— Ой, слава богу, извините, у вас нет домкрата?! Колесо спустило, представляете! А домкрат, представляете, забыли — собирались, собирались!.. Я мужу говорю, иди сходи к дороге, а он — да ладно, я как-нибудь сам… Помост, вон, делает! А когда мы теперь поедем, непонятно! Я тут с ребенком на жаре пекусь!
— Хорошо, не волнуйтесь, я вам помогу, — успокаиваю ее я. — Только дайте мне, пожалуйста, открыть мою дверь.
Женщина отдергивается:
— А, да, конечно! Голова кругом! Едешь-едешь… Вот, забрались сюда, а смотрим, машину носит, а это колесо спустило…
Я иду за ней, ко мне хвостом присоединяется Илья. Мы обходим серую машину, у которой действительно спустило переднее водительское колесо, и я вижу тощего мужчину с загорелой спиной, который упорно и планомерно складывает в ряд небольшие булыжники и веточки. Рядом с ним так же спокойно сидит мальчик лет двух в белой панамке и ковыряет пальцем в дороге дырочку.
— Вот, Игорь, у нее есть домкрат! — укоризненно и громко сообщает краснощекая женщина. — Вот девушка домкрат берет, это мы с тобой все забываем!
— Ладно, Надежда, потише, — невозмутимо просит Игорь и поворачивает ко мне потное носатое лицо. — Домкратик не одолжите? Вот, попали так. Вообще, я думал помостик сделать, но если у вас есть…
Я киваю и иду обратно к Ласточке, Илья бежит впереди. Надежда преследует меня по пятам и звучит:
— С самой Москвы так едем. Не то — так это. Не одно — так другое. Все поперезабывали!.. А ливень какой был! Вы попали? Мы попали.
— …Да, — отвечаю я машинально и с ужасом смотрю в свой багажник. Запаска там есть, а домкрата нет. Боже мой, да мы хоть что-нибудь взяли, кроме аптечки?! А женщина меня в пример мужу приводит! Стыдоба какая… А я еще собой гордилась! Вот она, моя взрослость и самостоятельность! Как была неумехой, так и осталась!..
От всех этих мыслей лицо обдает жаром и сразу стягивает холодом: наверняка я сначала становлюсь красной, как здешний помидор, а потом зеленой, как арбуз.
— Ой! — понимает женщина. — У вас что, тоже нет домкрата?!
— Ну и что, что нет! — вдруг с претензией кричит Илья, упирая руки в бока. — Нам домкрата и не надо! Варька домкратом вообще не пользуется, она так все чинит! Ходите, я вам расскажу историю, как она сама разобрала нашу машину и почти сама собрала ее обратно? Станислав Ремонтович только немножко помог… Итак, история номер сто пять! Был ужасный, дождливый вечер…
Пока он морочит голову оторопелой женщине, я успеваю прийти в себя и сама удивляюсь, почему я так запаниковала. Ведь действительно, есть способы поменять колесо без домкрата, только помост из них — далеко не самый удобный.
— Послушайте, — говорю я, возвращаясь к Игорю, — лучше вместо помоста сделать просто подкоп под колесо. Тут земля, кажется, довольно мягкая… — я присаживаюсь на корточки рядом с ним и приподнимаю большой песчаник в виде столбика. — Если взять этот камень, подложить его под рычаг подвески, а потом подкапывать колесо до тех пор пока вес машины не ляжет на упор, все должно получиться!
— Ну… Вообще, должно, — подтверждает Игорь, к моему облегчению, не спрашивая, куда это я дела свой домкрат, и без лишних слов вручает мне небольшой металлический совочек.
Подперев камнем подвеску, мы начинаем копаться. Мягкость почвы я переоценила: вскоре мое платье все промокает от пота, и я завидую Игорю, на котором одни шорты и тапочки. Но нам и выкопать нужно мало, сантиметра два. Наконец я, сама не веря, что получилась, вижу, как колесо, скрипнув, зависает в воздухе, и его теперь можно свободно покрутить. Игорь поворачивается ко мне, восклицает «о!» поднимает большой палец и бросается в багажник за запаской. Возвращается он расстроенный, потому что запаску взял, а инструменты для откручивания болтов — забыл. Но тут уже восклицаю «о!» я и бегу стремглав в Ласточку, где у меня множество ключей на все случаи жизни. Один из них благополучно подходит к болтам, и мы, дружно и счастливо пачкаясь, меняем колесо. Все это время краснощекая Надежда, не переводя дыхания, болтает с тетей Леной, а рядом Илья со звуком «кх-кх» стреляет из пальца в ее сына, и тот каждый раз закатывает глаза и меланхолично падает в сухую траву…
Наконец колесо на месте. Мы подсыпаем под него обратно землю, песок и камушки, выбиваем камень-упор, и машина становится на все четыре конечности, а мы с Игорем выпрямляемся и гордо смотрим друг на друга.
— Ну, — говорит он, протягивая желтую от пыли ладонь, — вам большое спасибо!
— Да, — подключается Надежда. — Видишь, как девушка сообразила, а ты бы свой этот… подиум тут до завтра строил… — она закашливается от неожиданно прилетевшего клуба пыли.
К нам за хилые кусты триумфально врывается еще одна машина: бирюзовый «Рено-Логан»! Из него на меня удивленно смотрит вся знакомая компания в полном составе.
— Ну вот, — расстраивается Надежда. — Видите, еще одни приехали, а у них-то, небось, домкрат есть, а вы тут зачем корячились два часа…
— Вот так сходили в сортир, хе, — добавляет вылезший из-за руля Аркаша и вытирает свой длинный нос локтем. — Тут у них сходка какая-то.
