Вскоре аэроцикл нес ее по тоннелям – полым венам канализации, голубоватым в редких светляках фонарей. Разогретые мышцы горели, разбитые кулаки зудели. После хорошей драки тело наливалось энергией, сравнимой лишь с инъекцией допинга. Впрочем, драки и были допингом. Пустячной зависимостью, одной из нескольких.
Впервые Бритва увидела бой еще девочкой. По песку арены кружили на полусогнутых двое парней – оба полуголые, в облегающих, словно вторая кожа, штанах от армокостюмов. На обнаженных жилистых торсах засохли полосы крови и глянцевой синей водки – на удачу. Боец повыше ударил, целясь в челюсть, но второй успел отпрыгнуть, прочертил ладонями в белой пыли. Трибуны загудели, воздух завибрировал общим азартом. Бойцы вновь сцепились, обмениваясь мощными ударами, и в какой-то миг один повалился к ногам другого. Застучали барабаны, ведущий что-то кричал, а победитель стоял и облизывал смуглые губы, обводя трибуны растерянным взглядом. Отыскав Бритву, он махнул ей рукой.
Победа ее брата была не просто поводом для гордости. Она значила конец голоду. Прощание с общим бараком в нижних тоннелях. Одежду и учебу в школе.
Их ограбили свои же, у выхода на поверхность. Точно бы убили, не проезжай мимо патруль одного легионера по имени Тит Пуллий Цезон…
Бритва перенесла вес тела, и аэроцикл вписался в поворот. Дорога пошла вверх. Жилые коробки в ответвлениях тоннелей сменились насосными сооружениями и стоками, затем стоянками. Колонны стали чище, количество надписей на их гранях уменьшилось. Последний рывок – и в лицо ударил горький от выхлопов воздух Четвертой курии.
Луций Цецилий ждал ее у переполненной лапшичной. Одетый в неуставную кожаную куртку без нашивок, майку и спортивные штаны, он сидел на автомате для чистки обуви. Держал на сгибе колена блокнот и листал слои рапортов. Забытая сигарета тлела в уголке рта, пепел грозил вот-вот рухнуть на светящийся экран. Судя по стойкому запаху, она была далеко не первой за ночь.
Подумать только, и этот человек запрещал ей курить в машине.
Бритва подошла ближе. Луций поднял на нее уже знакомый цепкий взгляд – настоящий охранник из будки сканирования.
– Что за спешка?
Луций не отвечал. Заметив, что он изучает ссадину на ее лбу, Бритва выхватила сигарету из его рта и отщелкнула прочь.
– Декурион? Чего вызвал?
Так же молча он проследил за полетом окурка. Сложил блокнот, поднялся и поманил Бритву в проулок за углом лапшичной. Запах мяса сменился вонью рвоты и старой крови. Со стен свисали петли грибка, на фасадах мигала старая реклама. Дорога стала неровной, с радужной от топлива водой в выбоинах. Эти лужи Луций переступал пружинистыми шагами. Держал руки в карманах штанов, отчего зад и узкие бедра выделялись еще сильнее.
Мало кто знал, что у Бритвы Три-Два-Шесть был собственный культ – культ тела. Мускулистые торсы казались ей живыми скульптурами. Настоящими памятниками упорной работе над собой. Редко кому удавалось сохранять естественный баланс; легионеры и марсиане все больше баловались усилителями, которые раздували тело, как гидравлические подушки.
Сероглазый Луций Цецилий со своим задом и высоким ростом был натурален с головы до пят. Он напоминал подвозившую I-45 «Кассиопею»: поджарый силуэт, дорогая краска и оснащение, умная начинка. Резкий старт, заносы на поворотах, капризное управление. Жаль, был патрицием и характером походил на дерьмо. Бритва вздохнула, прислушиваясь к вою музыки из клуба за углом. Простым номерам следовало держаться от патрициев подальше.
Луций остановился у подъезда жилой колонны. Крутанулся на пятках и указал на зарешеченную щель на первом этаже.
– Вон ее окно.
Он говорил тихо и сипло, словно мотался по улицам всю ночь напролет.
– Вылезти в него невозможно, как и в другие окна здания. Отсюда, – Луций указал на дверь подъезда, – она не выходила. Колонна не проходная, чердак пуст.
Ну и зачем повторять очевидное? Бритва пожала плечами.
– Допустим, в какой-то квартире есть шлюз в тоннели. Получи ордер и обыщи.
Она щелкнула зажигалкой и гневно фыркнула, когда Луций выбил сигарету из ее пальцев.
– Ордер не дают. Дела нет. Я не могу доказать, что напарника убили, поняла меня? Но я знаю это.
Он уставился на нее. Где-то наверху замерцала неоновая реклама, и его лицо залил желтушный свет, вычернив впадины глаз. Только взгляд блестел, как у больного пса.
– Ты мне веришь?
Бритва нехотя кивнула. Что-то он задумал, и это уже не нравилось. Все эти «веришь не веришь», «уважаешь не уважаешь» обычно вели к какой-нибудь паршивой просьбе…
– Мне нужна именно ты. Твой нюх. Найди ее, эту I-45. Мы должны ее найти, понимаешь? Толку от мертвого тела нам уже не будет.
Вот оно. Бритва даже не удивилась; не зря же Луций вызвал ее «срочно» посреди ночи. Но он впервые убрал патрицианские замашки и попросил о помощи. Говорил с ней на равных, а не отдал приказ.
– Думаешь, она тут одна такая проходила? Здесь тысячи жильцов.
