только что кричал тут дурным голосом.
– Ага, – поддержал он намерения гостя и зажмурился в предвкушении близкого счастья.
Выпили. Цыбиков занюхал рукавом. Выматерился. Придется нам потом все эти выкрутасы словесные писком заглушать.
– Как бизнес развивается? – спросил Демин.
– Нормально все, – сказал пьяно Цыбиков. – Туда им лес, оттуда шмотки…
– Погоди, какой лес? – уловил несоответствие Демин. – Говорили же, что нефть.
– Кто говорил? – недобро нахмурился Андрей Петрович.
– Твоя жена.
– А-а, да. И нефть, – согласился Цыбиков. – Что попадется, то и продаем. Хотя фиговая она.
– Нефть?
– Жена.
– Ой, что-то мне не верится, – не поверил Демин. – Женщина видная. С пониманием.
– Она тут такие концерты устраивает, – признался Цыбиков. – Чисто Иосиф Кобзон. Только без оркестра. Сама, блин, выступает.
Маргарита Петровна страдальчески посмотрела на Демина. Было понятно, что если бы не гость, она бы начала уже разбор полетов. И бедный Цыбиков летал бы по квартире, как летала здесь совсем недавно красивая деминская шляпа.
Илья пришел на помощь несчастной женщине.
– Ну что ты кипятишься, – сказал он Цыбикову примирительно. – Ее ведь тоже понять можно. Четыре дочери, за каждой присмотреть.
– И дочери опять же, – совершенно неожиданно озлобился Цыбиков. – Горбатишься на них, горбатишься, а уважения не дождешься!
– Вот это вы напрасно! – попенял Илья девицам. – Все-таки нефтью торговать – не шутки. Будь ваш папаня из простых, из работяг, крутил бы гайки где, допустим, тогда еще можно было бы нервы папику трепать. А тут никак не можно! Нефтью человек торгует, вы поймите! Придет на работу расстроенный, где-то по рассеянности запятую не там поставит или подпишет что-то не то – и все, кранты, приплыли. Он банкрот, сто тыщ нефтяников уволены, в стране недобор по налогам, старики сидят без пенсии. Каково?
– А?! – спросил Цыбиков грозно у дочерей.
Те благоразумно промолчали.
Цыбиков хотел было продолжать жаловаться на свою нелегкую миллионерскую судьбу, но жена его опередила.
– И не надо нас куском хлеба попрекать! – сказала она желчно. – Тебе вот эта всякая икра для хвастовства только. А у меня она уже в печенках! Утром икра, на обед икра, вечером тоже икра! Тьфу!
– Да? – непритворно изумился Цыбиков.
Пьянел он, конечно, быстро, и его уже основательно развезло, а все-таки не очень ему в такое счастье верилось. Вчера, как ему помнилось, они точно целый день сидели без икры. И позавчера вроде бы тоже.
– А мне ик… икра нравится, – признался он, борясь с икотой.
– Не об тебе щас речь! – ожесточилась внешне женщина. – Ты нас спросил, чего нам хочется?
– А чего вам хочется? – эхом отозвался Цыбиков.
– Да вот хоть пиццы! – сердито ткнула в деминский буклет Маргарита Петровна.
И тут же сильно нетрезвый Цыбиков ей мстительно пиццу заказал. Никогда ничего подобного он прежде не проделывал, а тут развоевался, и его не было никакой возможности остановить. Хорошо еще, что гость ему помог. И подсказал, по какому телефонному номеру звонить, и с мобильником справиться поспособствовал. Проявил, в общем, мужскую солидарность и не позволил Андрею Петровичу оконфузиться, чем окончательно Цыбикова покорил.
– Ты настоящий мужик! – с пьяной искренностью сказал Илье Андрей Петрович. – Я тебя уважаю! Давай-ка я тебя тоже угощу!
Он уже потянулся было к чудо-брошюре, но был остановлен бдительным Деминым.
– Не надо, – сказал Илья мягко. – А то ты сейчас как пойдешь по списку прямо заказывать…
– А что! – разухарился окончательно съехавший с салазок Цыбиков. – За все плачу, бляха-муха!! Или ты думаешь, денег у меня не хватит?
– Ну, с деньгами у тебя все в порядке, как я вижу, – польстил Демин собеседнику почти искренне. – Но мы, бизнесмены, – при этих словах он дружески приобнял цыбиковское тощее плечо, – деньги на себя тратить не можем, сам знаешь! Завалялся лишний миллион – вложи его в нефтедобычу! Сегодня ты там вложишь миллион – завтра заработаешь все пять!
– Как на поле чудес! – восхищенно сказал несостоявшийся миллионер Цыбиков.
– Ну, типа да, – не стал перечить ему Демин.
– Вот человек! – все больше проникался уважением Андрей Петрович. – Дай я тебя поцелую!
Илья не стал сопротивляться. Цыбиков его поцеловал. Подобные концерты цыбиковскому семейству были не в новинку, и публика заскучала. Но Андрей Петрович мастерски ситуацию взорвал. Привычно ему было куролесить. Такой уж организм – слабоват против алкогольной атаки. Слишком быстро наступало состояние невменяемости.
– А ты женат? – спросил у гостя Цыбиков.
– Не-а, – ответил Демин честно, поскольку нечего скрывать счастливому холостяку.
– Да ты что?! – неприятно удивился Андрей Петрович. – Не-е-ет, так нельзя. А хочешь, я дочку за тебя отдам?
– Какую?
– Любую из пяти.
Девицы даже не улыбнулись. Подобное им было привычно. А с Деминым такое в первый раз.
– Погоди-ка, – сказал Илья задумчиво. – Их сколько у тебя вообще?
