требованиями ответить, как проходит операция. Павлов пожал плечами. Собаки внимательно проводили его взглядом. Генерал в отставке невозмутимо ответил:
– Нет-нет! Все в порядке! Правда, товарищ старший лейтенант?
– Так точно! В… порядке… – Водитель готов был зарыдать. Но не мог позволить этого себе на глазах бывшего главного кинолога страны, адвоката, старшего напарника, хотя и лежащего в цветах, и двух пар холодных собачьих глаз.
– Ну, если помощь не требуется, извините! Тороплюсь. – Артем быстро прошел к машине. Сел, завел двигатель. И через секунду уже выезжал со двора. Сизый дымок заставил собак чихнуть. Капитан милиции Сосковец ойкнул.
Утро
Утро в суде началось вполне мирно и даже чуть-чуть романтично. Аня поставила чайник и принялась раскладывать печенье с конфетами в вазочке.
За окном сидели два голубя. Они грелись на утреннем солнышке и самозабвенно ворковали. Девушка вздохнула. Судьба снова ее обманула. Думала, нашла кого-то необыкновенного, а оказался какой-то мамкин старый друг!
«И чего она никогда о нем не говорила?! – с досадой подумала девушка и силой заставила себя отбросить ненужные мысли. – Нет, хорошо, что так все прошло. Пусть будет друг».
Дверь внезапно распахнулась, и Аня ойкнула и отпрыгнула. На пороге стоял Колтунов, и вид у ее начальника был просто ужасный.
– Дмитрий Владимирович?! Что с вами?
– Что? – переспросил Колтунов и, не дожидаясь ответа, забегал по кабинету. Быстро осмотрел стол, стул, сейф, шкаф. Снова подбежал к столу. Перерыл конфеты в вазе. Оглядел Аню с ног до головы.
Аня съежилась: взгляд был подозрительный, глаза рыскающие, руки трясутся.
– Дмитрий Владимирович, вы себя как чувствуете? Может, чайку?
Колтунов уставился куда-то поверх ее головы:
– А? Да, да. Чайку. Чайку. Ты чего так рано пришла?
Девушка посмотрела на часы, а затем – удивленно – на судью:
– Почему рано? Я всегда так прихожу. Вы забыли?
Судья нервно посмотрел на наручные часы, потом – на настенные. Тряхнул головой и снова забежал за стол. Сел, выдвинул ящик, снова задвинул. Тяжело вздохнул и уронил голову на руки.
Аня, чтобы не мешать, отошла к подоконнику и сделала вид, что обрывает высохшие листочки цветов.
– Аня!
– Да, Дмитрий Владимирович?
Колтунов уже выглядел спокойнее и протягивал ей свою фирменную чашку с надписью «Дима».
– Наливай! А у нас там ничего не осталось от праздников?
– Я посмотрю, Дмитрий Владимирович.
Аня открыла нижнюю дверку шкафчика. Достала начатую бутылку коньяка «Хеннесси» – чье-то скромное подношение. Показала. Судья кивнул:
– Две ложки. Прямо в чай!
Аня исполнила требование; Колтунов залпом выпил кружку чая и протянул снова:
– Повтори!
Девушка аккуратно налила в кружку все те же «две ложки» коньяка, но на этот раз Колтунов дожидаться кипятка не стал, а выпил все как есть.
«Чудеса…» – настороженно отметила Аня.
Таким секретарша своего начальника не видела давно.
Топ-топ
Третью чашку он пил размеренно. Как обычно, вприкуску с печеньем и конфеткой. А тем временем, судя по доносящимся из-за двери звукам, зал наполнялся. Простучал тяжелыми ботинками доставивший арестованного конвой. Зашли, доложили. Заглянул и вежливо поздоровался прокурор Джунгаров, однако задерживаться не стал и от чая отказался:
– Не до чая, Дмитрий Владимирович. Сами понимаете.
Колтунов кивнул и посмотрел на часы.
«Ну, и где же адвокат Павлов? Уже две минуты осталось, а его все нет!»
И в тот же миг распахнулась дверь, и на пороге возник улыбающийся адвокат.
– Добрый день труженикам правосудия! Дмитрий Владимирович, здравствуйте!
Колтунов занервничал. Этот адвокат всегда его немного раздражал, а в такой день, как сегодня, его демонстративная независимость и вовсе была ни к чему.
– Анюта, выйди в зал. Проверь явку и начинай протокол, – распорядился судья.
Девушка пожала плечами и кое-как протиснулась мимо Павлова, робко, снизу вверх глядя в его глаза.
«Флирт?» – насторожился Колтунов, но тут же успокоился.
Павлов смотрел на его секретаршу недопустимо ласково, но это не был взгляд любовника – скорее отца.
Колтунов, приглашая войти, сделал энергичный жест, но адвокат то ли не понимал, то ли откровенно издевался.
– Вы что-то хотели, Дмитрий Владимирович?
– Я? – сглотнул Колтунов. – По-моему, это вы…
Однако дальше сформулировать, что, собственно, он хотел сказать, не удавалось.
– Дмитрий Владимирович, давайте начинать процесс, – мотнул головой в сторону зала адвокат, – публика волнуется.
Судья поджал губы, глянул в приоткрытую дверь и сразу же заметил в судебном зале несколько пишущих корреспондентов.
«Сволочи…» – как-то механически, почти беззлобно подумал Колтунов. Выгнать их он не мог. Увы, формально все процессы, кроме исключительных случаев, слушаются открыто и гласно.
