— Я понимаю, что ты рискуешь вдвойне, — сказал Ноллан. — Если ты нарушишь закон и будешь пойман, тебя арестуют, осудят и никто тебе не поможет. Затем, если даже тебя не поймают, но офицер, у которого ты на учете, пронюхает, с кем ты якшаешься, он вне всякого сомнения отправит тебя в тюрьму. — Однако, — продолжал Уэйнрайт, — ни то ни другое не произойдет, если, завязывая новые знакомства, ты будешь вести себя осторожно, как мышь… Не спеши, не проявляй заинтересованности, собирай информацию по крошкам. Не суетись, будь терпелив. Дай им забыть об осторожности…
Только после того как Майлса сочтут полностью своим, можно будет начать сбор нужной информации. Вопросы насчет кредитных карточек задавать деликатно, косвенно, стараясь привлечь к себе интерес и натолкнуть на мысль о возможности использования при распространении карточек.
— Всегда есть кто-то, — растолковывал Уэйнрайт, — кто знает кого-то еще, который знает третьего парня, приложившего руку к этому бизнесу. Так ты вотрешься в святая святых… Периодически будешь докладывать мне. Но не напрямую.
Ноллан откровенно рассказал Истину о том, что произошло с Виком. Это он сделал нарочно, не опуская жутких подробностей. По мере того как Ноллан рассказывал, он видел, что лицо Майлса Истина бледнело все больше и больше. Было ясно, что парню здорово не по себе.
— Что бы ни случилось, — строго сказал Уэйнрайт, — я не хочу, чтобы ты потом думал, что я тебя не предупредил… Теперь о деньгах… Если ты согласен, будешь получать гарантированную оплату — пятьсот долларов в месяц, пока не выполнишь задание. Деньги будут оплачиваться через посредника.
— Значит ли это, что меня берут в штат?
— Конечно, нет!
Ответ был категоричен и не оставлял никаких сомнений. Ноллан добавил:
— Официального участия в этом деле банк не принимает. Если ты согласен на такое амплуа, то будешь выступать в нем один и только один. Влетишь в неприятность и намекнешь на то, что работаешь на ПКА, попадешь в дерьмо. Банк откажется, и тебе не поверят. Не забудь, что ты сидел в тюрьме! Тебе никто не поверит. Ну, а мы о тебе никогда ничего и слухом не слыхали…
Майлс скорчил гримасу:
— Значит, из огня да в полымя?
— Истинно так. Но помни: это ты сюда пришел, а не я пришел к тебе. Так — да или нет?
— А если бы вы были на моем месте, как бы вы поступили?
— Я не ты, и я никогда не окажусь в твоей шкуре… Но вот что я тебе скажу: судя по раскладу, у тебя никакого выбора нет.
На какое-то мгновение улыбка мелькнула в глазах Майлса Истина:
— «Решка» — я проигрываю и «орел» — я проигрываю? Ну что ж, рожденный быть повешенным не утонет… Можно, я задам вам еще один вопрос?
— Валяй…
— Если все выйдет как надо, то есть я получу нужные данные, сумеете ли найти мне какую-нибудь работу в ПКА?
— Этого я тебе обещать не могу. Я уже тебе сказал, что не я диктую законы этого банка.
— Но у вас ведь достаточный авторитет, чтобы найти какой-нибудь выход…
Уэйнрайт подумал, прежде чем ответить. В конечном итоге, можно пойти к Алексу Вандервоорту и попросить за Майлса. Игра стоила свеч: победителей не судят.
Он сказал:
— Я попытаюсь, но большего обещать не могу.
— Трудный вы человек, — сказал Истин. — Ну что ж — по рукам!
— После сегодняшней нашей встречи, — предупредил Уэйнрайт, — напрямую мы больше встречаться не будем. Слишком опасно. За кем-то из нас наверняка могут следить; нам нужен посредник для передачи информации и денег. Человек, которому мы оба можем доверять…
Майлс подумал и сказал:
— Думаю, что такой человек есть: Хуанита Нуньес. Если, конечно, она на это пойдет…
— После того как ты с ней обошелся? Да ведь ты ее чуть вместо себя в каталажку не отправил!
— А все-таки попросите ее. Она добрая женщина. Кто знает, может быть, она поймет и простит…
•
Имели ли под собой почву подозрения Луиса Дорси относительно «Супранэйшнл»? Как в действительности шли дела у этой корпорации? Мысли об этом не выходили из головы Алекса Вандервоорта всю субботу и воскресенье. Все больше и больше его беспокоила рекомендация Дорси немедленно продавать акции «Сунатко» и его сомнения в прочности этого гигантского конгломерата.
Все это имело огромное, возможно, даже жизненное, значение для банка. И, тем не менее, ситуация была, как понимал Алекс, предельно деликатной, поэтому действовать нужно было весьма осторожно.
Как-никак, а речь шла о солиднейших клиентах, а какому клиенту вообще понравится, если его присяжные банкиры будут распускать о нем дурные слухи и особенно если слухи эти не беспочвенны. Алекс знал: как только он начнет активно интересоваться делами «Супранэйшнл», слух о его сомнениях моментально распространится по всей округе.