– Уверен, ты справишься. Просто найди шлюз.
Бритва сомневалась, но все же достала из кармана пузырек с «меркурием» – наркотическим ядом, который выделяло Управление. «Меркурий» улучшал работу рецепторов, повышал концентрацию. От имплантата и этого препарата голова трещала так, словно готовилась выстрелить глазами. Бритве так и виделось: глазные яблоки медленно вылезают из орбит и скачут по асфальту наперегонки.
Но она сунула таблетку за щеку. Запахи тотчас обрели объем, густоту и цвет. Над мусоросборником у подъезда вспухло буро-зеленое облако – остаточные летучие вещества. Вдоль тротуара свились другие тени: одни – свежие и яркие, другие – блеклые, выдохшиеся. Бритва запустила пальцы под волосы на затылке. Нащупала кнопки регулировки и выставила нейроимплант на полную мощность.
Они с Луцием встретились взглядами, совсем как давние подельники. Пара ненормальных. Бритва даже усмехнулась:
– Ну смотри, декурион. Будешь должен.
– Я знаю, – улыбнулся Луций в ответ.
Улыбка оказалась ему к лицу.
Начали они с комнаты I-45. Сорвали полосатую ленту, разблокировали замок. Бритва остановилась на пороге, осматривая серый беспорядок в четырех квадратных метрах. Койка с тонким матрацем, пара одинаковых туник на полу. Правильно, к чему слепой изыски? Она все равно их не видела. Как грязь и рыжие потеки на потолке. Жалкое зрелище.
Бритва почувствовала ровное дыхание Луция за плечом.
– Чуешь что-нибудь?
Не ответив, она шагнула за порог. Сделала это с неохотой – каждая каморка в дешевых колоннах рассказывала свою некрасивую историю. Добавлять в коллекцию еще одну не особо хотелось.
И, конечно, она чуяла. Пахло страхом. Он синеватой дымкой реял у потолка, горел ярче в местах, которых касалась I-45. Желтел запах пота – больной, нехороший. Похоже, слепая не успела восстановиться после операции. Сидела на болеутоляющих как пить дать.
Бритва усмехнулась. Добро пожаловать в клуб.
Она вышла обратно в коридор. Миновала три двери, остановилась у четвертой. Здесь к запаху I-45 добавился запах мужчины. Табак, легкий нюанс клик-препарата, оружейная смазка.
Номер из банды, может, один из «псов». Плохо дело.
След повел к лестнице, оттуда на первый этаж. Прошел вдоль закованных в пластик теплотрасс, свернул за гудящий энергоблок.
Где пропал.
По обеим сторонам коридора выстроились двери. Все одинаковые.
– Совсем ничего?
Бритва хмуро кивнула и растерялась, когда Луций вручил ей свою кожаную куртку. Он отстегнул кобуру, вытащил распылитель и сунул за пояс штанов. На плече под майкой виднелись шрамы – широкие грубые рубцы. Видимо, старое ранение, с военной операции. В мирное время такое месиво вряд ли бы оставили; заделали бы в регенерационной капсуле или где там лечили богатеньких патрициев.
Он вытряхнул из пачки сигарету, прикурил и зажал ее зубами. Прошелся вдоль дверей, выбрал самую побитую и стукнул в нее кулаком.
Дверь приоткрылась, и он сунул ботинок в образовавшуюся щель.
– Слышь. Есть че?
Да что он задумал? Допрашивать всех подряд?
– Иди в задницу, кликер!
– А если найду? – Он сунул в щель дуло распылителя. – По-братски прошу. Ломает, сил нет.
– У меня нет ничего, – ответили ему уже тише и с уважением.
– А где есть?
– Вали в тридцатую.
Луций вытащил ботинок, и дверь захлопнулась. Он обернулся на Бритву и выплюнул окурок.
– Слышала? Ищем тридцатый номер.
Бритва усмехнулась. Этот неправильный патриций нравился ей все больше.
Номера редко подписывали свои двери. Квартиры приходилось угадывать по светлым контурам оторванных цифр. Тридцатая ожидала их на углу, грязная от граффити, жженых пятен и следов ботинок, которыми, похоже, любили в нее стучать.
Луций постучал так же: развернулся спиной и двинул ботинком. Пластик дрогнул в пазах.
– Пошел в Тартар! – отозвались из квартиры. Что-то щелкнуло, и Бритва подалась к стене. Луций вжался с другой стороны проема. Вовремя – дверь отъехала в сторону, и из квартиры пальнули. Коридор заволокло дымом. Запахло горелым пластиком.
– Что, сука, думал, я «орлика» не узнаю?!
Похоже, их раскрыли. Бритва вытащила из-за пояса дубинку и с щелчком раздвинула ее. Табельное оружие, как назло, осталось в Управлении; этим вечером она не планировала никого задерживать.
Не страшно, выбьет зубы кулаками.
Луций открыл экран тепловизора на стволе распылителя и жестом велел отвлечь внимание. Бритва стукнула дубинкой по косяку.
Кусок пластика с ее стороны тут же взорвался осколками, щеку резануло.
Луций прицелился и выстрелил в стену. Сразу же еще раз – уже в человека за получившейся дырой. Из комнаты донесся звук падающего тела, и он шагнул внутрь, держа распылитель перед собой.
Бритва хотела последовать за ним, но не успела.
Ее захватили за горло и потащили назад по коридору. Держали локтем, крепко. Не вздохнуть, не хрипнуть. За пальбой даже не услышала, что сзади подкр