Это был такой же конверт, с такой же сургучной печатью, как и тот, в котором он недавно получил в свою собственность акции группы Квотермейна.
— Джорджи надеется, что это будет приятным напоминанием о времени, проведенном в Нассау…
Сначала он подумал, что это были опять акции, и решил отказаться от них, но любопытство взяло верх.
Эврил сказала:
— Вскроешь в своем кабинете…
Он воспользовался случаем и взглянул на часы:
— Ого! Мне давно пора бежать, солнышко.
— Мне тоже. Я должна быть в Нью-Йорке сегодня ночью.
Она обняла его, и они постояли, обнявшись, некоторое время. Она шепнула ему в ухо:
— Ты такая вкуснятина, Росси. До скорой встречи!
Несмотря ни на что, она по-прежнему была ему желанна…
•
Хейворд подъехал на такси к Первому Коммерческому банку, вошел в лифт и поднялся на тридцать шестой этаж к себе в кабинет. Там он вскрыл конверт, который дала ему Эврил. Внутри был еще один конверт; раскрыв его, он обнаружил дюжину фотографий большого размера.
На фотографиях были запечатлены Криста, Рета, Мун-Бим, Эврил и Гарольд Остин, раздевающиеся или уже обнаженные. Роско фигурировал на нескольких снимках. На одном, в окружении всех этих голых дев, на лице его читался откровенный восторг. На другом снимке Хейворд расстегивал лифчик Эврил; на третьем она его целовала, а руки его лежали на ее обнаженной груди. Случайно или преднамеренно, но на фотографиях виднелась только спина вице-президента Стоунбриджа…
Все фото были мастерски сделаны. Чувствовалось, фотограф был настоящим профессионалом. «Однако, — подумал Хейворд, — Квотермейн знает, за что платить денежки…»
Кстати говоря, на всех снимках Большой Джордж блистательно отсутствовал. Фотографии возмутили Хейворда самим своим существованием. И зачем их, собственно, ему прислали? Была ли это новая угроза? Или дурацкая шутка? У кого остались негативы и копии? Да, Квотермейн был сложным и очень опасным человеком… Первым желанием Хейворда было уничтожить эту гадость, однако время шло, а сделать этого он не мог. Взглянув на часы, он пришел в ужас: оказалось, что он торчал за столом уже полчаса. Было совершенно ясно, что брать эти фотографии домой нельзя… Аккуратно вложив их в конверт, он запер его в столе, где хранил только личные и конфиденциальные бумаги.
Чисто автоматически он заглянул в другой ящик, где мисс Каллагэн оставляла текущую работу перед уходом домой. На самом верху лежали документы, касавшиеся дополнительных «инвестиций К». Он подумал: зачем откладывать, чего тянуть? Есть ли, действительно, какая-нибудь необходимость еще раз консультироваться с Паттертоном? Заём был делом солидным, как, впрочем, и все другие дела с Дж. Дж. Квотермейном и «Супранэйшнл». Взяв документы, Хейворд написал «Одобряю» и поставил свои инициалы.
Несколько минут спустя он был внизу, в холле; банковский водитель уже ждал его в лимузине…
•
Начальнику службы безопасности банка Ноллану Уэйнрайту теперь редко приходилось бывать в морге. Последний раз это случилось года три назад, когда нужно было опознать тело охранника, убитого при налете на банк. Однако в свое время, когда Уэйнрайт был полицейским детективом, он частенько навещал эти зловещие места, куда отвозились жертвы кровавых преступлений. Но даже и тогда он никак не мог привыкнуть к ужасному зрелищу. На этот же раз его просто тошнило…
Он приехал в морг после телефонного звонка полицейского чиновника Тимбермела. Тот сказал, что в морге лежит покойник, который, вероятно, заинтересует Уэйнрайта. Они прошли в анатомический зал.
— В том случае, если покойник окажется «ваш», скажите мне, когда вы виделись с этим человеком в последний раз? — спросил Тимбермел.
— Семь недель назад, в начале марта.
— Где?
— В забегаловке, на окраине города.
— Слышали ли вы о нем что-нибудь в дальнейшем?
— Нет.
— Имеете ли вы хоть какое-нибудь представление о том, где он жил?
Уэйнрайт покачал головой. Покойный не хотел, чтобы Уэйнрайт знал его адрес. Ноллан Уэйнрайт, собственно, не знал даже настоящего имени этого человека… Правда, он назвался Виком, но это наверняка был псевдоним, и, честно говоря, Ноллан и не пытался узнать подлинное имя. Было известно лишь одно: Вик — бывший заключенный и готов стать осведомителем.
По настоянию Уэйнрайта, Вандервоорт дал согласие на вербовку агента, который попытался бы проникнуть в организацию, занимающуюся подделкой кредитных карточек банка. Их в то время появилось бесчисленное множество. Уэйнрайт использовал всевозможные каналы, по которым можно было бы проникнуть в организацию фальшивомонетчиков. Он оживил прежние контакты в подпольном мире и через подставных лиц наконец добился встречи с Виком. Тот дал согласие работать на ПКА. Это было в декабре.
