– Пожалуйста… заставь меня все забыть.
И желание победило скорбь.
25. Переплыть озеро Ханна-Лейк
– Знаешь, тебе ведь придется помочь мне раздеться. Не думаю, что Эмброуз справится. К великолепию моего обнаженного тела нужно привыкнуть.
Эмброуз, Бейли и Ферн были на озере Ханна-Лейк. Поездка получилась спонтанной: стояла жара, и у Ферн с Эмброузом выдался выходной. По пути они заехали за продуктами, но, оказалось, забыли захватить из дома купальники.
– Ты не будешь голым, Бейли. Прекрати, ты пугаешь Эмброуза. – Ферн подмигнула Эмброузу и добавила: – Поможешь мне занести его в воду, а там я сама справлюсь.
– Эй! – делано возмутился Бейли.
Ферн засмеялась и потрепала его за щеку. Эмброуз подошел к Бейли, взял его под руки и приподнял, чтобы Ферн могла стянуть с него штаны.
– Окей, посади его ненадолго, – произнесла она.
Бейли походил на немощного старика с брюшком. Он игриво похлопал себя по животу:
– Этот малыш помогает мне плавать. И не дает свалиться с кресла.
– Это правда, – добавила Ферн, снимая с его ног ботинки и носки. – Ему повезло, что он пухлый. Живот помогает ему поддерживать туловище. И он действительно умеет держаться на воде. Смотри.
Ферн аккуратно отставила ботинки Бейли и сняла с себя кроссовки. Она была одета в шорты и бирюзовую майку и, увы, даже не задумалась о том, чтобы их снять. Эмброуз расшнуровал ботинки и расстегнул молнию джинсов. Тотчас Ферн отвела взгляд, шея и щеки ее порозовели. Оставшись в боксерах, Эмброуз поднял Бейли и тронулся к воде. Ферн шла рядом, засыпая его инструкциями, как правильно держать Бейли, как отстегнуть его, чтобы он не завалился вперед и не смог перевернуться на спину.
– Ферн, я сделал это! – воскликнул Бейли, как только Эмброуз его освободил.
Бейли стал раскачиваться почти в сидячем положении, ноги выше головы, плечи выдавались высоко над поверхностью воды.
– Я свободен! – закричал он.
– Он кричит так всякий раз, когда оказывается в воде, – улыбнулась Ферн. – Наверно, это потрясающие ощущения – плавать, когда тебя никто не держит.
– Воздушные змеи или воздушные шары? – тихо сказал Эмброуз, наблюдая за Бейли.
«Плавать, когда тебя никто не держит». Похожие слова он произнес, когда Ферн давным-давно задала ему этот вопрос. Каким же он был глупцом. Что хорошего в полете, когда на другом конце веревки никого нет? Или в том, чтобы плавать, когда некому помочь тебе выбраться на сушу?
Эмброуз попытался лечь на воду, но его ноги были тяжелыми, как якоря. Вместо этого он стал барахтаться, и символизм происходящего не ускользнул от него.
– Слишком много мускулов? ― Бейли крякнул. ― Бедный Броузи. Боюсь, в этом раунде победил Бейли Шин.
Наконец Ферн окунулась в воду. Лежа на спине и пытаясь удержаться на плаву, она неотрывно смотрела на облака, пальчики ног, окрашенные в розовый, торчали над водой.
– Видишь корвет? – Ферн показала на пушистую тучку и тут же начала тонуть.
Эмброуз успел подхватить ее под спину. Бейли наморщил нос, пытаясь разглядеть в облаках машину. Эмброуз увидел ее, но к тому моменту облака немного сместились и больше напоминали «фольксваген-жук».
– Я вижу нашего математика, мистера Хилди! – рассмеялся Бейли.
Он не мог показать на нужное облако пальцем, и Ферн с Эмброузом пришлось лихорадочно изучать небо в попытке «поймать» мистера Хилди, пока он не обернулся чем-то или кем-то другим.
– Хм-м-м. Я вижу Гомера Симпсона, – пробормотала Ферн.
– Скорее уж Барта… или, может быть, Мардж, – усмехнулся Эмброуз.
– Забавно, каждый видит что-то свое, – заметила Ферн.
Постепенно облачные фигуры стали бесформенными и уплыли вдаль. Эмброузу это кое-что напомнило.
– Как думаешь, почему Саддам приказал увешать своими портретами весь город? Куда ни глянь, везде эта уродливая рожа. Статуи, плакаты, баннеры – везде, черт побери, – сказал Поли.
– Он ведь Саддам Великолепный, – сухо ответил Эмброуз.
– Так он устрашал народ. – У Гранта, как всегда, нашелся умный ответ. – Он хотел казаться богоподобным, чтобы проще было управлять массами. Кого, думаешь, эти люди боятся больше – Саддама или Бога?
– Ты хотел сказать – Аллаха, – поправил Поли.
– Точно. Аллаха. Саддам хотел, чтобы люди думали, будто он и Аллах – это одно и то же, – подытожил Грант.
– Интересно, что подумал бы Саддам, увидев нас сейчас в своем бассейне? Чертовски хороший бассейн, надо сказать! – Джесси по грудь стоял в воде, раскинув руки и разглядывая богато украшенный фонтан, видневшийся поблизости.
– Он был бы не против. Он же сама щедрость – пригласил бы нас прийти еще, как только пожелаем, – сказал Эмброуз.
Шутки про Саддама не утихали целый день. Отряд обосновался возле захваченного Республиканского дворца. Парням из Пенсильвании[57] редко удавалось насладиться купанием, поэтому сейчас они радовались так же, как если бы плавали дома, в родном озере Ханна-Лейк, а не в огромном бассейне, окруженном фонтанами, пальмами и куполообразными зданиями.
