Тропинин поднес мобильник к уху. Слушал своего невидимого собеседника и на глазах чернел лицом. Выматерился и сказал оперу Мише:
– Менты уже в Воронцове!
Тон у него при этом был такой, каким обычно произносят сакраментальное: «Все пропало!»
Миша растерялся. Это даже не растерянность была, а испуг.
Зато Тропинин справился с проблемой быстро. Сумел взять себя в руки. В одно мгновение оценил изменившуюся обстановку и уже знал, как им следует дальше поступать. Он выхватил из-под одежды пистолет и направил его на Никиту. Никита сильно побледнел.
– Стоять! – сказал Тропинин, хотя Никита и не думал двигаться с места.
Ну прямо-таки парализовало паренька. Не ожидал подобной подлости от братьев по оружию.
– Забери у него пистолет! – скомандовал Тропинин.
Миша забрал оружие у полупарализованного Никиты. Руки самого Миши при этом заметно тряслись. Я даже заподозрил, что он может ненароком выстрелить.
– Теперь мочи обоих! – произнес Тропинин негромко и страшно.
Миша посмотрел испуганно и будто пока еще не веря в то, что он не ослышался и все правильно понял.
– Мочи! – повторил, ожесточаясь, Тропинин. – Они нам больше не нужны! Все! Финиш! И никаких свидетелей!
Он достал свой пистолет. И не понять было – то ли он самолично собирался нас расстрелять, выполняя грязную работу взамен замешкавшегося подельника, то ли самого подельника убьет первым за нерасторопность.
Миша поспешно снял пистолет с предохранителя. Тропинин смотрел выжидательно. Миша поднял руку с пистолетом. Получалось, что первым буду я.
– Нас нельзя убивать! – всполошился я. – Мы же заложники! Сейчас милиция дороги перекроет, и вам отсюда не уйти! А с нами вы в полном шоколаде! Любые требования сможете выдвигать!
Я увидел, что Миша дрогнул. Он и так не очень-то нас рвался убивать, а тут еще моя подсказка.
– Мочи! – зло сказал Тропинин. – Нам обуза ни к чему! А если дороги перекроют, нам все равно не уйти. Посадят снайперов по кустам и перещелкают нас под переговоры-разговоры.
– Ну что за идиоты! – воскликнул я. – У вас в заложниках Колодин, которого знает вся страна! Тут все будет решаться не майором Пупкиным, а где-то на уровне министра внутренних дел! Зачем ментам проблемы? Их и так пинают все кому не лень, а если из-за их оплошности я погибну… Им это зачем? Вы что, не понимаете, что сможете условия диктовать? Вам за меня хоть вертолет дадут, хоть что хотите!
– А и правда! – сказал Миша. – Вот остановят нас менты…
И Тропинин уже дозрел.
– Его возьмем с собой! – сказал он отрывисто и повернулся к Никите.
– Александр Борисович! – пробормотал подавленно Никита.
Кажется, он так сильно расстроился не оттого, что его собирались убить, а из-за случившейся с этими людьми метаморфозы. Он им верил и, наверное, боготворил, а они оказались совсем не теми людьми, за кого Никита их принимал. Он по наивности, наверное, ждал объяснений, а объясняться с ним никто не собирался. Тропинин смотрел на Никиту с холодным равнодушием палача. И в его глазах уже читался приговор.
– Ну он-то вам чем помешал! – заторопился я, пытаясь спасти Никите жизнь. – Вам нельзя так заложниками разбрасываться! Чем нас больше, тем вам лучше! Вы разве не знаете милицейскую тактику? С вами за каждый патрон торговаться будут, за каждый литр бензина! Вы ментам передаете пацана – они вам пару автоматов, например. И я еще в запасе у вас остался. А если вы его сейчас убьете? Он же для вас – валюта! Дороже золота мальчонка!
Тут снова запиликал тропининский мобильник.
– Алло! – отрывисто сказал Тропинин в трубку. – Да, это я. А-а, Кузубов…
Он хищно улыбнулся.
– Мою бригаду повязал? – сказал Тропинин. – Тогда ты просто молодец. Ладно, они теперь твои. А я поехал, у меня дела. Тут у меня Колодин, кстати. Ты понял, к чему это я? Нет, с ним все в порядке. Пока. А там видно будет. Если ты мне не создашь проблем – я тебе его верну. А если сглупишь – его смерть на твоей совести.
Нас с Никитой бросили в багажник внедорожника, стоявшего в кустах. И я с Никитой оказался лицом к лицу.
– Ты кто? – спросил я у него. – Ты из милиции? Или нет? Только честно!
– Да!
– А они?
– Тоже!
– Все это очень странно, – пробормотал я. – Ты не находишь?
– Я сам ничего не понимаю. Ведь мы работали, мы эту женщину с ребенком прятали.
– Ты москвич?
– Нет, я из Челябинска.
– А они? Тропинин и все остальные.
– Они москвичи.
– Понятно.
– Что вам понятно?
– Ничего, – честно признался я. – Как дело было? С какой радости вы стали Наталью прятать?
– Я не знаю. Меня вызвали к начальству. Там, в Челябинске. Там был Тропинин. Я его увидел в первый раз. Мой шеф мне говорит: вот приехал коллега из Москвы, оперативная информация такая-то, есть указание помочь, займись. И мы занимались. Мы приехали сюда. Мы охраняли. И вдруг какая-то фигня. Сначала мне сказали, что вы Наталью с девочкой украли и что вы сильно покалечили Тропинина. А потом Тропинин вообще…
Никита судорожно вздохнул, ужаснувшись, видимо, собственным воспоминаниям о том, как его недавно едва не убили.
