Слушая Никиту, Тропинин теперь все больше посматривал не на Жорика, а на нас с Деминым, и хотя при этом ярости у него во взгляде заметно убавлялось, я все-таки чувствовал озноб, поскольку догадался, что Тропинин решает про себя, что с нами делать.
Тропинин направился к нам. Он был уже не зол, а излучал доброжелательность. Но я ему не верил.
– Все нормально, Евгений Иванович, – сказал он, обращаясь ко мне с интонацией пожарного, только что спасшего человека из огня и обещающего, что все опасности остались позади и ничто человеку больше не угрожает.
– Надеюсь, – нашел я в себе силы улыбнуться.
– Так было нужно, – сообщил Тропинин, по-прежнему испытующе заглядывая мне в глаза.
– Конечно, – не стал я перечить.
– Теперь все позади, – сказал Тропинин таким тоном, будто хотел меня загипнотизировать. – Все, как прежде.
Мне вдруг показалось, что он прощупывает меня, пытается понять, буду ли я молчать о том, что здесь увидел. Хочет спрогнозировать мое поведение после того, как он потеряет надо мной власть и я уже буду самостоятелен в поступках. Ему было важно знать, насколько я для него опасен. Готов ли я играть по предлагаемым им правилам.
– Надеюсь, вы не пострадали? – спросил Тропинин.
– Нет.
– И ваш товарищ тоже?
Тропинин повернул голову и внимательно всмотрелся в Илью, будто оценивая, чего он может ждать от Демина.
– Я в порядке, – сказал Демин.
– Придется все-таки сдать этого красавца моим коллегам, – кивнул в сторону Жоржа Тропинин. – Теперь обвинение ему можно предъявлять без всяких скидок. Закроют его надежно, и выйдет он не скоро. Сейчас я позвоню Мише, пускай приедет, заберет, – будто бы в раздумье сказал Тропинин.
Он не знал о том, что я был уже в курсе насчет Михаила. Что никакой этот Миша не опер. Нет такого опера в здешнем ОВД.
– Хорошо бы, – пробормотал я.
Тропинин ободряюще потрепал меня по плечу и сказал:
– Все наладится. Не переживайте.
– Конечно, – поддакнул я ему.
Я все еще не мог понять, какое решение он принял в отношении нас с Деминым, и отсутствие уверенности в том, что он действительно нас отпустит, чрезвычайно меня тяготило.
– Я не мог сказать вам всего, – доверительным тоном произнес Тропинин. – И сейчас не могу, вы уж простите, Евгений Иванович…
Я поспешно кивнул, давая понять, что отпускаю ему все грехи одновременно и нисколько на него не сержусь.
– У нас тут важная работа, – доверительно продолжил Тропинин. – Спецоперация, точнее будет сказать…
Его слова вдруг подарили мне надежду. Уж если он начал вешать мне на уши лапшу, наши с Деминым дела, возможно, не так уж плохи. И если правдоподобно изобразить детскую до неприличия доверчивость и сделать вид, что скушал эту ложь, Тропинин, вполне возможно, отпустит нас на все четыре стороны. Я боялся его, безусловно. Что-то черное, очень опасное и чрезвычайно страшное исходило от него. Я нутром чувствовал в нем зверя. Может, он и вправду оборотень?
– Нам очень важно, чтобы нам не мешали, – сказал Тропинин. – Чтобы мы смогли довести работу до конца. Поэтому у меня к вам будет просьба, Евгений Иванович. Никому не говорите ни про Жоржа, ни про то, что тут произошло.
Наверное, полный дебилизм играть все-таки не нужно. Он ведь тоже не дурак. Отслеживает мои реакции. И если я буду все время испуганно кивать, он заподозрит меня в лукавой неискренности.
– Но все-таки нападение на нас, – сказал я нерешительно. – Нас этот Жорик едва не застрелил.
– Он не опасен. Его сегодня же закроют.
– Обещаете?
Я посмотрел на Тропинина такими глазами, будто в нем одном видел своего единственного спасителя.
– Да! – ответил он совершенно серьезно.
Я изобразил облегчение, которое наконец-то испытал.
– Ну хорошо, – сказал я со вздохом. – Но приключений этих с меня хватит. Теперь я в здешние края буду долго ни ногой.
– Правильное решение! – горячо одобрил мои планы Тропинин.
Наверное, все-таки отпустит.
– Вам лучше уехать прямо сейчас, – посоветовал Тропинин.
– Конечно! – с готовностью произнес молчавший до сих пор Илья. – У нас работа! Мы и так опаздываем!
И демонстративно посмотрел на часы, чтобы было видно, как мы с ним спешим.
– А заявление какое-либо надо написать? – спросил я у Тропинина.
Он посмотрел на меня непонимающе. Я знал, что никакое заявление им от нас не нужно. Им нужно, чтобы мы с Ильей как можно скорее убрались отсюда, оставив их наедине с несчастным Жориком. Но я проявил настойчивость.
– На нас было совершено нападение, – сказал я. – Теперь органы будут собирать доказательства вины Жоржа. А без наших показаний им не обойтись, я думаю. Как это делается? Мы должны объяснительную написать? Или вообще все это делается под протокол?
Ни один мускул на лице Тропинина не дрогнул.
– Конечно, вас потом вызовут, – подтвердил он. – Будет следствие, и без ваших показаний там не обойтись, вы правы. Но это позже. А сейчас вы можете спокойно возвращаться в Москву.
