Пру пожала плечами:
— Не знаю. Я сделаю все, что смогу. Ведь меня вернули назад именно с этой целью, Айслинн. Мое зрение ослабло, но мне вернули мою способность предчувствовать опасность, так чтобы я смогла ему помогать. Я должна постараться.
— У тебя гораздо больше мужества, чем у меня. — Айслинн отбросила назад пряди своих седых волос, открыв свое постаревшее и изможденное лицо. — Я бы никогда не смогла сделать то, что сделала ты, если бы мне это предложили. Я даже не смогла заставить себя пойти с Сидером, когда он решил принять черный посох.
— Он никогда не просил вас об этом. — Девочка улыбнулась. — Кроме того, вы не знаете, что можете сделать, а что нет, пока не будете вынуждены это выяснить. Я открыла это, находясь среди Друджей.
Айслинн кивнула, вздохнув:
— Итак, насчет этого алого голубя? Ты и дальше намерена следовать за ним?
Пру кивнула:
— Я считаю, что должна. Он за этим и пришел ко мне. Как и раньше, он приведет меня к Пану. Но я думаю, что наверное в этот раз, учитывая то, что вы мне рассказали, там будет ждать демон. Голубь ведет меня к Гленск Вуду, а демон именно там. И даже если Пана там сейчас нет, то он может скоро прийти. Я должна поторопиться.
Айслинн задумалась:
— Демон намеревается увести людей из этой долины, поэтому он не задержится там надолго. Но где бы ни был Пан, именно туда собирается идти и демон. — Айслинн покачала головой. — Думаю, мне следует пойти с тобой.
— Но это не ваша…
— Не моя битва? Не моя проблема? Не моя обязанность? — Айслинн улыбнулась. — Нет, Пру, я считаю все это мое и даже больше. Кроме того, что еще мне делать? Прятаться здесь, в этих руинах прошлого Сидера? Разве я похожа на труса? Нет, я хочу пойти с тобой.
Она приподняла ясеневый лук и посмотрела на него:
— Я не знаю, что заставило меня прийти сюда и найти это, но, думаю, это был Сидер. Он погиб, но у меня такое чувство, что он до сих пор присматривает за мной. Знаешь, он предназначал этот лук для меня. Это должен был быть подарок. Но я не приняла его. Нет, если он не собирался оставаться со мной. Однако, когда–то я хорошо владела им, пользовалась им и, думаю, по–прежнему умею с ним управляться. Я не знаю, насколько он поможет, но это все–таки что–то. Пожалуйста, позволь мне пойти с тобой.
— Вы сделали для нас более чем достаточно…
— Пожалуйста, Пру. Позволь мне пойти.
Пру никогда не видела Айслинн такой. Всегда уверенная в себе, всегда справлялась с любой ситуацией, всегда брала бразды лидерства, когда другие не могли — теперь казалось, в ней ничего этого нет. Она была простой женщиной, ищущей причину продолжать жить, старающейся найти способ излечить те повреждения, которые ей нанесли. Она столько потеряла. Наверное, она имела право получить что–то взамен.
— Ладно, — сказала она старшей женщине. — Мы пойдем вместе.
— И будем присматривать и заботиться друг о друге.
— И найдем Пана.
Айслинн протянула руки и обняла девочку.
— Как ты выросла, Пру Лисс. Что бы ты не потеряла от своего зрения, ты компенсировала это своей смелостью. Я горжусь тобой.
Пру покраснела. Они обменялись улыбками; никаких слов больше не потребовалось. Потом Пру заметила, как алый голубь взлетает из руин заброшенного дома Сидера Амента, и вместе с женщиной они поднялись на ноги и отправились вслед за ним.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
День был ярким, весь путь из долины к горным высотам был наполнен солнечным светом, и казалось, что в такой возможно все. Демона нисколько не заботило, насколько прекрасен день, но понимая цель своего ложного обещания этим глупым созданиям, который он вел, он был доволен. Вытянувшись за ним почти на полмили, жители Гленск Вуда маршировали вперед по его призыву навстречу той судьбе, которую он для них подготовил. Люди несли оружие, в основном грубое и древнее, совершенно не то, которое им было необходимо, уверенные в том, что их вера в их лидера поддержит и защитит их.
Как он и предполагал, подумал демон, оборачиваясь назад, чтобы ободрить улыбкой ближайших последователей.
— Спойте для меня! — выкрикнул он им. — Пойте во весь голос и наполните этот мир радостными звуками!
Кто–то начал петь, какая–то женщина, высоким и чистым голосом. Ее песня должно быть была всем знакома, из любимых старых, ибо почти сразу же к ней присоединились и остальные. Эта песня была о посадке и уборке урожая и о том, что их семьи будут сытыми, здоровыми и в безопасности.
— Пойте! — подбодрил он, возвращаясь назад к следующей группе шествующих, призывая их запеть. После того, как услышал припев, он присоединился к ним, становясь одним из них, завороженный эйфорией этого момента.