– Что происходит? – сказал Никита. – Вы можете мне объяснить?
– Тропинин, может быть, и милиционер, и удостоверение у него есть, но он бандит на самом деле, а корочками только прикрывается. Он хотел заработать миллион долларов. Кто-то ради таких денег идет вульгарно грабить банк. А кто-то разрабатывает хитроумную комбинацию. Если бы у Тропинина все получилось, как он хотел, он бы этот миллион заполучил чистым и совсем не криминальным способом. Пара-тройка трупов, конечно, есть, но к Тропинину их не привяжешь, а у него на руках – все документы на владение землей. И ни к чему не придерешься.
– Вы это серьезно? – закручинился мой собрат по несчастью.
– Более чем! – вздохнул я.
– Наталья где?
– Думаю, что в безопасности.
– А вы про Тропинина поняли когда?
– Недавно. Когда узнал, что Наталья унаследует миллион. Я понял, что жить ей осталось совсем недолго.
– Почему?
– Ну как ты себе представляешь? – вяло отозвался я.
– Я все равно не понимаю, – проявил настойчивость Никита.
– Мать-одиночка, – сказал я. – Из Челябинска. И вдруг такое счастье привалило – миллион баксов. Тут одно из двух. Либо про баксы – это все вранье. Либо это правда, но миллион тогда отнимут. А иначе это просто сказка. Ты в сказки веришь?
– Нет.
– То-то и оно.
Машина переваливалась на ухабах, и нас швыряло друг на друга. Видимо, наши бандюки пробирались лесом и никак не решались выехать на шоссе.
– Евгений Иванович! – сказал Никита. – Я вам хотел сказать… Вы помните, я вам говорил, что видел призрак?
– Помню.
– Я не видел.
– А зачем сказал? – сумел я удивиться.
– Чтобы вы поверили.
– В призрак?
– Да.
– Погоди-ка, – пробормотал я.
Я дозревал. Но он меня опередил.
– Я вас пугал, – сказал Никита. – Я приходил к вам в белом платье.
– Ты врешь, – не верил я.
Вы себе представляете милиционера с пистолетом и в белом платье? Тоже мне, Верка Сердючка.
– Не вру, – сказал Никита. – Я попугать хотел.
– Меня? Зачем?
– Не только вас. Вообще. И женщину эту вашу…
– Какую женщину?
– Которая у вас работает.
– Светлану?
– Да. Которая этот дом купила. Я когда узнал, что она из вашей передачи, что она розыгрыши подстраивает – я тоже захотел разыграть. Ну, такая вроде шутка. Чтобы понимала, каково оно – когда тебя разыгрывают.
– Ты мстил нам, что ли?
– Нет! То есть получается, что да. Но на самом деле нет, конечно. Это розыгрыш такой! Вы не обижайтесь только! Мне ваша передача не нравится. Не передача то есть, а то, что вы над людьми смеетесь. Дураками выставляете. Вам, может, и смешно. А им каково? Я хотел вам показать… Ну, чтобы вы тоже прочувствовали… Сейчас я понимаю, что зря я так…
Он словно извинялся.
– И еще я письма вам писал от Вероники, – признался он покаянно.
– Тьфу ты! – сказал я в сердцах. – Совсем, я вижу, ты там заскучал!
– Вы сердитесь? – вроде бы даже расстроился он.
Ребенок ребенком. Он хоть отдает себе отчет в том, что мы с ним влипли?
– Какая тебе теперь разница? – вздохнул я. – Ты зачем мне это рассказал? Исповедоваться решил?
– А я умирать не собираюсь! – тут же сообщил мне Никита. – Вы можете рукой залезть ко мне в карман?
Я развернулся спиной к нему и закованными в наручники руками стал шарить по его одеждам, пока не ощутил в ладони небольшой и, кажется, металлический цилиндр.
– Что это? – спросил я у Никиты негромко.
– Газовый баллончик. Перцовый. Мерзость редкая. Придется потерпеть.
Я слышал, как несколько раз звонил мобильник у Тропинина и как Тропинин отвечал кому-то зло и с матерком. Ехали мы без остановок. Очень долго пробирались по пересеченной местности, и я успел намять себе бока, потом наконец мы выехали на шоссе и поехали быстро и нетряско. Несколько раз над спинкой заднего сиденья возникала голова опера Миши, который хотел удостовериться, наверное, в том, что мы еще здесь и никуда не сбежали. Он нам ничего не говорил, да и нам с ним нечего особенно было обсуждать. Я ему только и сказал, стараясь при этом, чтобы нас не услышал Тропинин:
– Ты запомни! Пока мы живы – ты еще более-менее в безопасности!
Миша изменился в лице, и было видно, как крепко он задумался.
Через какое-то время, когда прошел час или около того, мы вдруг остановились, и я услышал, как Тропинин процедил сквозь зубы:
– Начинается!
Значит, мы приехали. Лежа на полу багажника, я не видел, как все происходит на самом деле, но очень живо представлял. Почти наверняка дорогу перегородили грузовиком и вперед пути нет, а если эти ловцы-охотники расторопные, то и назад сдавать уже нет смысла.
И тут же Миша подтвердил мои предположения, крикнув испуганно: