Но Каэль смеялся:
— В прошлый раз, когда я сказал это слово, у меня начались проблемы.
Я даже не нашёлся, что ответить. Каэль продолжил:
— Марк, если ты беседуешь со мной, значит, Небо решило, что нам надо поговорить.
В этом я был согласен и с Небом, и с Каэлем. Потому что у меня были вопросы.
— Что ты выяснил насчёт нулей и Просветлённых?
Мой вопрос немного удивил Каэля, и тот пребывал некоторое время в задумчивости.
— Ты знаешь об Апепах?
Я поёжился:
— Да.
— Нули, пришедшие из дня, которого никогда не было… Возможно, они из того мира, который когда-то исчез в пасти Апепа.
— Ну, это я слышал.
— Они защищают этот мир, делают невидимым на пути Апепов. Знаешь, миллионы нулей — это же всё равно ноль.
— Это уже интереснее. Если не считать того факта, что Дагон одного такого остановил, прямо под Инфериором.
— В твоём мире есть пословица, Марк — и на старуху бывает проруха.
— И это всё?
— Нет. Просветлённые — это ответ на насилие. Нули лучше других чувствуют боль Инфериора от того, что здесь происходит.
Каэль поведал, что долго пытался понять, кто такие Просветлённые. Его предшественники оставили записи на эту тему. Кстати, Эзекаил, как приближённый ангел, многое узнал именно из размышлений прошлых богов.
— Твой проповедник Перит должен был стать тринадцатым по счёту, но…
— Аваддон решил его остановить, так?
— Когда дьявол проникал в мой разум, он всё же переставал быть собой и видел мои мысли. Желание обрести силу перебивалось страхом перед Просветлёнными. Я разгадал их тайну, но дьявол Аваддон понял только, что они очень опасны.
— Каэль, я столько прошёл. И каждый раз загадки, недоговорки… Давай здесь не будем так делать?
— Ладно. Дело в том, что если не остановить насилие над нулями, то Просветлённых будет становиться больше. Если раньше они появлялись раз в десять тысяч лет, потом раз в тысячу, потом в пятьсот…
— Я понял. Ты увидел в загадке Вселенной простую математическую формулу.
Каэль снова засмеялся:
— А как быть, если имеешь дело с нулями?
— То есть, в конце концов они бы появлялись каждый день?
— Каждую минуту, секунду…
Я всё же был удивлён. Получалось, Просветлённые — это всего лишь защитная функция Инфериора.
— И что же делать? Менять законы?
— Каждый раз, Марк? — Каэль усмехнулся, — Каждый раз, когда они кому-то не понравятся? Может, лучше менять чёрствые души?
— Ну, согласись, в законе есть проблемы.
— Марк, я задам тебе вопросы, которые задают любому, кто хочет изменений.
— Валяй, — небрежно бросил я.
К счастью, Каэль явно был с чувством юмора, и на мою дерзость не реагировал.
— Что можешь сделать именно ты? — спросил Каэль, — И если можешь, то что именно?
Я вздохнул.
— В общем, я понял.
— Это не ответ.
— Я не знаю, — честно ответил я, — Но я бы попытался изменить. И души, и законы.
— Ты хочешь стать богом Ордена?
— Нет, — ответил я, — Мой дом — Инфериор.
— Да будет так.
И тут же я почувствовал, как моя душа начинает куда-то устремляться.
Ага, значит, снова действовать. Что на этот раз? Я так понял, ближайший Просветлённый появится совсем скоро, так что всегда найдётся место для моей души.
Но вообще-то я собирался остаться в Инфериоре с моими близкими. Я заметался, подумал о Рычке, о Хильде, о Грезэ…
Вель Абсолют обещал. Есть же этот «другой путь».
— Мы знаем, Марк, — ответил Каэль, — Небо справедливо, и каждому по мере его дано будет.
Пространство потихоньку пришло в движение. Я чувствовал, что надвигается Он, облечённый настоящей силой. И его воля снова запускала водоворот событий…
Странное дело, что Абсолют не вмешивался в разговор.
— Кто такой Абсолют, Каэль? — вдруг спросил я.
Это казалось мне очень важным. Я всю дорогу встречался с гордецами, желающими абсолютную силу.
Каэль засмеялся:
— Никто не знает, Марк. Но…
Бог выдержал паузу, и мне показалось, что он просто издевается. Даже высшая меры Целесты умеет шутить.
— Ну, должны же мы как-то развлекаться, — оправдался на эту мою мысль Каэль, — Ладно, я думаю, что Абсолют — это разум Апепа.
Если бы у меня было тело, то оно бы испытало море ощущений от удивления.
— Да ну твою же нулячью…
— Марк, ты обещал изменить души и законы, а сам туда же, принижаешь нулей.
Серое пространство ускорялось. К счастью, Каэль пока всё равно оставался рядом.
— Да, да, — в спешке ответил я, — Но как тогда стать Абсолютом?
— Никак, — захохотал Каэль, — Это Абсолют становится тобой.
До меня стало доходить, или это Каэль передал своё знание. Он не ведал, чей это разум — спящего Апепа под Инфериором, или других, летящих в пространстве. Но Абсолют, кем бы он ни был, всегда с интересом следил, что происходит в мирах, создаваемых им.
Потому что Абсолют не понимал, какая сила заставляет жить существ, которые могут исчезнуть в любой момент?
