Андрей свой телефон недавно потерял, ему это цыганка предсказала. Родители согласны купить новый, но он хочет навороченный, а родители упираются, говорят, нет смысла покупать дорогую вещь тому, кто вечно все теряет. В общем, телефон у Андрея скоро будет, неважно какой.
И остался у нас в «подозреваемых» один Вадик. А если так, выходит, он и взял телефон. Что делать дальше, мы не знали. Не в милицию же заявлять! Рита предложила пойти в библиотеку и посмотреть, не передал ли Вадик телефон маме. Но Машка ответила, что мама у Вадика симпатичная, книжки под честное слово дает, она ни за что не станет покрывать вора. Лучше завтра с Вадиком самим разобраться и заставить вернуть мобильник. Как будем разбираться, мы не придумали.
Ваня сказал, что если Машка так уж расстраивается, он готов ей отдать свой старый телефон. Но это всего лишь «железо», а главное в телефоне – сим-карта. На ней записан номер телефона и все другие важные номера, короче, информация. Один раз Ванин папа забыл свой мобильник в гостинице в другом городе, так за ним даже посылали специально человека, потому что Ванин папа был без него как без рук.
Машка стала тут же вспоминать, какая у нее в телефоне информация. Не так уж и много: наши все телефоны, мамы, папы, бабушки, брата…
«Ой! Какая же я дура! – закричала вдруг Машка. Может, так и есть, но зачем на всю школу орать? – Я же брату позвонить дала! У него батарейка села!»
Машкин брат учится в нашей школе в девятом классе, и все девчонки ей из-за этого страшно завидуют. Здорово все-таки иметь старшего брата! Хотя Олег на Машку внимания особо не обращает. Вот только когда позвонить надо.
Тут как раз прозвенел звонок, и мы пошли вместе с Машкой искать 9 «а». Олег телефон вернул. На большой перемене он позвонил и тут же побежал на информатику, занять компьютер получше, на следующей перемене Машку не нашел, а потом про телефон просто забыл.
Мы отправились по домам. Всем было не по себе. Хорошо хоть с Вадиком поговорить не успели.
Дома я все рассказала маме. Она ужасно рассердилась. «Как же вы могли обвинить человека только потому, что они с мамой каждую копейку считают?! Вы что, думаете, бедные люди воры? Да они, как правило, в сто раз честнее богатых!» Мама в юридической фирме работает, она знает, что говорит.
Потом мама сказала, что у них, юристов, есть такое очень важное понятие, «презумпция невиновности» называется. Я в тетрадку записала, потому что так запомнить трудно. А значит это, что никакого человека, даже самого страшного преступника, нельзя считать виновным до того, как его вину докажут в суде. Потому что всегда надо верить в лучшее. Вдруг это вовсе и не он сделал, а его напрасно обвиняют?
Еще мама посоветовала, чтобы мы перед Вадиком извинились, но как-нибудь деликатно, не рассказывая ему всего. Вадику-то все равно, он ведь ничего не знает, а мы, сказала мама, облегчим свою совесть.
На следующий день я объяснила всем, что такое «презумпция невиновности», и мы стали думать, как перед Вадиком извиняться. Рита сказала, что Вадик вчера просил у нее тетрадь по математике, пропущенный урок переписать, она не дала, а сегодня даст обязательно. Машка сказала, что мама ее вчера делала вафли в новой вафельнице, она принесла на всех, и Вадика тоже угостит, надо только, чтобы он случайно рядом оказался. Марик обещал дать Вадику новый диск «ДДТ» переписать и забыл, а теперь принесет обязательно и еще извинится. Вадик Шевчука очень любит. Ваня решил отдать Вадику старый мобильник, раз уж из-за мобильника вся эта каша заварилась. Только «симки» у него нет. Максим вспомнил, что дома у него валяется старая «симка», про которую все забыли, он ее в Ванин телефон вставит, и получится как новый.
Только я ничего не придумала. Тогда все сказали, что я должна как-то Вадику этот мобильник вручить, чтобы он не обиделся и не подумал ничего плохого. Это ведь от чистого сердца.
Вечно мне все неприятное достается! Одно дело в старый мобильник завалявшуюся «симку» вставить, совсем другое – слова правильные подобрать. Слова – вообще самое трудное.
Рубль или евро
Сегодня в школе родительское собрание. На него пошел папа. Мама не знала, когда в суде освободится. Пусть даже и папа, я не волнуюсь. Вроде особо ругать меня не за что. Разве только за Кристинку, я ее два раза Крысей назвала, а она учительнице пожаловалась. Но она первая начала. Знает, что меня зовут Аглая, и нарочно все время: «Глафира, Глафира!» Вот и получила.
А вечером папа сообщил потрясающую новость. Мы летом едем в Германию! Классная сказала, что школа получила предложение от Министерства образования ФРГ, и обидно было бы упустить такую возможность. Двенадцать дней в летнем лагере под Берлином, в конце июня, условия очень простые, зато разговорная практика. Восемьсот пятьдесят евро, это недорого, потому что занятия будут с настоящими немецкими учителями, и еще экскурсии в Берлин. А полетим мы на самолете. Она предложила родителям подумать и сообщить свое решение.
