Пробив шапку тумана, самолеты взяли курс на восток. Внизу под густым маревом была заснеженная Ладога, окаймленная лесами. Сзади осажденный Ленинград. Впереди Большая земля и столица нашей Родины, недавно разгромившая у своих стен немецкие полчища.
Построившись треугольником, как стая журавлей, самолеты быстро идут вперед. Еще несколько минут, и опасность будет позади. Вдруг из-за облачка вынырнули шесть «мессершмиттов». Вот уже ведущий стал пристраиваться в хвост советскому самолету. Вокруг девятки засвистели пули. В эту решительную минуту в строй «мессеров» ворвался лобастый «ишачок». Один против шести. Было ясно, что силы неравны, но Пилютов принял бой. Он хитрил, кидал машину в сторону, уклоняясь от лобовых ударов гитлеровцев, нападал там, где его не ожидали; он оттягивал на себя гитлеровских асов, то исчезая в облаках, то вновь появляясь — врезался неожиданно в строй «мессеров», поливая их из пулемета. А транспортная девятка тем временем благополучно уходила — гитлеровцы обрушили всю силу на маленького «ишачка». Маневрируя во вражеском кольце, Петр Андреевич сбил два немецких стервятника. Когда боеприпасы кончились, он стал выбирать момент, чтобы юркнуть за облачко и улизнуть от «мессеров». Но уйти храброму летчику не удалось. В тот момент, когда до спасительного облачка оставались считанные метры, самолет Пилютова вздрогнул, накренился вправо, потом судорожно дернулся и, потеряв равновесие, стремительно пошел вниз.
Наблюдавшие за неравным поединком патрули ледяной Дороги жизни подобрали мужественного летчика и доставили в госпиталь. Двадцать две раны насчитали хирурги на теле смельчака.
Отважно сражался Петр Андреевич и в последующих боях. Совершив свыше 600 боевых вылетов, он принял участие в 200 воздушных сражениях, лично сбил 23 самолета врага. Не один десяток вражеских стервятников был уничтожен летчиком, Пилютовым в групповых схватках.
Высоко оценила Родина его ратные подвиги. Двенадцатью орденами и многими медалями были отмечены его боевые заслуги, а 10 февраля 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Окончилась Великая Отечественная война, но полковник П. А. Пилютов продолжал служить в Военно-Воздушных Силах. Отличный командир, большой общественник, он не раз избирался депутатом Верховного Совета Союза ССР.
Лишения военных лет, многие ранения, а также повседневная кипучая деятельность подорвали здоровье Петра Андреевича. Он тяжело заболел. Несмотря на недуг, приковавший его к постели, он продолжал работать: в его квартире в любое время можно было встретить однополчан, работников ДОСААФ, избирателей, пришедших за советом. Но болезнь брала свое. В 1960 году Петр Андреевич скончался в городе Ленинграде. Там установлен нашему земляку памятник, и одна из площадей носит славное имя Петра Пилютова.
Не забыт отважный летчик и на родине. Живописный парк, раскинувшийся в центре Аши, где отдыхают труженики города металлургов, — парк имени Петра Пилютова. Не один пионерский отряд области с гордостью называется именем славного защитника Ленинграда.
РАЗВЕДЧИК ЮРЬЕВ
Леонид Васильевич Юрьевродился 1 августа 1915 года, в селе Платово Конышевского района Курской области, в семье крестьянина. В своем селе он окончил неполную среднюю школу, затем в городе Кропоткино — ФЗУ. Работал слесарем в городе Ейске.
После успешного окончания Ейского аэроклуба получил направление в Смоленское летное училище.
На фронтах Великой Отечественной войны с первого дня. За боевые подвиги награжден орденами Красного Знамени, Красной Звезды и многими медалями. Звание Героя Советского Союза присвоено 13 апреля 1944 года.
Погиб 17 января 1944 года в неравном бою с шестью немецкими самолетами. На месте его гибели в селе Песковка Бородянского района Киевской области установлен памятник. Кроме него, в семье бывшей работницы Магнитогорского металлургического комбината Марии Алексеевны Юрьевой погибло на фронтах Отечественной войны три сына-офицера: Павел, Александр и Дмитрий. Пятый сын вернулся после Победы в Магнитогорск, окончил горно-металлургический институт и работает на комбинате.
Аэродром, с которого взлетел самолет для разведки и фотографирования вражеских объектов, остался позади. Под крыльями проплывали родные просторы. Леонид Васильевич не раз летал здесь в мирные дни. И каждый раз, когда под плоскостями самолета проплывали цветущие села и города, пшеничные поля и сады, его сердце наполнялось радостью. Сегодня под ним медленно плыла истерзанная фашистами родная земля: торчали черные трубы, обгорелые столбы, прокопченные дымом горбатые колодезные журавли…
Сегодня молодому летчику было особенно тяжело. Накануне он получил письмо из Магнитогорска. Мать сообщала о том, что героически погиб его брат Павел. Это была вторая горестная весть из далекого уральского города. Месяц тому назад мать писала о гибели среднего брата — Александра. И вот теперь — Павлик, Павка… Леонид запомнил его таким, каким видел год назад. Вернулся тогда из полета, было это за три недели до войны, открыл дверь своей квартиры, — глядь, в комнате стоит высокий стройный лейтенант. Не так давно все они съезжались в отпуск к матери. Одни снимали военную форму, другие — рабочие спецовки, и пять братьев, пять крепких парней, провожаемых добрыми материнскими глазами, бежали на речку. Павка всегда как-то ухитрялся раздеться на бегу, первым броситься на упругую речную волну и первым достичь противоположного берега.