Так они и шли, проходя через леса и поднимаясь к северо–западным вершинам, туда, где их ждал Деклан Рич. Проход будет пуст, оборона заброшена. Никто не пошел туда, чтобы заменить тех, кого убили Друджи; Пог Крэй начал собирать новых защитников, но не смог отправить их до своей безвременной кончины. Друджей, призванных Ариком Сиком, тоже не должно там быть. Демон ясно дал понять, когда освободил того, что ему нужно именно это. Арик Сик не пойдет против него; он сделает так, как ему было сказано.
Какой замечательный день! Как он наполнен обещанием, как богат возможностями! Демон был доволен.
Марш продолжался, хотя спустя какое–то время пение стихло. Стало очевидно, что для того, чтобы преодолеть долгий подъем, необходимо беречь силы. Несколько человек лишь недавно совершили этот подъем; некоторые никогда этого не делали. Те, кто знал, предостерегали тех, кто не знал, и скоро все впали в какое–то оцепенение, вокруг наступило какое–то гнетущее молчание. Демон услышал невнятное бормотание.
Никому не понравилась идея идти без отдыха, но они понимали, что Серафик был жестким человеком с глубоким убеждением в той цели, которую он поставил перед собой.
Это было еще одно испытание веры, шептали они. Это было доказательство преданности делу и со всех них снимут мерку.
Демон свободно перемещался среди них, подбадривая, прося их держаться за свою веру и друг за друга. Он допустил разрывы между группами, более сильные обгоняли слабых, молодые оказались впереди стариков, женщин и детей. Утро сменилось днем, а он по–прежнему держал их в движении. Когда дрогнули слабые, он послал назад более сильных помочь им, тем самым истощая силы у тех, кто шагал впереди. Вся процессия продолжала двигаться неровным темпом, и демон старался изо всех сил, чтобы вызывать у людей симпатию. То, что так позитивно начиналось, быстро превратилось в утомительную работу, от которой уставало и тело, и душа.
К полудню люди начали падать на обочинах.
Началось все по одному, первыми теряли силы старики, за ними матери с детьми. Сначала их число было маленьким, один здесь, пара там. Остальные останавливались, чтобы оказать им помощь, иногда подбирали детей и несли их, иногда предоставляя старикам руку или плечо в качестве опоры.
Но даже этого оказалось недостаточно, как надеялся демон. Беспрерывный десятичасовой марш выбьет даже бывалого охотника. Поэтому, в конце концов, число сошедших возросло, а тех, кто пытался помочь, уменьшилось. Шествие продолжалось, и тела ослабевших усеивали все окрестности, они падали с ног от истощения и их просто бросали. Некоторые семьи оставляли своих более слабых членов просто потому, что не хотели обременять себя ими. Одни покидали их из–за эгоистического желания не остаться в стороне от того, что ждало их впереди, когда они доберутся до места назначения. Другие — потому что их собственные силы были настолько истощены, что они едва сами могли держаться на ногах.
Все это время демон заставлял их двигаться, двигаться, двигаться. Он приказывал, требовал, умасливал и угрожал. Он давал обещания помочь оставшимся позади, абсолютно не намереваясь их выполнить. В некоторых случаях он поддерживал своей силой тех, кто умолял об этом, демонстрируя свою заботу о них. Он был повсюду, наполняя воздух своими словами и магией, удерживая их всех на пути, который он наметил.
— Не останавливаться! — кричал он им. — Не отдыхать! Ешьте и пейте на ходу! У нас есть цель и мы должны достичь ее в этот день! Мы должны добраться до нашего места назначения! Мы должны пожертвовать немногими ради блага большинства! Поднажмите!
Как ни удивительно, но они поднажали. Как бы ни хорош он был в своем ораторском искусстве и владении магией, их оказалось бы недостаточно без слепой готовности верить заблуждениям. Они были крепкие и сильные, эти люди, но они были как овцы. Они без всяких сомнений верили, что ожидающее их стоило любых жертв. Годы ожиданий, сказания на протяжении поколений об их прибытии и грядущего исхода из этой долины сделали их слепыми к истине.
К закату они добрались до начала прохода Деклан Рич. Он вырос перед ними черной щелью в горах, пустой и призрачный. Позади них на долину уже упали сумерки, а на небе начали появляться первые звезды. Люди заторопились, отбросив всякую осторожность, стремясь добраться до начала прохода, пройти по нему и выйти во внешний мир, где им была обещана безопасность. Они рванулись вперед, следуя за Серафиком, не упуская его из поля зрения, а он махал рукой, указывая им путь.
Они не оглядывались на то, что оставляли позади. Они не видели тех, кто спотыкался и полз, призывая на помощь. Они не видели тех, кто не мог этого сделать.
Они едва заметили высушенные трупы тех, кто не так давно защищал этот проход.
Они не видели правду.
— Мне хотелось бы увидеть то, что видишь ты, — произнесла Айслинн, идя бок о бок с Пру Лисс. — Этого алого голубя, за которым ты следуешь — как–то не по себе наблюдать, как ты ищешь его, а я вообще не могу его увидеть. Как будто он невидимый.
Пру улыбнулась:
— Тогда Вы чувствуете примерно то же, что и я. Я не могу видеть цвета, кроме этого голубя, да и то лишь короткими проблесками, когда он улетает и ждет, пока я его не догоню. Я вижу только серое и черное и больше ничего. Мне нужно искать то, что Вы просто можете увидеть, но для меня оно потеряно.