Мама сказала, что деньги – не проблема, она как раз выиграла процесс и получит приличный гонорар. Но ей кажется, мы еще маленькие, чтобы путешествовать самостоятельно. Все так говорили, сказал папа, но классная заверила, с этим проблем не будет, у немцев прекрасно все организовано, да и двое наших учителей поедут. Главное, чтобы никто не нарушал дисциплину, а наш класс – самый дисциплинированный, поэтому его и выбрали.
Надо же, первый раз такое слышу! А на уроках говорят, что мы разболтанные и что дисциплина у нас хромает. Никогда не догадаешься, что у учителей на уме!
Я поклялась маме, что ни на столечко не нарушу проклятую дисциплину и за всю поездку ни на шаг не отойду от классной. А еще, что не буду есть мороженое, пить «химию» и разбрасывать свои вещи. И звонить буду каждый день, или эсэмэски присылать. И даже что за все время поездки Кристинку Крысей ни разу не назову, пусть она меня как хочет называет. В общем, родители дали свое согласие.
На следующий день только и разговоров было о поездке. Максим уговорил родителей сдвинуть отпуск, чтобы, вернувшись из Германии, успеть поехать с ними в Грецию. Андрей поклялся, что ничего в поездке не потеряет и не забудет, научится быть собранным и внимательным. Рита очень хотела в Красноярск, но полетит туда позже, а сначала с нами. Ванины родители очень обрадовались, они как раз собирались проведать друзей, так что они заберут Ваню в Берлине и поедут все вместе дальше. Дениса родители сначала не хотели отпускать из-за его астмы, но учительница с мамой долго отдельно разговаривала, говорила, что он не должен чувствовать себя больным, тогда и поправится быстрее. А если уж понадобится, необходимую помощь в Германии быстро окажут. Марик канючил весь вечер, и в конце уговорил родителей отпустить его сначала в Германию, а уже потом в Израиль к дяде Марку. В Израиле Марик был сто раз, а в Германии никогда.
Машка дала такие же страшные клятвы, как я, даже больше, так что в конце концов и ее отпустили. Рубен пообещал исправить двойки и никогда больше их не получать. Соврал, конечно, но с этим он потом будет разбираться. Тоню тоже отпустили под честное слово. Фариду родители сказали, что, если надо, денег займут, но он поедет, потому что это важно для образования. Лида пообещала каждый день читать молитвенное правило для путешествующих. Не думаю, что это так уж трудно, я тоже, когда засыпаю, «Отче наш» повторяю, меня бабушка научила. Крысю (еще пока можно так ее называть) отпустили, как и всех, с условиями, зато пообещали купить новые вещи для Германии. Везет же людям! В общем, все вместе поедем, здорово!
В этот день после уроков у меня был факультатив по истории мировой культуры. «Факультатив» значит, что ходить на него вовсе не обязательно и отметок за него не ставят. Это, как сказала классная, «для расширения нашего культурного кругозора». В классе сначала все бросились расширять кругозор, а после зимних каникул остались только я и Ваня. Но сегодня и Вани не было, его дома гости ждали.
На факультатив учительница приносит разные альбомы и папки с иллюстрациями. Сегодня тяжеленных альбомов не было, только несколько тоненьких папок, и Изабелла Олеговна попросила меня вернуть их в библиотеку. Ей уходить нужно было срочно.
Вход в библиотеку у нас в углу за лестницей, там еще диванчик стоит. На диванчике сидел Вадик, маму, наверное, ждал. Я решила на обратном пути поговорить с ним, может, мобильник удастся вручить деликатно, как мама советовала.
Подойдя поближе, я увидела, что Вадик плачет. Он плакал абсолютно беззвучно, только слезы катились одна за другой непрерывно.
– Ты чего? – глупо спросила я. Так он мне и скажет, как же. Мужчины обычно прячут чувства.
Вадик буркнул что-то вроде «Отстань!», встал и быстро пошел к выходу. Я бросилась за ним.
– Да подожди ты! Может, помощь какая нужна? Может, исправить можно?
Мама говорит, что безвыходных ситуаций почти не бывает, всегда можно что-то исправить, надо только очень постараться.
– Ничего тут не исправишь, – махнул рукой Вадик и ускорил шаг.
И тут до меня дошло. Сегодня, когда все взахлеб говорили о предстоящей поездке, об обещаниях и клятвах, данных родителям, Вадик сидел и молчал.
За весь день он, похоже, не проронил ни слова. И лицо у него было какое-то перевернутое.
Я вернулась в библиотеку. Мама Вадика сидела за одним из читательских столов и что-то считала на калькуляторе.
– Елена Андреевна, а Вадик поедет в Германию?
– Нет, Глашенька, не поедет, у нас другие планы.
– Какие планы, когда такая поездка?! Весь класс поедет, все-все.
Мама Вадика сняла очки и внимательно на меня посмотрела.
– Понимаешь, Глаша, люди ведь живут по-разному. Для нас с Вадиком тридцать пять тысяч – это очень большие деньги, у нас их просто нет. А если б были, мы бы, наверное, потратили их на более необходимое.
– Какие тридцать пять тысяч? Там всего восемьсот пятьдесят евро нужно!