Как-то Леониду Васильевичу довелось побывать в штабе полка, в котором ротой командовал Павлик. Он и там ревностно держал первенство. Не на последнем месте был и Александр. Его огневой взвод метким огнем из своих пушек не раз обращал в бегство хваленые немецкие танки. Это он прикрывал огнем пехоту, наносил по врагу смертельные удары. И вот теперь нет дорогих братишек. Но их сила, их воля к победе, их мужество перешло а трех оставшихся братьев Юрьевых. Он, Леонид, сейчас должен сражаться за двоих. Это тяжело. Но свой долг и долг погибших братьев он священно выполняет, как слово солдата, как клятву, данную Родине в тот памятный черный день 22 июня 1941 года.
Л. В. Юрьев.
Летчик-наблюдатель 98-го авиаполка дальних разведчиков Л. В. Юрьев находился тогда на одном из аэродромов Белоруссии. Здесь на священной славянской земле принял он боевое крещение. Здесь в августе 1941 года он впервые оросил свою землю собственной кровью.
Машина, быстро теряя скорость, снижалась. Уверенные в гибели советского летчика и самолета гитлеровцы не стали его преследовать. Эта же мысль в первые секунды мелькнула и у Леонида Васильевича. Но только на миг. Сила воли, величайшая собранность, отличная выучка, стремление жить, бороться и победить взяли верх над минутной слабостью. Невероятными усилиями сбил он тогда пламя, поднял в облака раненую машину и взял курс на свой аэродром. Возвращаясь, он обнаружил на Минском шоссе крупную колонну войск противника. Сфотографировал ее и доставил в штаб ценные сведения. Так выходил на дорогу войны летнаб Юрьев.
На Центральном и Волховском фронтах крепли крылья молодого пилота. Под Брянском и Воронежем обогащался он опытом, приобретал боевую сноровку. Под Сталинградом оттачивал мастерство.
Маршрут, по которому он вел самолет в этот раз, был ему хорошо знаком. Вон показалась и, словно растворившись, исчезла станция Занозная. Под левым крылом маячит в голубоватой дымке станция Фаянсовая. Полгода назад на этой станции он обнаружил несколько эшелонов техники и живой силы. А вон там, у лесочка, валяются под железнодорожным откосом разбитые вагоны, исковерканные пушки, автомашины. Это он, вызвав со своего аэродрома штурмовиков, навел их на вражескую цель. Дружно атаковали тогда быстрокрылые «ИЛы» эшелоны противника. 30 опрокинутых под откос вагонов, двадцать искалеченных танков, 15 пушек, более двух десятков автомашин остались на месте атаки. От метких ударов «ИЛов» три вагона с боеприпасами взлетели на воздух. Два «фокке-вульфа» из 10 сопровождавших эшелоны врезались в землю.
Леонид Васильевич ранен был в том бою, но не оставил поля боя. Сфотографировал разбитый эшелон и ринулся в атаку. Кто знает, может, это его пулеметная очередь прошила черное тело «фокке-вульфа» и сбросила на брянскую землю. Много раз после этого летал он во вражеский тыл, не раз водил на бомбежку штурмовики и каждый раз непременно заглядывал сюда, к березовому колочку.
Леонид Васильевич вспомнил тревожное лето 1942 года. По два-три раза за день поднимался он в воздух. Острый глаз требовался тогда от воздушных наблюдателей. И он, лейтенант Юрьев, самоотверженно выполнял эту задачу: зорко и бдительно следил за ближайшими и дальними тылами противника. Были и такие рейсы, когда приходилось выполнять роль не только разведчика, но штурмовщика и истребителя.
Как-то, ведя патрулирование в ближайших тылах противника, Леонид Васильевич увидел вражеские самолеты. Их было 25, похожих на коршунов с растопыренными лапами. Они стремительно приближались к нашему переднему краю.
Сообщив на аэродром о появлении «юнкерсов», Леонид Васильевич развернулся и решительно бросил свой самолет в их гущу. Вот он наводит перекрестие прицела на один из «юнкерсов», нажимает на гашетку.
— Это вам за Смоленск! А это, — наседая на хвост второму и строча из пулемета, — за Сталинград!
Шарахаясь из стороны в сторону от дерзкой атаки, строй «юнкерсов» рассыпается, — бомбометание по переднему краю сорвано.
Это только один эпизод, а сколько их было за дни войны! В архиве Советской Армии хранится наградной лист, подписанный командиром 98-го гвардейского авиационного полка.
«Товарищ Юрьев, — говорится в наградном листе, — произвел более 150 вылетов на разведку глубокого тыла противника».
Глубокого, а сколько раз, десятков раз, проведено наблюдение ближних тылов! Сколько раз летнаб Юрьев патрулировал над своим передним краем! Сколько раз водил он штурмовики на бомбежку вражеских объектов! Это все учтено и четким каллиграфическим почерком записано в личной книжке летчика. Но в наградном листе говорится только о разведке дальних тылов противника.