– Думаю, Саддам заставил бы нас поцеловать его кольца, а потом отрезал бы нам языки, – присоединился к разговору Бинс.
– Тебе бы это пошло на пользу, – заметил Джесси.
Бинс набросился на друга, и они начали бороться прямо в воде. Эмброуз, Поли и Грант смеялись и подначивали их, но сами не тратили время на дурачества. Наслаждаясь купанием, они покачивались на воде и глядели в небо, ничуть не отличавшееся от того, что раскинулось над их родным городком.
– Вокруг столько портретов Саддама, что каждый раз, закрывая глаза, я вижу его лицо, будто оно выжжено на веках, – пожаловался Поли.
– Радуйтесь, что тренер Шин не запугивал нас таким же образом во время сезона. Только представьте: портреты тренера со сверкающими глазами везде, куда ни глянь, – рассмеялся Грант.
– Странно, но, когда я пытаюсь представить себе его лицо – да вообще чье-нибудь лицо, я не могу. Я пытаюсь вспомнить детали, но… не получается. Вроде не так много времени мы здесь – всего-то с марта. – Эмброуз покачал головой, не веря сам себе.
– Самые долгие месяцы в моей жизни, – вздохнул Поли.
– Ты не можешь вспомнить лицо Риты… Но, готов поспорить, ты отлично помнишь ее без одежды, так ведь? – Бинс перестал дуться на Джесси и снова начал без умолку болтать.
– Я никогда не видел Риту без одежды, – сказал Эмброуз. Его не заботило, поверят ли ему друзья.
– Да ладно тебе! – опешил Джесси.
– Правда. Мы встречались-то около месяца.
– Это ведь уйма времени! – воскликнул Бинс.
– Кто-нибудь чует запах бекона? – Поли демонстративно принюхался, напоминая Бинсу, что он снова ведет себя по-свински.
Бинс брызнул в него водой, но в драку не полез. От упоминания бекона все поняли, что проголодались. Они выбрались из бассейна и побрели к сложенной поодаль одежде. На небе не было ни облачка – никаких лиц или фигур, способных пробудить что-то определенное в памяти Эмброуза. Но внезапно он вспомнил одно лицо. Ферн Тейлор – веснушчатая, с чуть вздернутым подбородком, закрытыми глазами и влажными длинными ресницами. Ее мягкие розовые губы, припухшие и дрожащие. Такой она была после того поцелуя.
– Вы когда-нибудь смотрели на картину так долго, что краски смешиваются и вы перестаете понимать, на что именно смотрите? Ничего не видите, просто завитки красок? – спросила Ферн.
Эмброуз снова взглянул в лицо, которое вспомнил однажды в далеких землях. И он, и Бейли молчали, отыскивая что-нибудь интересное в облаках.
– Думаю, с людьми так же. Когда ты смотришь на них по-настоящему, перестаешь замечать, какой у них нос или зубы, не замечаешь и следов от прыщей, и ямочку на подбородке. Все это сливается, и внезапно ты видишь другое: красоту, которая обретает совершенно новый смысл.
Ферн не сводила глаз с неба, а Эмброуз – с нее. Она говорила не о нем. Она просто размышляла вслух. Просто была собой.
– Это работает и по-другому, – подхватил Бейли. – Уродство определяется поступками. Беккер вовсе не урод внешне. Как и я – не красавец.
– Ты прав, мой качающийся на волнах друг. Чертовски прав, – серьезно сказала Ферн.
Эмброуз прикусил язык, чтобы не засмеяться. Вот чудики. Такая странная парочка. И тут же ему захотелось плакать. Этим он напомнил сам себе пятидесятилетнюю даму, которая умилялась картинкам котиков с жизнеутверждающими цитатами и пускала слезу во время рекламы пива. Ферн превращала его в нытика и сводила с ума, как и ее «качающийся на волнах друг».
– Что случилось с твоим лицом, Броузи? – добродушно поинтересовался Бейли, как обычно перескочив с темы на тему.
Ладно, может, от «качающегося на волнах друга» Эмброуз был и не в таком восторге.
– Его снесло взрывом, – коротко ответил Эмброуз.
– В прямом смысле? То есть я хочу деталей. Тебе ведь сделали несколько операций, да?
– Правая половина моей головы расплавилась вместе с ухом.
– Ну, не велика потеря, правда? В том ухе было полно цветной капусты, насколько я помню.
Эмброуз усмехнулся, покачав головой. На цветную капусту становились похожи уши борцов, которые не надевали шлемы во время турниров. У Эмброуза никогда не было травм, но дерзкая шутка Бейли его повеселила.
– Это ухо – протез.
– Гонишь! Дай посмотреть! – Бейли забарахтался, и Эмброуз поддержал его, чтобы тот не ушел под воду, затем снял накладное ухо, и Ферн с Бейли ахнули.
– Круто!
Точно, чудики. Но Эмброуз почувствовал облегчение от реакции Ферн. Он дал ей достаточно поводов, чтобы с криками убежать прочь, а она и глазом не моргнула. Он стал дышать посвободнее.
– Поэтому у тебя больше не растут на голове волосы? – настал черед Ферн проявлять любопытство.
– Слишком много шрамов и трансплантатов. Вот сюда вшили металлическую пластину, которая соединяется со скулой и челюстью. В тот день у меня местами отслоилась кожа. – Эмброуз провел пальцем вдоль длинного шрама. – Врачи вернули ее на место, но перед тем, как меня ударило более крупным осколком, мне в лицо попала горсть шрапнели, так что кожа, которую они натянули, стала похожа на швейцарский сыр. Шрапнель же осталась внутри, поэтому щека такая неровная.