– Я видел, – тихо сказала я. – Что ты подсказываешь этим парням делиться со мной. Они все время оглядываются на тебя, словно ища одобрения: «Так ли я все делаю, Кэрк? Он отказался от помощи, можно я просто уже пойду?».
Губы капитана тронула улыбка:
– Ну, знаешь, хорошие традиции иногда вводятся пинками. Эти ребята на самом деле не против тебе помочь, просто они могут и не знать, что тебе нужна помощь. А я знаю. И еще знаю, что у Фреди есть обезболивающая микстура, а у Марко – припарки из трав для заживления ран. Принятие помощи не обязывает тебя к тому, чтобы сделать что-то для другого. Но ты запомнишь, что тебя выручили – и может, станешь чуть лучше.
– Ты очень хороший… – Это прозвучало совсем по-детски, но, кажется, Кэрк понял мою мысль и не стал над ней смеяться.
Этим же вечером я подошла к Фреди.
– Извини, ты недавно предлагал мне микстуру от боли. Если она еще осталась – мог бы ты мне ее дать?
Парень выглядел удивленным, но порывшись в сумке, он достал склянку и протянул ее мне.
– Спасибо. Ты не представляешь, как мне больно. И твоя микстура – она меня спасет, я уверен.
– Да брось ты. – От простых слов благодарности Фреди прямо расцвел. – Рад, что оказался полезным.
За нами со своего места наблюдал Кэрк. Он сидел, скрестив длинные худые ноги, и разглядывал людей вокруг костра. Тех, кого он старался сделать лучше. Он просто волшебный, подумалось мне тогда, откуда такие берутся?
Как бы смешно это не звучало, но проблема посещения выгребной ямы была покруче драк с солдатами и бессонных ночей. Первое время я терпела, терзая свое тело, до темноты, и лишь когда легион засыпал – убегала по своим делам, радуясь возможности незаметно справить нужду или вымыться в ручье. Приходилось меньше пить и есть, чтобы не тревожить лишний раз свой организм.
Но тело протестовало против таких зверств, и я начала выдумывать себе различные задания подальше от легиона. Съездить в деревню, заказать провиант? Лис вызывается. Надо довезти до соседнего дружественного легиона депешу? Это к Лису. Я привыкла быть мальчиком на посылках, каждый день покидая легион. По дороге в пролесках и у озер я могла быть собой, и мне не надо было терпеть мучительные позывы.
Но тренировки с Атосом начали накладывать свой отпечаток на мою жизнь. Я не могла, как и прежде, вольно уходить из лагеря – ведь два часа дневного времени теперь были постоянно заняты. Поначалу мне казалось, что это все еще больше усложнит. Однако я стала замечать, что после достопамятной драки легионеры не то чтобы стали меня сторониться, но держались поодаль. Вряд ли меня боялись, скорее не знали чего ожидать от бешеного ученика генерала. И вскоре я смогла свободно посещать в гордом одиночестве выгребные ямы легиона в самые непопулярные часы. А если какой-нибудь солдат и забредал, составить мне компанию, я всегда успевала подтянуть штаны и удалиться, не особо мелькая голым задом. Я просто перестала бояться каждого шороха – и это многое решило.
С мытьем дело обстояло сложнее. Мать приучила меня к ежедневному очищению, и невозможность мыться как легионеры каждый день у всех на виду в походных чугунных ваннах или реках, близ которых мы останавливались, – все это сводило меня с ума. Я настолько отчаялась, что начала мыться по примеру тилльских женщин прямо в одежде и шлеме. Но это только добавило к моим злосчастиям насморк из-за вечно мокрой одежды.
Как мне казалось, все мучения были заметны лишь мне одной, но однажды после тренировки Атос неожиданно предложил мне съездить для него за желтой вишней в соседнее поселение. Мы находились неподалеку от Раздолья Флависа, изумительных южных садов, полных сочной и крупной, со сливу величиной, желтой вишни. Местные жители снабжали легионы сушеной вишней, как провиантом. К тому же здешние сады находились к востоку от основных полей сражений, поэтому не были затронуты пожарами. Сейчас в самый расцвет лета вишня набрала сок, и я бы покривила душой, сказав, что не понимала Атоса. Однако предложение съездить за ягодами все равно меня покоробило:
– Я вроде бы ученик по бою на мечах, а не прислужка, – проворчала я. От этих слов Атос замялся, и мне стало неловко. Многие генералы использовали своих учеников для гораздо более грязных поручений, а Атос требовал от меня лишь выкладываться на тренировках. – В общем-то, ладно, я схожу. Это займет, наверное, полдня.
– Там есть река по дороге к селению, – сказал мой учитель, мягко поглядывая на меня из-под челки.
– И?
– Я вижу, что тебе не по нраву мыться с остальными легионерами. И думаю, что знаю причину. – Хорошо хоть он не видел, как затряслись мои коленки. – Из-за твоей худобы и роста, да еще из-за чертовки, над тобой, наверное, часто смеются. Они идиоты, ты сам это знаешь. Но эта травля все равно неприятна.
Я ошарашено смотрела на Атоса. Сейчас он вел себя совсем не как задира-генерал.
– Лет в двенадцать я тоже был худым и нескладным парнем, повыше чем ты, но все же представлял собой жалкое зрелище. Надо мной издевались… и это было мерзко. Так что можно сказать, что я понимаю тебя.
