Менялы — страница 26 из 37

В первую очередь всех, конечно, потрясло его знание всяких историй о деньгах. Кладезь этих знаний, казалось, был неисчерпаем, а интерес Жюля и его приятелей-жуликов к этой теме был бесконечен.

Особенно популярен стал рассказ о фальшивых деньгах, которые печатали сами правительства. Об этом Майлс впервые рассказал еще в тюрьме. В первые же недели пребывания в клубе Майлс повторил этот рассказ по настоянию Ля Рокка раз десять. И всегда это вызывало у публики одно замечание: «Эти вонючие лицемеры»…

Чтобы пополнить запас историй, Майлс как-то съездил на квартиру, которую занимал до суда, и, к счастью, нашел у хозяина свои драгоценные книги и справочники. Теперь он снова мог окунуться в них, храня их у себя в комнатушке на четвертом этаже. Майлс потешал общество забавными историями. Он рассказал о странных видах денег. Самые тяжелые «банкноты», которые когда-либо существовали, были сделаны из огранных каменных дисков. Ими пользовались на одном из тихоокеанских островов до самого начала второй мировой войны! Большинство этих дисков достигали в ширину примерно одного фута, но самый крупный был в двенадцать футов, и покупатели были вынуждены носить «деньги» на шесте.

— А как там у них насчет сдачи? — спросил кто-то под общий хохот, а Майлс ответил, что сдача давалась тоже дисками, но меньшего размера…

— Зато, — рассказывал Майлс, — самые легкие деньги делаются из перьев редких птиц. Они в хождении на Новых Гибридах. На протяжении многих веков соль служила разменной монетой, например, в Эфиопии и в Риме. А на Борнео еще совсем недавно, в девятнадцатом веке, расплачивались человеческими черепами…

Каковы бы ни были эти «семинары», они неизменно заканчивались разговором о разного рода подделках. Однажды после такого разговора здоровенный телохранитель, околачивавшийся в баре, пока его босс играл наверху, отвел Майлса в сторонку.

— Эй, парень, — сказал он, — вот ты там рассказываешь о подделках… Погляди-ка вот на это…

Он вытащил из кармана хрустящую двадцатидолларовую бумажку.

Майлс взял ее и внимательно рассмотрел. Для него это было не ново. Когда он работал в Первом Коммерческом банке, ему приносили все купюры, вызывавшие сомнение, потому что он считался подлинным специалистом по распознаванию фальшивок.

Телохранитель улыбнулся до ушей:

— Хорошо, а?

— Ну, если это подделка, — сказал Майлс, — то самая лучшая из всего, что я видел.

— Купишь?

Телохранитель вытащил еще девять двадцаток:

— Дай мне сорок настоящими, и все двести — твои.

Таков примерно, и был реальный курс. Майлс знал, что это цена высокосортной подделки. Он заметил, что остальные банкноты были так же добротно выполнены, как и первая.

Майлс хотел было отказаться, но передумал. Разумеется, у него не было никакого намерения заняться сбытом фальшивок, но он понял, что мог переслать их Уэйнрайту.

— Подожди меня здесь, — сказал он здоровяку-охраннику и поднялся в свою комнату, где наскреб сорок долларов. Часть осталась от ноллановских, а кое-что он получил чаевыми, когда разносил напитки и сигареты. Он пересчитал деньги и обменял их на поддельные двести долларов, а позже спрятал фальшивки в своем сундучке.

На следующий день Жюль Ля Рокка подошел к нему, широко улыбаясь:

— Я слышал, ты вчера неплохо провернул одно дельце?

— Так, пустяки, — признался Майлс.

Рокка притиснул его к стене огромным брюхом и, понизив голос, сказал:

— Хочешь еще подработать?

— Смотря как, — осторожно сказал Майлс.

— Ну, например, прокатиться в Луисвилль. Нужно спихнуть немного игрушек, которые ты купил вчера…

Майлс почувствовал судороги в животе. Если он согласится и его поймают, то он не только попадет опять в тюрьму, но и на более долгий срок. Ну, а если не рисковать, то как добраться до логова фальшивомонетчиков и влезть в их доверие?

— Всего-то дел — смотаться туда на машине… За это получишь двести «зеленых»…

— А что, если меня там зацапают? Ты же знаешь, что я на волоске, мне даже водительские права иметь нельзя.

— Это не проблема, — сказал Жюль. — Фотография есть?

— Нет, но могу сделать.

— Тогда поторапливайся.

Во время обеденного перерыва Майлс пошел к автобусной станции и сфотографировался там в автомате. В тот же вечер он дал фотографию Жюлю.

Два дня спустя, когда Майлс работал на третьем этаже в конторе, пришел Жюль и положил перед ним какой-то квадратный листок. С удивлением Майлс увидел, что это были права, выданные властями штата: на них красовалась его физиономия…

Ля Рокка заржал:

— Почище, чем всамделишные. А?

— Ты хочешь сказать, что это — подделка? — поразился Истин.

— А что, можно отличить?

— Пожалуй, нельзя! — Он еще раз поглядел на права. — Откуда они у тебя?

— Неважно!

— Нет, — сказал Майлс. — Я бы хотел это знать. Ты же знаешь, я всегда этим интересовался.

Ля Рокка помрачнел, в глазах его мелькнуло подозрение:

— А на черта тебе знать?

— Да интересно…

— Знаешь, кое-какие вопросы задавать ни к чему… Парень начинает много спрашивать — люди начинают думать: а зачем он спрашивает? Так ведь и нарваться можно. И будет очень-очень больно!