Демин тут же выразительно постучал по стеклу своих наручных часов. Предлагал мне поскорее уносить отсюда ноги, пока Тропинин не передумал.
– Мне просто перед ребятами будет неудобно, – сказал я Тропинину. – Перед этими милиционерами, которые сейчас приедут из райцентра. Приедет Миша, приедут его товарищи – а нас уже и след простыл. Не дождались мы. Сильно спешили. А тут такое дело. Все-таки могли и подождать.
– Вам не о чем беспокоиться, – произнес Тропинин. – Это обычное дело, поверьте. Расследование быстро проводится только в кино. Еще наездитесь в местный ОВД. Даже надоест.
Он улыбнулся сдержанной, но дружелюбной улыбкой.
Мне казалось, что я физически ощущаю, как он нас выталкивает. Мы очень ему мешали, и он мечтал как можно скорее от нас избавиться. И я давно бы уже дал деру, если бы не мои сомнения относительно дальнейшей судьбы Жорика. Убьют они его и где-нибудь здесь, в этом самом лесу, закопают. Не знаю почему, но я был твердо в этом убежден.
Тем временем Илья поднялся из-за стола. Он не собирался здесь задерживаться ни на минуту. Теперь затягивание мною времени могло усилить подозрения Тропинина. И все равно я еще хотел выиграть время.
– А хозяйка вам понадобится? – спросил я у Тропинина.
– Какая хозяйка? – не понял он.
– Светлана, хозяйка этого дома. Все-таки на ее территории это случилось.
– А она была здесь? – быстро спросил Тропинин и почему-то посмотрел на Никиту.
– Нет, – сказал Никита. – Не было.
И я тоже это подтвердил – что не было.
– А где она вообще? – спросил Тропинин.
– В Москве, – ответил я.
– Она в курсе того, что здесь произошло?
– Нет, – искренне ответил я.
Казалось, что Тропинин даже испытал облегчение.
– Вы и ей не говорите тоже, – попросил он. – Пока. Договорились?
– Я ей ни слова не скажу, – пообещал я.
– Женя, нам пора! – напомнил Демин, гипнотизируя меня тяжелым взглядом.
– Ну хорошо, – сказал я нерешительно.
– Погодите! – вдруг подал голос Жорж. – Не уходите! Давайте договоримся!
– Заткнись! – бросил ему через плечо Тропинин.
– Я же договориться! – бубнил упорно Жорж. – Я на любых условиях! Все, что скажете!
Тогда Тропинин подошел и ударил его ногой по ребрам.
Жорик взвыл.
Демин мимикой показывал мне, что чем быстрее мы покинем поле брани, тем будет лучше для нас.
Но уйти мы не успели. Открылась входная дверь, и несмело вошла чем-то сильно испуганная Римма, жена Жоржа. Вид она имела довольно растрепанный, и под глазом у нее расплывался свежий, не успевший еще стать синим фингал.
– Здрасьте! – сказала она дрожащим, плачущим голосом. – Придурок мой у вас?
В самое первое мгновение, когда дверь еще только распахивалась, Тропинин и Никита всполошились. Я это видел. У меня сложилось впечатление, что еще секунда – и они открыли бы стрельбу. Словно они каждое мгновение ожидали нападения и были готовы слаженно это нападение отразить. Шарахнули бы из двух стволов по глупой Римме и сделали бы из нее решето. В последнюю секунду только удержались, и это спасло Римме жизнь, как мне представлялось.
– О-о! – все тем же плачущим голосом произнесла Римма. – И Колодин здесь!
И едва она это сказала, как в дверь ворвались автоматчики в бронежилетах и шлемах, одновременно с разных сторон посыпались оконные стекла, и Светкин дом заполнился истошными криками, больно бьющими по барабанным перепонкам:
– Милиция!!!
– На пол!!! Всем!!!
– Лежать!!!
– Руки за голову, бля!!!
Успел наш дорогой подполковник Кузубов! Точно, расцелую я его!
Я как упал при первых криках на пол, так и лежал, и потому мало что видел из того, что происходило в доме. Меня, кстати, кто-то пнул по ребрам сгоряча, но почти сразу какой-то малый в шлеме заглянул мне в лицо, узнал меня и сказал своим товарищам деловито:
– Колодин, блин! Вон тех держите!
И дальше они уже занимались только Тропининым и Никитой. Я слышал, как Тропинин без испуга и достаточно спокойно сказал, что у него есть пистолет и что пистолет этот у него в плечевой кобуре, еще сказал, что он майор милиции и что служебное удостоверение у него в нагрудном кармане. Про Никиту он тоже сказал – что это его коллега и что Никита тоже вооружен.
– Разберемся, – сказал на это безрадостный мужской голос, и это был голос подполковника Кузубова.
Потом Борис Никифорович подошел ко мне, присел на корточки и сказал:
– Вставайте, Евгений Иванович! Уже можно!
Я сел на полу и потер ушибленное при падении плечо.
– Что-то случилось? – приподнял бровь подполковник.
– Нет, ничего, – успокоил я его.
Я уже видел лежавших неподалеку Тропинина и Никиту. Оба лежали вниз лицом. Руки заведены за спину и закованы в наручники. Быстро их обработали. Я даже заметить не успел.
– Ну и хорошо, что ничего, – оценил Борис Никифорович и жестом поманил меня за собой.