– Кого? – не понял Цыбиков.
– Дочерей.
– Вот тута они все, – ответил неопределенно Цыбиков и повел рукой, демонстрируя, что вот он, весь товар, скрывать нам нечего.
– Так сколько их всего? – проявил настойчивость гость. – Я вижу четверых, а ты сказал, что пять. Кого-то нету, что ли?
– Да не-е-е, все вроде, – неуверенно произнес Андрей Петрович и на всякий случай обратился за помощью к жене: – У нас их сколько вообще?
– Допился! – сказала, не сдержавшись, Цыбикова мрачно. – Поотключалися в башке резисторы, одно сплошное задымление в мозгах.
– Ты полегче, – с опаской огрызнулся супруг.
Рука Маргариты Петровны нащупала на столе увесистую ложку. Цыбикова хоть и развезло, а инстинкт самосохранения в нем все же не дремал, и Андрей Петрович предусмотрительно отодвинулся от стола вместе со стулом. Расправы не случилось, потому что позвонили в дверь.
– Пицца! – воспрял духом Цыбиков и помчался открывать, натыкаясь на мебель и углы.
Это действительно была пицца. Она покоилась в большой картонной коробке, но Цыбикова не столько размеры той коробки впечатлили, сколько внешний вид и обхождение доставивших пиццу людей. Их было аж трое, одеты они были не абы как, а в добротные и явно не дешевые костюмы, и Цыбикову улыбались такими широкими белозубыми улыбками, будто не было для них человека роднее и ближе, чем Андрей Петрович. Они поочередно заискивающе пожали Цыбикову руку, передали ему пиццу с такой почтительностью, будто это были дары, привезенные послами в Золотую Орду, и не привыкший к такому трепетному обхождению Цыбиков даже пожалел, что этой церемонии не видят его домашние. Он пригласил доставивших пиццу курьеров в кухню и повторно принял заказ на глазах оторопевших от столь дивной картины домочадцев. Маргарита Петровна так растерялась, что попыталась усадить курьеров за стол, чрезвычайно при этом суетясь и приговаривая:
– А то, может, с нами отобедаете? Голодные небось с работы.
Тренированные курьеры держали марку, вежливо улыбались и за стол не садились.
– Им нельзя, – просветил курицу-жену Андрей Петрович Цыбиков. – Они при исполнении. С работы могут попереть, ежели они расслабятся.
Только тут Маргарита Петровна обнаружила свою промашку, спохватилась и сказала Демину с извиняющейся улыбкой:
– Мы привыкли там у нас в Барвихе, чтобы демократия с простым народом. Ведь тоже люди, если разобраться. Когда-то и за стол откушать пригласишь. А то и пятьдесят рублей дашь к празднику.
Курьеры слушали ее почтительно.
– Где расписаться? – вальяжно спросил нефтяной магнат Цыбиков и сделал знак жене. – Ты деньги приготовь пока… И эти тоже… Как их… чтобы чаю людям попить…
– А вот здесь, – сказал один из курьеров, с ловкостью фокусника извлекая бумажный листок откуда-то прямо из воздуха. Цыбиков поставил свою подпись-закорючку и запоздало устыдился, потому что совсем не миллионерская размашистая подпись у него была, конечно, и даже неудобно перед людьми.
– Вы хоть попробуйте, – заискивающе сказал курьер, указывая на пиццу.
Он очень старался, и было заметно, что хочет, чтобы заказчики остались довольны и его с товарищами похвалили.
Дочери Цыбикова с готовностью раскрыли коробку и дружно сказали «Вау!», потому что именно так, по их представлениям, и должны были реагировать на всякие приятные сюрпризы миллионерские дети. Пицца и вправду была нарядна и пахла очень даже ничего.
– Вот ешьте! – сказал дочерям назидательным тоном Цыбиков. – Нам с матерью для вас ничего не жалко! Может, и вы нас с мамкой на старости лет наших будете любить и баловать, и не на одну мы нищенскую пенсию свою кормиться будем!
– Не на одни проценты с акций, в смысле, – всполошилась Маргарита Петровна, спасая миллионерскую репутацию своей семьи.
– М-да, – подтвердил Цыбиков, спохватившись.
Жена передала ему пятисотрублевую бумажку. Цыбиков отдал деньги курьеру. Тот деньги взял, но как-то нерешительно. Цыбиков и сам понимал, что несусветные деньги отдает, что много это, но поскольку пиццу на дом он заказывал впервые, то не представлял, сколько следует платить, и он замялся, опасаясь оконфузиться. Стоял и смотрел на курьеров. Те смотрели на него.
– Сдачи не надо, – сказал поспешно Цыбиков.
– Простите, я не понял, – неуверенно улыбнулся курьер.
– А вы про что?
– Я про заказ.
– Про пиццу, что ли? – уточнил Цыбиков.
– Совершенно верно.
– Хорошая пицца, – оценил Андрей Петрович.
– Я рад, что вам понравилось. Платить вы будете по перечислению?
– За что платить? – еще больше занервничал Цыбиков.
– За пиццу.
Тут у и без того нетрезвого Цыбикова закружилась голова. Он вдруг понял, что с этой пиццей вляпался. Что она жутко дорогая, наверное. Дороже пятисот рублей. Цыбиков, как всякий нормальный мужик, слабо представлял себе, сколько в доме денег. И если эти пятьсот были последними, отложенными до получки, тогда и вовсе непонятно, как из этой некрасивой истории выпутываться. Он беспомощно посмотрел на жену. Маргарита Петровна отвела глаза и трусливо вздохнула. Цыбиков взмок, обнаружив, что за пиццу он один в ответе.