Майлс промолчал. Ля Рокка просверлил его взглядом, потом сказал:

— Поедешь завтра ночью. Тебе все скажут: что нужно делать и когда…

На следующий день Ля Рокка передал Майлсу ключи, квитанцию бюро проката и обратный авиабилет. Майлс должен был получить в бюро черный «шевроле» и выехать на нем в Луисвилль. В тамошнем аэропорту он поставит машину и спрячет ключи под передним сиденьем. Прежде чем оставить машину, он должен тщательно стереть отпечатки пальцев. Затем первым же рейсом он вылетит обратно…

Едва ли нужно рассказывать, как он нервничал всю дорогу до Луисвилля. Однако все шло как по маслу, и постепенно он начал успокаиваться. Выполнив все инструкции, он вернулся в десять утра в «Две стрелы». Никаких вопросов ему не задавали…

Весь день Майлс буквально падал, с ног от усталости, но работал. После обеда пожаловал Ля Рокка, сияющий, дымящий дорогой сигарой.

— Великолепно, Майлси! Никто не вляпался. Все довольны!

— Это, конечно, неплохо, — сказал Майлс. — А когда я получу свои две сотни?

— Уже получил! Омински оприходовал их в счет твоего должка…

Майлс вздохнул. Он знал, что так именно и произойдет, хотя смешно было рисковать ради того, чтобы его деньги получил ростовщик.

— Откуда же Омински узнал? — спросил Майлс.

— А он все знает! — самодовольно ответил Жюль.

— Хорошо, минуту назад ты сказал, что все довольны. Кто это — все? Уж если я работаю, то хотел бы по крайней мере знать, на кого.

— А я тебе уже сказал, что есть вещи, о которых не стоит спрашивать. Дольше проживешь.

Майлс заставил себя улыбнуться, хотя от прежней его жизнерадостности не осталось и следа… Сказались ночное путешествие, напряжение и опасность, которая поджидала его на каждом шагу.

Через двое суток он сообщил Хуаните о своих похождениях. Майлс и Хуанита встретились за это время дважды. Первый раз сразу же после того, как Хуанита дала согласие быть его связной. Никакой информацией он не располагал и рассказал только, что устроился в клубе «Две семерки» и о том, как все это противно. Он описал встречу с Жюлем и ростовщиком…

— Работаю бухгалтером, так что пробрался глубже, — сказал он ей. — Этого и хотел Ноллан. Залезть-то я туда залез, только вот как я оттуда выберусь.

Хуанита принесла из спальни два конверта, которые дал ей Ноллан Уэйнрайт и познакомила Майлса с инструкциями.

Для второй встречи Майлсу вновь удалось незаметно выбраться из клуба. Хуанита внимательно выслушала его рассказ. Он поделился с ней своими сомнениями.

— Мне пока ничего особенного не удалось узнать. Ну, ладно, я имею дело с Жюлем и с тем, который продал мне поддельные двадцатки. Они — пешки. И стоит мне о чем-нибудь спросить Жюля, как он вмиг настораживается. У меня на сегодняшний день такой же туман, как и в начале… Кто киты, я по-прежнему не знаю!

— Ну, за месяц-то нелегко узнать, — сказала Хуанита. — Может, там и узнавать нечего из того, что нужно мистеру Уэйнрайту? А если это так, то не твоя вина. Мне кажется, что ты узнал больше, чем ты думаешь. Эти фальшивки, например… Или номер автомобиля, на котором ехал. Не так уж мало!..

— Я задам вам два вопроса, — сказал Алекс Вандервоорт. Он был оглушен тем, что только что услышал. — Первый вопрос: бога ради, скажите, каким образом вам удалось получить эти сведения? И второе: насколько они соответствуют действительности?

— Если вы не возражаете, — ответил Вернон Джакс, — я отвечу на эти вопросы в обратном порядке. Но сначала прочитайте вот это…

Они сидели в кабинете Алекса, в Главной башне ПКА. На улице было тихо и в здании тоже. Большинство сотрудников тридцать шестого этажа разошлись по домам.

Частный расследователь, которого Алекс месяц назад нанял для негласной ревизии дел корпорации «Супранэйшнл», спокойно читал вечернюю газету, пока Алекс знакомился с семидесятистраничным отчетом, включавшим приложения и фотокопии документов.

Сегодня Вернон Джакс выглядел еще более непрезентабельно. На нем были синий, протертый до дыр и лоснящийся костюм, от которого, вероятно, отказалась бы даже Армия спасения, предложи им его в качестве пожертвования. Галстук и ботинки были еще более ужасны, чем в прошлый раз. Остатка волос на голове не хватило бы даже на одну драку, и те торчали в разные стороны… Тем не менее, было совершенно ясно, что недостаток в импозантности у Джакса вполне компенсировался его удивительным даром разнюхивания. — Что касается правдоподобности, — сказал Джакс, когда Алекс дочитал материалы, — если вы спросите меня, удовлетворят ли перечисленные мною факты суд присяжных в качестве обоснованных доказательств, то я вам отвечу нет. Но я удовлетворен тем, что вся информация подлинная. Я не включил в ответ ничего из того, что не было подкреплено по крайней мере двумя хорошо осведомленными источниками, а в некоторых случаях и тремя. И еще: мое стремление докопаться до истины является моим самым важным деловым качеством. У меня в этом отношении добрая репутация, и я не собираюсь ее подмочить… Как мне все это удается? Люди, на которых я работаю, часто спрашивают меня об этом, и я думаю, они заслуживают некоторых объяснений. Хотя не все, не все я рассказываю, потому что многое составляет профессиональную тайну. Кроме того, я не могу подводить людей, которых использую в качестве источников… Я работал ревизором в министерстве финансов двадцать лет и, уходя оттуда, не оборвал свои связи, а наоборот, постарался их сохранить. Как в министерстве, так и во многих других местах…