В последующие месяцы у него с Виком были две встречи, которые проходили в окраинных барах. И каждый раз Ноллан давал Вику деньги с расчетом на то, что когда-нибудь они окупятся. Вик сам выходил на связь. Он звонил Ноллану по телефону и назначал место и время встречи. Ни в коем случае Ноллан не должен был пытаться найти его сам. И Уэйнрайт шел на это, так как в этом был определенный смысл.
Вик был ему несимпатичен, да симпатии и не требовалось. Бывший заключенный был скрытным, нервным человеком, явным наркоманом. Он презирал и ненавидел все и вся, включая Уэйнрайта. При третьей встрече, в марте, у Ноллана создалось впечатление, что Вик на что-то наткнулся.
Он сказал, что циркулирует слух об огромной партии двадцатидолларовых первоклассно подделанных банкнот, которые вот-вот появятся в городе. И якобы за спиной людей, их распространявших, существовала мощная подпольная организация, занимавшаяся не только изготовлением фальшивых банкнот, но и кредитных карточек. Уэйнрайт подозревал, что Вик мог и присочинить, но легкомысленно подходить к таким новостям не следовало.
Вик сказал, что ему лично должны были дать фальшивые деньги с тем, чтобы он «раскидал» их по городу. Он полагал, что если все пойдет гладко и если после реализации фальшивых денег он вотрется в доверие, то сумеет внедриться и в саму организацию. Кое-какие детали, которые, по мнению Уэйнрайта, Вик никак не мог выдумать, убедили Ноллана, что слух имел под собой реальную почву. Он согласился также и с предложенным планом действий.
Уэйнрайт всегда был убежден в том, что фальшивомонетчики подделывали и банковские кредитные карточки. Об этом он говорил Алексу Вандервоорту еще в конце октября. Так или иначе, в одном он не сомневался: будет чрезвычайно опасно внедрить в подпольный синдикат своего осведомителя, поскольку при провале его сразу же «уберут». Он счел долгом предупредить Вика об опасности, но в ответ получил циничную усмешку. Больше он его не видел…
Вчерашняя маленькая заметка в газете «Таймс Реджистер» о теле, найденном в реке, сразу же привлекла его внимание.
— Я должен предупредить вас, — сказал сыщик Тимбермел, — что останки этого человека — зрелище не для слабонервных… Брр… Врачи полагают, что в воде он провел примерно неделю. Не говоря уже о том, что лопасти транспортных судов тоже поработали над его грешным телом…
Из анатомического зала они попали в холодильник, встреченные шипением рефрижератора.
— Полюбуйтесь, на то, что от него осталось, — сказал старик служитель. Он безразлично сорвал простыню с трупа, будто постель стелил. Уэйнрайт пожалел, что пришел — тошнота подступила к самому горлу.
Они молча осмотрели тело, затем сыщик спросил:
— Есть ли какие-нибудь приметы, по которым вы можете его опознать?
— Да, — сказал Уэйнрайт. — Да.
В том месте, где на затылке кончались волосы, был красный след, несомненно, родимое пятно. Его и теперь было видно. Наметанный глаз Ноллана заметил его еще при первой встрече. И об этом он сказал Тимбермелу, который кивнул головой:
— Мы опознали его по отпечаткам пальцев. Нельзя сказать, что это были самые четкие отпечатки в мире, но мы их идентифицировали… — Детектив вытащил записную книжку. — Его настоящее имя было Кларенс Хьюго Ливинсон. Если считать это настоящим именем. У него был длинный ряд других имен и длинный послужной список всяческих преступлений…
— Газета писала, что он погиб от ножевых ран до того, как утонул.
— Вскрытие показало, — сказал Тимбермел, — что его мучительно пытали…
— Это точно? — спросил Ноллан.
— Еще бы! Мы располагаем заключением патологоанатома. Хотите взглянуть?
Уэйнрайт с трудом проглотил слюну.
— О, боже, — сказал он смотрителю, — закройте же его! Пойдемте отсюда…
•
За чашкой кофе в крохотном ресторане, что находился неподалеку от морга, Тимбермел сказал:
— Бедняга… кем бы он ни был, этот жалкий ублюдок, он не заслуживал такой страшной смерти. И я понимаю ваши чувства. Ведь в конечном счете вы толкнули его на это…
— Да, — согласился Ноллан, думая, что он действительно несет полную ответственность за гибель человека, которого знал под кличкой «Вик»…
— Мне понадобится заявление, мистер Уэйнрайт, в котором вы изложите суть дела.
— Конечно же, конечно. Я его напишу.
Полицейский выпустил кольцо сигаретного дыма и отхлебнул кофе.
— Как сейчас обстоят дела с поддельными кредитными карточками?
— Их все больше и больше. Иногда мне кажется, что это — настоящая эпидемия, не говоря о том, что банку это обходится в бешеные деньги.
Тимбермел скептически заметил:
— Вы хотите сказать, что это обходится в бешеные деньги вкладчикам. Такие банки, как ваш, обычно перекладывают свои убытки с больной головы на здоровую. Вот почему ваше руководство не слишком-то беспокоится. Во всяком случае, не так, как надо бы…
— Боюсь, что здесь я возразить ничего не могу, — сказал Уэйнрайт, вспоминая, сколько раз он пытался убедить банк в необходимости увеличить бюджет для борьбы с фальшивыми деньгами.
— А качество подделки у кредитных карточек хорошее?