Но были ли слухи беспочвенны? Как признал сам Луис Дорси, твердой уверенности в прогнозах у него не было. С другой же стороны, именно такие слухи предшествовали колоссальным крахам, скажем, «Пенн Сентрал бэнк» и других. А зловещий пример «Локхида», который хоть и не лопнул, но был предельно близок к этому, разве не свидетельство потрясающей прозорливости Дорси? Алекс вспомнил язвительное замечание Дорси о том, что Квотермейн околачивался в Вашингтоне в надежде получить заем, подобно «Локхиду». Правда, Луис назвал это не займом, а субсидией…
Конечно, не исключено, что «Сунатко» переживала временные затруднения с наличными, как это иногда случается даже с самыми жизнеспособными компаниями. Алекс надеялся, что именно так оно и было. Однако, как ответственный сотрудник ПКА, он не мог позволить себе спокойно ждать и надеяться. Пятьдесят миллионов долларов ПКА были вложены в дела «Сунатко», не говоря уже о том, что был закуплен крупный пакет ее акций. Значит, средства банка использовались в качестве спасательного круга! Мысли эти оставляли чрезвычайно неприятный осадок на душе Алекса. Он решил, что лучше всего будет информировать обо всем Роско Хейворда.
В понедельник утром Алекс спустился из своего кабинета вниз, на устланный коврами тридцать шестой этаж, взяв с собой свежий выпуск бюллетеня Дорси.
Хейворда не было. Дружески кивнув мисс Каллагэн, Алекс прошел в кабинет Хейворда и положил бюллетень на стол. Предварительно он обвел карандашом то место, где говорилось о «Сунатко», и подколол записку такого содержания: «Роско, мне кажется, что вы должны с этим ознакомиться».
Затем Алекс вернулся к себе.
Через полчаса к нему в кабинет ворвался взбешенный Хейворд. Он швырнул бюллетень на стол Алекса:
— Это вы положили мне эту гадкую оскорбительную бумажонку?
Алекс показал на записку, подколотую к бюллетеню:
— Как видите!..
— Тогда не откажите в любезности больше никогда не посылать мне бреда, сочиненного этим самовлюбленным невеждой!
— Не горячитесь, Роско. Ну, конечно же, Луис Дорси — зазнайка, самовлюбленный оракул, и многое из того, что он пишет, мне не по вкусу, как и вам. Но называть его невеждой нельзя, поскольку, увы, многие его предсказания сбываются…
— Это вы так думаете! Другие так не думают. Я бы советовал вам прочесть вот это.
Хейворд бросил поверх бюллетеня какой-то журнал. Взглянув на журнал, Алекс сказал:
— Я это уже читал.
Журнал «Форчун» посвятил редакционную статью резким нападкам на Луиса Дорси. Правда, в ней было больше эмоций, чем убедительных фактов. Так было уже не раз. Нападки на бюллетень Дорси производились прессой «большого бизнеса» довольно часто.
— Я просто поражаюсь, — продолжал бушевать Роско, — что вы не хотите признать очевидную истину: Дорси не имеет абсолютно никакой квалификации, чтобы давать советы касательно инвестиций. Я искренне жалею, что его жена работает у нас…
— Эдвина и Луис Дорси никогда не обсуждают банковские дела, это вам хорошо известно, — возразил Алекс. — Что же касается его квалификации, то позвольте вам напомнить, что множество экспертов, увенчанных пышными степенями и лаврами, отнюдь не преуспевают в роли финансовых предсказателей. А Луису это удается!
— За исключением прогнозов по «Супранэйшнл».
— Вы по-прежнему утверждаете, что «Сунатко» прочно стоит на ногах?
Алекс задал этот вопрос спокойно и без всякой задней мысли, в надежде получить более ободряющую информацию. Но эффект, произведенный этим вопросом на Хейворда, был грому подобен. Побагровевший Хейворд зло взглянул на Алекса сквозь пенсне и заорал:
— Я уверен, что ничто не доставило бы вам большего удовольствия, чем крах «Сунатко». А стало быть, и мой!
— Вы меня не так поняли…
— Нет уж, позвольте мне закончить! — лицо Хейворда было искажено ненавистью. — Я требую, чтобы вы прекратили свои интриги и не совались в эти дела. «Сунатко» — вполне здоровая компания с высокими прибылями и компетентным руководством. Возможно, вам завидно, что именно я получил пост в «Сунатко» и считаю это своим огромным достижением!
Хейворд резко повернулся и вышел.
Несколько минут Вандервоорт задумчиво сидел в тишине, размышляя о происшедшем: взрыв Хейворда поразил его. В последние два с половиной года между ним и Роско нередко возникали разногласия и была неприязнь друг к другу. Но никогда прежде Хейворд не терял контроль над собой так, как это произошло сегодня. Наверное, где-то в глубине души Хейворд был сильно обеспокоен. И чем больше Алекс думал об этом, тем больше в этом убеждался.
Алекс и сам беспокоился по поводу «Супранэйшнл». Неужели и Хейворд нервничал по той же причине? А если так, что будет дальше?
Обдумывая это, Алекс подсознательно рылся в памяти… Обрывок какого-то недавнего разговора… Он нажал кнопку селектора и попросил своего секретаря:
— Будьте любезны, разыщите мисс Бреккен.
Через четверть часа в телефонной трубке прозвучал взволнованный голое Марго:
— Ты меня выволок прямо из зала суда! Что случилось?
— Поверь мне, Бреккен, это очень важно. Вспомни, когда ты рассказывала об иске против универмага, ты упомянула имя какого-то частного расследователя…