что не в силах отразить всей картину мироощущения. Потому смотрят вглубь, дабы видеть, что творится, и меняется в событийной картине. Углубленный анализ может дать полный и взвешенный ответ на вопросы, которые тревожат давно.
Выпускаю и третью словесную стрелу, которая летит прямо в цель, не меняя пути своего следования, так как точно прицелился, приготовившись поразить цель:
– Не бояться вопросов и стремления к знаниям. Нет ничего страшного в том, что чего-то не знаем. Эта жизнь дается нам для поиска ответов и постоянных взаимосвязей, где, кажется, ничего подобного и в помине нет. Обман ленивого мозга, который не хочет радоваться открытому потоку знания, ждущий, как человек войдет, и подставит лицо под приятный бриз логоса, овевающего разум. Свежие знания омолаживают тело, и это доказано, что знание и постоянный поиск помогут достичь бессмертия. Кажется, что это не возможно. Но работа поиска ответов и сложный механизм мозга устроен таким образом, что он живет долго, сколько применим, иначе, может, и устареть, покрыться плесенью, если им не пользуются, а делают вид. Но на самом деле, достают из своей головы.
Дверь открылась настежь, вхожу. Захожу в дверь, но что видят мои ноги? Вернее, какие отпечатки несут в мозгу и отображении того, что необходимо узреть и начать созреваться в соответствии с тем, что увижу. Направление и результат прозрения зависят от того, что будет увидено, и какой эффект это возымеет сейчас, а главное, изменение и познание, которое поменяет угол зрения, и другой вид возникнет в голове, а, значит, поменяется в реальности. Понятие произрастает из нас самих, тянущихся к истине, которая может направляться, то в одну сторону, то в другую сторону, находящиеся диаметрально от познания и способах его достижения. Меняется в корне подход и плод, которые получатся в итоге этих трансформаций, изменяющих до неузнаваемости изначальный вид узнавания этих терминов. Иными словами, скрывается от одного взгляда наблюдателя или смотрящего на термины. Весь мир подлежит такому умственному слежению и оцениванию разумения того, зреющий, как цвет, в растущем на ниве познания мозгу.
Также любой вид движения мыслей может отличаться от событий, в которые он направлен, а, значит, увиденная суть внутри, зависит от наблюдателя, старающегося поменять в соответствии со своим взглядом понятие внутри. Но к этому факту примешивается один, который сам смотрю, и не внимаю другим наблюдателям, непременно находящимся в этой же комнате и проводящимся ту же мыслительную операцию. Она видоизменяет объект наблюдения сотни раз, в зависимости от количества взглядов. Они могут обрушиваться единовременно, и тогда какое значение примет мой мозг, если на него смотрят сотни людей, не подозревая, что каждый смотрящий меняет в свою сторону понимание этого объекта, ибо оно исходит из взгляда, а не того, как они видят и изменяют. Иными словами, мозг, что наблюдается, может принимать разные значения в головах людей, которые мнятся наблюдателями. Потому у истины тысячи лиц, как у героев, и не разгадать какое из них, сейчас надето в момент взгляда на событие, ибо возможность меняться многократно поражает меня. Точно человек, имеющий сотни лиц, а то и тысячи масок.
И какое значение сейчас будет действующим, а какое уже отжившим, не ясно. Но допускаю, что я сейчас наблюдаю. Каким образом, логически рассуждаю, может оказаться сотни взглядов в одной голове? Может, в мозгу есть зеркало, отражающее направленный взгляд и изменяет его до неузнаваемости, потому складывается ощущение, что есть кто-то ещё. Такой эффект незримого присутствия, но мнимого и обманчивого внутри. Не ясно, как проследить истинность этой фразы, и найти зеркало, чтобы уничтожить, и тогда я один смогу судить о вещи, которая произрастает внутри мозга. Соглашаюсь не разрушать зеркало, а то, все-таки, нахожусь в хрупком созидании смысла, и вполне можно задеть не зеркальную поверхность и отражающие взгляды, а всё вокруг сотнями осколков, которые остро ранят.
А эти осколки в силах поранить или оставить сильный порез, который не желателен, даже учитывая, что зеркало нереальное, а находится в сознании, и отображается тогда, когда смотришь на него. Отсюда следует, – весь зримый спектр событий виден тогда, когда есть наблюдатель, а не наоборот. Но даже такие осколки могут поранить и нанести урон, намного сильнее, чем в реальности, а, то в сознании всё обладает иными свойствами, чем были бы в реальности, а могут разрушить ткань времени, что хрупка и слаба. И кажется с сильной защитой, на самом деле, ничего не значиться, когда не видно внутреннее состояние, которое изменяется довольно быстро, и не стоит на месте, а меняется, не застывая в познании и зрении на событие. Если повредить ткань, то события могут выпасть за привычные рамки нахождения, и тогда вся структура окажется под угрозой уничтожения, являющееся катастрофой, не больше, ни меньше. Трепетное отношение и защита от повреждений дают покой, который долгожданен.