«Сильная воля», — я наконец-то услышал Его, — «Ты защитил тринадцатого!»
— Да уж, — ответил я, — Сколько их было…
Я думал о Перите, в тело которого я попал. О Каэле, которого пришлось доставать из глубокой задницы.
О Хильде со своим Вольфградом и советом Стай, о Зигфриде, не поделившего трон с братом.
Внезапно подумал о Рычке.
Нет, Абсолют, не всех я защитил, кого действительно хотел бы.
Где там этот твой другой путь?
«Свершилось…»
Я открываю глаза…
Поднимаю руки. Латные рукавицы из сильверита, я весь закован в такие доспехи. Ауритовое тиснение по краям, и даже красная вязь из коррупта на груди, где нарисован герб Ордена.
Я сижу на троне, к локотнику которого прислонён молот, и кажется, я неплохо им владею. Длинная рукоять увита дорогой кожей, а внизу, за троном, скрывается массивная боевая часть. Прямоугольная, тоже сильверитовая, с крупными золотыми шипами.
Пока я крутил головой, нехорошее предчувствие посетило меня…
Сижу на возвышении, передо мной огромный зал, пол в котором покрыт чёрной с золотом плиткой. По бокам огромные золотистые колонны, поднимаются на невероятную высоту, поддерживая полусферу потолка.
Там, сверху, герб ордена, как и у меня на груди — рыцарь на коленях упирает меч и смотрит на луч света с неба.
Поворачиваю голову. Сбоку, между колоннами, огромное окно-арка, в которое прекрасно виден город. Невероятно большой, тянется до самого горизонта, с прекрасными целыми, а кое-где и разрушенными зданиями.
На горизонте высится пирамида Небесного Зиккурата, от которой к небу тянется золотой луч… Мне, конечно, не с чем тут сравнивать, но я подозревал, что Зиккурат просто колоссальный.
— Великий прецептор, — меня отвлекли, и я в недоумении глянул вперёд.
В зал вошло около десятка рыцарей, тоже закованных в сильверит, встали в два ряда, ожидают. За их спинами около сотни зверей в чёрных доспехах.
— Да, — сипло вырвалось у меня.
Голос какой-то… не мой.
Один из рыцарей вышел вперёд, опустился на колено.
— Синий приор не ответил на последнее предупреждение. Даже урок с Вольфградом не повлиял на него.
Вышел другой:
— Мой господин, в Алом приорате продолжается осада столицы, звери не желают принимать истинную веру. Остров Цветущей Сакуры не отвечает на ваши требования.
Третий вышел, бухнул кулаком по нагруднику:
— Великий мастер, седьмой перст Аластор, жрица Небесного Зиккурата просит аудиенции. Она говорит, это что-то срочное, и связано с Небом.
Все звери и люди в зале коснулись лба двумя пальцами. Я машинально сделал так же, потом медленно опустил руку на колено.
Четвёртый рыцарь:
— Великий мастер, для восстановления города с южных приоратов прибыла новая партия нулей и первушников.
Выступал уже пятый рыцарь, но у меня окончательно съехала крыша. Твою же нулячью… кхм… человечью мать. Да лучше два голоса, тарабанящих в голове, чем всё это!
Я слушал докладчика вполуха, плохо соображая, что он пытается до меня донести. Что-то про восстановление Престола, что нужно больше средств, надо бы подумать над новой сметой.
— Вот же… — сипло вырвалось у меня, — дерьмо нулячье…
Несколько лет спустя…
— Рябжа, а куда госпожа Хильда уехала? Скоро вернётся?
— Ну, зверёк, не рано ли тебе во взрослые дела-то лезть? — пышнотелая первушка Рябжа бухнула в миску кусок отварной баранины и подвинула беловолосому мальчишке.
Они сидели в особняке Лунного Света, и в очередной раз мелкий сорванец сбежал с ристалища, где должен был вообще-то тренироваться. Ну, видимо, сегодня были занятия с палками, а мальчишка больше любил стрельбу из лука — в эти дни его оттуда за уши не вытянешь.
Первушка смотрела на него с улыбкой — с появлением озорника жизнь тут была гораздо веселее.
— А чего не должен-то? — возмутился пацан, — Меня ждёт великое, взрослое дело. Я последний Белый Волк, так Хильда сказала.
— Ой, ну прям последний, — толстушка улыбнулась, — Будут и ещё, уж ты-то постараешься?
— Конечно, — уплетая окорок, довольно произнёс парнишка.
Первушка едва сдержалась, чтоб не засмеяться. Можно подумать, мелкий пострел знал, о чём сейчас шла речь.
Да, малец явно отмечен Небом. Уже в свои десять лет он почти получил второго когтя и неплохо владел стихией воды.
Неудивительно, если знать, как он появился на свет. Десять лет назад соседский оракул, который раньше знамение Неба от собственного бреда отличить не мог, вдруг ворвался посреди ночи в особняк, и всё вопил, что у него послание от жрицы Зиккурата Грезэ.
Хильда тогда взбаламутила всех, понеслась целой кавалерией в пустую деревню Белых Волков. Она всё мечтала о восстановлении крупной ветви рода Диких, но не знала, с какой стороны к этому подобраться. Милостивое Небо само решило проблему, когда из восстановленной усыпальницы Белых вышел обычный ноль и вынес на руках младенца.