— Скажите, у вас есть домкрат?! — громко кричит ему Надежда.
— Хе, — смущается Аркаша. — Вообще, конечно, надо было взять, но мы че-то забыли.
Глава 20
Жаркий воздух окончательно густеет и пахнет солью. У меня ощущение, что я сижу в бане, но дышать при этом, как ни странно, очень легко.
— Тут лиманы везде, Варьк, — говорит тетя Лена. — И Азовское море прям рядом.
Вокруг нас уже не станица, а целый город под названием Темрюк. Он отличается толпой машин на дороге, красивой белой колокольней, множеством магазинчиков и кафе с очень вкусной едой.
В этом самом кафе мы обедаем уже все вместе, с компанией из «Логана». И вообще, едем мы теперь тоже вместе, двумя машинами: то мы впереди, то они. «Так веселее», — утверждает Вика.
Во время вкусного обеда, принесенного неизменно суровыми официантками, мы разговариваем, но не так, как в первый раз. Теперь тем для беседы у нас находится множество: и гроза, и авария, и то, что мы все время случайно встречаемся… Я сама удивляюсь, что общаюсь совсем по-другому, и начинаю понимать, почему они сбежали от меня в прошлый раз. Если вспомнить… Я тогда ничего не сказала хорошего, ни о чем их не спросила, только закатила недовольный монолог о том, как все ужасно… Может, и одноклассники поэтому же меня избегали? Кому хочется говорить с заранее всем недовольным человеком?..
Компания это подтверждает, на свой беззастенчивый манер.
— А ты норм такая, ничего, — жуя, говорит Вася-Антон. — А мы в тот раз подумали, что ты какая-то отмороженная.
— Лан те, Вась! — как всегда, хлопает его по плечу Вика. — Че ты Варю обижаешь! Она стеснялась просто, скажи, Варь? Не все же такие наглые, как мы, хи-хи!
— Это уж точно, — басит Андрей и переводит внимательный взгляд на меня, отчего я смущаюсь и, не зная, что сказать, ляпаю какой попало вопрос:
— А молодой человек тот… Выжил?
Андрей меня понимает и кивает:
— Да, скорая потом приехала, в сознание его привела. Он даже ничего не сломал, но сотрясение мозга у него было, конечно. И тебе спасибо, что помогла.
— Там народ про твои лекарства все вспоминал, хе! — хихикает Аркаша. — Где, говорили, та девочка с пакетом! А она, хе, умотала куда-то. Че ты убежала-то?
— Так скорые уже приехали… — отвечаю я и начинаю было ругать себя, что не посидела еще: люди ведь спрашивали мои лекарства!
— Ты не волнуйся, — вдруг понимает меня Андрей и почему-то снова кивает, — там ничего серьезного не было.
— Ну да, это Дрон волновался, куда ты резко смылась! — радостно вклинивается Аркаша. — Чуть тапки не потеряла! Золушка, хе!
Я тоже смеюсь, чтобы скрыть неловкость. На Андрея у меня все-таки смотреть получается через раз, поэтому я даже радуюсь, когда мы оканчиваем обед и залезаем в свои машины. Илья дуется, что я заболталась с компанией и не обращала на него внимания, а тетя Лена смеется:
— Отстань, Илюшка, пусть пообщается со своими, с молоденькими! Ты ей не кавалер!
— Это еще посмотрим, кто тут кавалер! — угрожает Илья, злобно пуча карие глаза. — А я что, старенький?!
— Да никто про тебя не забыл! — уверяю я. — Ты тоже можешь разговаривать с нами. Они, кстати, не слышали ни одной твоей истории.
— Ух ты! Точно! — переключается ребенок. — Варь, баушк, слушайте! Вы только сейчас со мной не говорите. Мне надо все покрасивее пересочинить, — он забирается с ногами на сиденье и начинает бормотать: «Однажды мой папа»… «Однажды мы с дядей»… «Как одну девочку постигла кара»…
Я про себя хихикаю и немного жалею компанию, которую ждут бесконечные «истории». А Темрюк заканчивается, и снова мы едем по равнинам: прямо возле Анапы особых гор нет, а нам, как выясняется, надо и не в саму Анапу, а в станицу Благовещенскую возле нее, где тетин сын снимает домик. Удивительно, но компания на «Логане» едет туда же, только на турбазу, которая располагается где-то внизу под станицей, на самом морском берегу…
Дороги вдруг становятся шире и безлюднее, поэтому я даже забываю про жару и усталость и просто бездумно наслаждаюсь звуком мотора и свистом воздуха…
И вдруг Илья орет:
— Море-е-е! Баушк! Ва-а-арь! Честно, море! Вон там! Смотрите!
Я на секунду поворачиваю голову и вижу слева тонкую темно-синюю полоску.
Сердце у меня екает, а на глаза наворачиваются слезы, совсем как вначале, когда я только выезжала на трассу «М4-Дон». Только теперь с меня спадает огромное напряжение, которого я, оказывается, не замечала: даже спина выпрямляется. Неужели и правда доехала?! Я ведь всю дорогу по-настоящему не верила, что смогу добраться до моря! А уж каждый раз, как возникали проблемы, я теряла надежду окончательно…
Но… Я доехала! Действительно! Боже мой, кому об этом всем рассказать?!
Впервые я понимаю Илью с его историями: меня распирает восторгом, а поделиться им вроде бы не с кем, ведь все остальные тоже ехали вместе со мной… Я смутно надеюсь, что дядя Ильи любит слушать пространные рассказы, незаметно глажу большими пальцами руль и шепчу: «молодец, Ласточка».