«Адвокат постарался».
Заинтересованный в огласке происходящего, Павлов как-то снова обманул приставов и провел человек семь-восемь, причем самых упрямых и скандальных: из «Коммерсанта», «Ведомостей» и «Правдивой комсомолки».
Судья почувствовал, что краснеет, а Павлов с показной дружественностью подмигнул ему и показал двумя пальцами, как показывают детям «топ-топ», то есть «пошли ножками».
Это было невыносимо.
Василиса Прекрасная
– Прошу всех встать! – спокойно и как-то по-домашнему сказала секретарь Аня. Все поднялись, и Колтунов неторопливо прошел к своему месту. Махнул рукавом мантии и вдруг сам себе напомнил Василису Прекрасную из сказки.
«Бред!»
– Присаживайтесь! – распорядился Колтунов, разложил папки и оглядел зал.
Действительно, в первых рядах сидели с блокнотами и диктофонами восемь журналистов. И главное, сидела та милая девица в короткой юбочке. Судья бросил машинальный взгляд чуть ниже, но сегодня она, как назло, надела джинсы.
Дмитрий Владимирович вздохнул и быстро осмотрел присутствующих. За упакованной в джинсы девицей расположились три депутата гордумы от общественности. В самом углу два оперативника в штатском лениво читали газету. Все как обычно.
– Итак. Процесс объявляется продолженным, – произнес Колтунов. – На чем мы остановились в прошлый раз?
– Ваша честь, вы не дали нам высказаться по ходатайствам защиты, – укоризненным тоном напомнил прокурор Джунгаров, но тут поднял руку Павлов.
Судья на мгновение задумался и кивнул: «Пусть выскажется… ничего нового он не скажет».
– Говорите, Артемий Андреевич.
– Простите, Рашид Абдуллаевич, что прерываю, – извинился адвокат и повернулся к судье: – Чтобы сэкономить время, прошу разрешения дополнить свое ходатайство.
Колтунов поморщился. Дополнений он как-то не любил, а Павлов тем временем наступал:
– Ваша честь, все равно пока никто не высказался…
– Вы можете снять предыдущее ходатайство и заявить новое.
Колтунов хотел схитрить и хоть чуть-чуть подставить Павлова.
– Зачем? – наивно возразил адвокат. – Нет смысла снимать ходатайство, уже оглашенное. А добавить – в самый раз!
– Ну, тогда добавляйте!
Колтунов сцепил руки, пытаясь унять дрожь. Он знал, что еще совсем немного, и начнется такое светопреставление, что этому адвокатишке небо покажется с овчинку. Пусть себе доживает последние минутки.
«Дыши, дыши перед смертью… профессиональной!»
– Уважаемый суд, коллеги! – не зная, что его ждет, произнес адвокат. – В процессе по делу мэра Лущенко мы подошли к критической черте. После нее нет возврата.
Судья расцепил руки и быстро записал мгновенно родившийся стишок:
Адвокат, в который раз,
Оглашает заявление.
Он сейчас получит в глаз –
Потеряет зрение!
– Я прошу рассмотреть внимательно ходатайство защиты. Количество нарушений, допущенных на предварительном следствии и в процессе рассмотрения дела в суде, превысило все допустимые значения! – Павлов демонстративно повернулся к сидящему за решеткой Лущенко: – Не зря Игорь Петрович перечислял ошибки, найденные в обвинительном заключении. Отрицать их значение невозможно. Но с согласия прокуратуры в суде были допрошены в качестве представителей потерпевших люди, ранее признанные свидетелями по делу!
Джунгаров опустил глаза и уставился на свои пальцы. Они сжимались и разжимались, так, словно прокурор представлял меж этими пальцами кадык адвоката.
– Возникает вопрос: могут ли свидетели выступать на стороне обвинения? – повернулся к журналистам Павлов. – Ответ однозначный! Нет! Это прямо запрещено законом.
«Как же он меня достал!» – вздохнул судья. Он уже чувствовал, что Павлов на этом не остановится.
– Но и в суде немногим лучше! – оправдал его опасения адвокат. – В каждом заседании мы натыкаемся на ошибки, нарушения, недочеты, допущенные следствием. Суд не помощник следователя и не вышестоящий орган обвинения.
«Если бы…» – раздраженно подумал Колтунов.
– Суд – высшая инстанция проверки качества как обвинения, так и защиты! Он не должен поправлять следствие. Он должен принимать решительные меры к восстановлению закона и справедливости. – Павлов уперся взглядом в Колтунова: – Именно поэтому защита ходатайствует о прекращении процесса и направлении дела обратно, в прокуратуру. Для устранения препятствий, которые мешают рассмотрению дела!
«Ага! Щ-щас!» – подумал Колтунов.
– Все аргументы уже неоднократно озвучивались в заявлениях, возражениях, жалобах, ходатайствах защиты во время процесса. Они подробно изложены в этом ходатайстве на восьмидесяти шести листах. Прошу их внимательно выслушать еще раз.
Судья едва не застонал. Он был профессионально терпеливым человеком. Но заслушать восемьдесят шесть страниц сплошных претензий было не самой приятной обязанностью.
Два зайца
Павлов открыл толстую папку. Достал скрепленную металлическим зажимом пачку листов и протянул оторопевшему прокурору. Вторую передал Колтунову. Третью – назад, Лущенко. И лишь последнюю взял сам и начал размеренно читать – от корки до корки.