Также прихожу к заключению, что время, где нахожусь, не зависит от того, сколько времени здесь пребываю, оно застывает и начинает литься по-другому, не как в настоящем мире, а замедленно, потому можно проследить и начертить ход мысли. Буквально начертить каждое слово, прорисовать его смысл и значение, которое вкладывается в понятие, кажется сложным. При многократном увеличении, а также распадении на части всё упрощается, если также рассматривать в отдельности, а затем суммируя. Не всегда сумма будет равна исходному значению, значит, необходимо ещё отследить, где закралась ошибка. Начать искать её и любую проблему можно разложить по полочкам, разбирая по частям, а затем, как всё приведено в порядок, начать двигаться к цели. Не стоять на месте, бесцельно рассуждая, а двигаться вперёд.
Но измышления были необходимы, они являлись неким мостом между смыслом, который я рисую, и тем значением, вложенным в событие, которое хотел обрисовать, понять его суть и наполнение изначальными данными. Можно вечно строить догадки, почему имея равные знания, вещи понимаются разными людьми по-иному, и так и не прийти к общему выводу, а к спутанным доводам и измышлениям, которые запутают ещё больше. Потому стараюсь обстрагиваться от абстрактных понятий, которых и так много в описании, и начинаю приближаться к постоянно исчезающей цели, которая буквально засыпается мыслями и словами, так и льющиеся, заполняя всё пространство мозга пространными определениями. Они ищут лицо и имя. А их все впускаю, благо место позволяет, но вечно так не может длиться и надо знать меру в осознании того, что на всё не хватит времени. Потому вернусь к тому, что увидел, а не буду углубляться дальше в поиск ответов.
Итак, дверь открылась, и увидел мозг, как он есть, без прикрас и изменений со стороны, ибо орган, который изменяет структуру пространства, может видеться без изменений, а не с добавлением чего-то. Конечно, не стоит отметать факт случайной встречи двух мозгов, но это, скорее исключение, чем правило, повторяющееся из раза в раз. Такого быть не может в реальности, но она является хрупкой, и не знаем, что окажется исполнимым в планах дальнейшего, а что будет досягаемым во временной перспективе, что можно построить и проследить, что будет дальше. Но вернемся к увиденному мозгу. Он всегда в поиске смысла, определений, зеркальных понятий, развития или выхода из стопора, ибо он способен на сотни задач, которые выполняются единовременно, без дробления, в общей массе или по мере поступления. На выходе всегда получается идеальный мир, проработанный и красиво смотрящийся, блестящий из-за значимости ответа на вечные вопросы, имеющие сотни лиц, но выбор на одном. Истина одна, правд много.
Потому не ясно, что будет главенствующим в поиске жизни и смерти, а что начнет отслеживаться в рамках познания. Мозг всегда мыслительно занят, и не пребывает в состоянии покоя. Даже, когда мы спим, он трудолюбиво обрабатывает поступившую информацию, накопившейся за день, и ждёт рассмотрения, поиска истины и возможных сценарных планирований, которые можно применять, как в отдельности, так и в сумме. Всё существует без отделения от понятий, которые используются и имеют больший смысл, чем изначальное знание об объекте. Ибо заложенное определение всегда больше того, что обозначают люди в попытках найти или докопаться до истины, которая может стать и правдой, если не имеет достаточной доказательной базы. Нет возможности довести теорию до теоремы, потому она остается теорией до момента, когда не появятся новые данные, которые изменят текущее положение дел. Ничего не стоит на месте, мозг в том числе.
Постоянный поиск смысловых понятий или обозначения того, что уже изучено, и понимается в изначальном состоянии, которое может таковым и являться, если не найдутся факты, расширяющие её значение, применяемое к объекту исследования. Знание безгранично, и приближение к границам, расширяет их, делая ещё необозримее, но открывая конкретный вид, который всё манит, ждёт, как ещё раскроем потенциал. А мозг же работает не в полную силу из узнанных возможностей, потому надо изучать, что находиться в нас, больше, чем вовне. Начать шагать по периферии видимых смыслов и придуманных понятий ведет к дороге познания, которое начинается, и не ведает границ. Потому они и расширяются, пока не будет добыта дорога к универсуму. Логос движется в уме.
Мозг же инструмент, обязательный для пристального изучения и познавания всё больших граней, которые обозначаются и понимаются, как узнанные или понимаемые в познании человеческом, которое может держать фокус на другом объекте. Он, кажется, более значимым, но каким образом сможет целиком отобразить имеющиеся потенциалы изучения, не ясно. Надо всегда смотреть и изучать, шагать, приобретать и ценить знания, которые дарованы тяжким изучением, суммируются и преумножаются трудом. Слёзы познания стоят крови мозга, который на иные сферу не может и не должен тратить энергию. Вечный поиск, который значится больше, чем поиск, а скорее, смысл жизни. Познать себя, окружающий мир, ибо исходящий поток от него велик, и должен быть объяснимым, а не понятность присуща человеку, который не хочет ничего искать, а показывать виноватых, что, по его мнению, отторгают от познания. Оно исходит от человека, а не от обстоятельств.