– А что стало потом? – Представить огромного Атоса худым мальчиком я не могла.
– А потом я нарастил мышцы и выбил всем обидчикам зубы. – Он расхохотался. – Иди за вишней, Лис. И загляни к реке по дороге – обычно там безлюдно.
Я приняла задание уже не с обидой, а с благодарностью, которая все росла, пока я шла по желтой пыльной дороге, а слева и справа от меня простирались сады желтой вишни с нежно-кремовыми упругими плодами, покачивающимися на ветках. Они были забраны лишь небольшим деревянным заборчиком, и при желании я могла легко сорвать парочку вишен. Но в кулаке я держала монеты, выданные Атосом, и решила не жульничать, а купить ягоды.
Шум реки был слышен еще от дороги. Быстрый бег воды и шелест прибрежных камышей. Вокруг не было ни души, и я, быстро скинув одежду, вошла в воду. Дно оказалось илистым, и пальцы ног мгновенно зарылись в мягкую почву. Вода была кристально прозрачной. Я видела свои ноги в синяках и похудевшие бедра.
Не успела я дважды окатить себя пригоршнями воды, как она потемнела. Вернее я заметила двигавшееся ко мне с безумной скоростью пятно изумрудно-зеленого цвета. Я толком не успела испугаться, как оказалась окруженной огромным косяком рыбы. Крупные, почти полуметровые рыбины огибали меня справа и слева, и даже умудрялись проплывать между ног. Их чешуя царапала мне бедра. Подпрыгивая из воды и поблескивая на солнце зеленой чешуей, косяк нескончаемо тек по реке – я уже не видела ни его начала, ни конца. Одна из рыбин выпрыгнула и ударила меня в грудь. От неожиданности я обхватила ее, да так и осталась стоять, прижимая скользкую тварюгу к голой груди.
– Эй, тетя! Зеленчака не так ловят. – Я с ужасом обернулась на крик и увидела на берегу чумазую девочку лет десяти. Она ловко вытаскивала из реки рыбину за рыбиной и с размаху била их головой о камень, видимо, специально заготовленный под эту работу. Возле нее росла горка пойманных зеленых громадин. – Выходи. Можешь воспользоваться моим бойком. – Она похлопала ладонью по камню.
Я взглянула в лицо своей рыбине, если его можно было назвать лицом. Она слабо трепыхалась, и в ее глазах не светилось особого ума, но мне почему-то показалось, что рыба смотрит на меня очень жалостливо. Сердце не выдержало, и я расцепила объятия. Рыбина плюхнулась к своим братьям и сестрам и поплыла к неведомым берегам.
Я же вышла на сушу и наскоро оделась. Девочка видела меня без шлема, и я не стала его надевать, наслаждаясь солнечными лучами на лице.
– Зря упустили того зеленчака, тетя. Давайте я поделюсь, – щедро предложила маленькая селянка. – Куда идете?
– В ближайший поселок, купить желтой вишни немного.
– Пру, вы ведь из Алой Розы, верно. – Дождавшись пока я кивну, девочка продолжила. – Тогда вам никто ничего не продаст. У Фарака, моего села, контракт с леди Крианной и легионом Белого Чертополоха на поставки всей вишни, что мы соберем.
– Да ведь они же на другом конце страны, – удивилась я. – А мы тут, под боком. Неужели, если Роза попросит выкупить немного провианта, вы откажете?
– Уговор есть уговор. Ваш легион не то, что прочие – у вас там «господа», – девочка выговорила это слово с непонятным мне презрением. – Даже если мы вас к черту пошлем, ничего нам не будет. Роза не палит селения, это всем известно.
Пока я переваривала сказанное, девчонка продолжала доставать рыбу из воды голыми руками одну за другой и глушить ее об камень. Чешуя зеленчака была любопытной формы. Я подобрала интересную чешуйку, больше похожую на драгоценный камень, и стала рассматривать ее на свет.
– Красивая, правда? У нас все девчонки в деревне из нее ожерелья делают по сезону. В этом году только я подгадала, когда зеленчак по реке пойдет. Будет нам с мамой хороший навар.
– А почему бы мне просто не перелезть через забор и не украсть немного вишни? – Я вернулась к волновавшей меня теме. Причем я не столько переживала за Атоса, сколько терзалась неясными мыслями о явном презрении к нашему легиону.
– Воля ваша, тетя, – хмыкнула девочка. – Да только в садах бродят специально обученные волкодавы. И обучены они в основном тому, чтобы вор не доживал до суда. К тому же, разве у вас в легионе не запрещены кражи? Я думала за подобное у вас одна награда. – Селянка довольно наглядно затянула у себя на шее воображаемую петлю.
Заметив, что я сникла, девочка еще раз проявила щедрость.
– Берите моего зеленчака, а то и двух, тетя. В деревне вам все равно никто ничего не продаст, а так хотя бы с рыбой уйдете.
Я поблагодарила девочку, надела шлем и взяла среднюю по размеру рыбу, сантиметров в сорок. Обняв ее за мокрое и скользкое тело и прижав к животу, я двинулась обратно в легион той же дорогой, что шла к реке. Мирно колыхавшиеся сады с желтой вишней уже не казались мне прекрасными. Они были недостижимы как облака на небе.
Я не могла взять в толк, почему миряне понимали только грубую силу. За глаза Розу, мой легион, называли тряпками и «господами», считали, что могут в военное время отказать нам в провианте, заключив д