Не ослабляя бдительности, Хигель словно вставшая на след ищейка устремился по следу из покойников, однако чем глубже воин Императора погружался в недра подземных коридоров, тем чаще он натыкался на трупы убитых огнестрелом культистов и тем сильнее в сержанте крепла уверенность что для еретиков Моргауз такой же враг как и для генокрадов — слишком четко на покойниках прослеживался почерк одного и того же палача.
Постепенно созданные людьми технические коридоры сменились пещерами, однако мертвецов в них от этого меньше не становилось и космодесантник был вынужден замедлить бег — боковых отнорков с каждым шагом становилось только больше и верный воин Золотого Трона мог просто заблудиться в хитросплетении ходов, каждый из которых был похож на соседа словно брат-близнец.
Единственным ориентиром в природном лабиринте был четко прослеживающийся след из мертвых генокрадов и культистов, следуя за которым сержант Истребителей погружался все глубже во мрак. И каждый шаг облаченного в силовую броню астартес создавал настолько гулкое эхо, что генетически улучшенный боец чуть было не пропустил мимо ушей донесшийся из мглы голос.
— лит…
Услышав речь на незнакомом языке, грозный защитник Империума вскинул болтер и прислушавшись к доносящимся из мрака отголоскам, безошибочно двинулся в их сторну.
— …онолит, почему ты молчишь?
— Я не слышу тебя, но чувствую твое присутствие.
— Неверные падут.
— Им не дано постичь твой свет.
— Твою мудрость.
— Твою силу.
С каждым пройденным шагом декларирующий ересь голос становился все отчетливее и в конце-концов доблестный защитник человечества вышел в большую, просторную пещеру, пол которой был усеян настоящим ковром из мертвых культистов Губительных Сил и… Судя по символике на оборванной одежде и близком нахождении к мертвым генокрадам — на этот раз компанию мертвым еретикам составляли не только ксеносы, но и рядовые члены генокульта.
Однако внимание сержанта Истребителей привлекла отнюдь не груда изуродованных тел, а тот, кто её создал — облаченный в кожаный плащ киборг, тело и одежду которого которого с ног до головы покрывала алая, слегка подсохшая кровь. Стоя на коленях перед возведенной из хлама пирамидой, Моргауз раскачивался из стороны в сторону на манер маятника, бормоча бред на все том же незнакомом космодесантнику языке.
— Я не вижу братьев своих… Я не слышу твоего голоса… Но я чувствую твой свет, Монолит. Твои враги не пройдут. — Видя, что его цель находится в своеобразном трансе и не обращает ни на что внимания, Хигель достал усиленную фотонную гранату и выдернув чеку, швырнул её в обезумевшего еретика, но как будто бы имея глаза на затылке, тот резко вскочил на ноги и резким движением отправил пласталевый цилиндр в один из боковых отнорков, где тот благополучно и взорвался. — Еще один неверный…
В этот момент космодесантник смог получше разглядеть своего противника и как только он это сделал, у Хигеля возникло острое желание предпринять тактический маневр отступления. Не потому, что астартес познал страх, но потому, что он четко понял — легким грядущий бой для него не станет и для захвата цели живьем придется серьезно потрудиться.
Окровавленное, начисто лишенное эмоций лицо киборга больше подошло бы не еретику, а какому-нибудь сервитору. Механизму, начисто лишенному собственной воли и готовому сражаться пока тело будет способно это делать. А пара оторванных и заляпанных кровью лап генокрадов, используемых Моргаузом в качестве оружия, прозрачно намекали воину Императора, что на и на прочность силовой брони в этой схватке рассчитывать не стоит.
— Ты умрешь.
Подключенный к респиратору еретика шланг сдавленно зашипел и… В следующий миг измазанный в крови головорез внезапно начал трястись, словно припадочный и парой мгновений спустя один из самых разыскиваемых преступников Империума просто растянулся на полу среди убитых им генокрадов и культистов.
После такого зрелища астартес несколько минут напряженно вглядывался в лежащее в куче покойников тело, а затем облегченно выдохнул.
— Видимо сам Император обратил на меня свой оберегающий взор…
— Да ты оптимист я смотрю.
Реакция космодесантника на раздавшийся позади насмешливый голос была молниеносна, однако верный воин Золотого Трона не успел — метко пущенная очередь плазменных зарядов пробила керамитовый доспех словно сухую бумагу и уничтожив оба сердца генетически модифицированного воина, заставила его с грохотом рухнуть на залитый кровью пол.
— Никогда не понимал шавок позолоченной табуретки, славящих дохляка за любую мелочь. — Мрак начал застилать взор умирающего Хигеля и последним, что увидел верный защитник человечества перед своей кончиной, была высокая мужская фигура, склонившаяся над бессознательным Моргаузом. — Кошка родила котят — Император виноват… Зоофил е*учий.
Ох-ох-ох, что ж я в Зоне Отчуждения не сдох.
Походу опять накрыло ментальной гадостью от хозяев монолитовцев. Во всяком случае башка трещит так, что я собственные мысли через раз слышу, а последнее, что помню… Вроде я на вышку диспетчерской поднимался, а потом… М-мать!
Внутри черепушки и так кто-то словно отбойным молотком долбит, но как только я пытаюсь вспомнить что было после — отбойник резко заменяется на раскаленный шуруповерт поистине титанических размеров и орудующая им тварь превращается в соседа-глиномеса в утро воскресенья. То бишь за*бывает до такой степени, что хочется череп вскрыть. За неимением соседского — свой.
— На, хлебни-ка. Полегчает.
Состояние настолько хреновое, что сунутую под нос кружку я опрокидываю в себя практически без раздумий и только когда по глотке разливается хорошо знакомое ощущение «огненной воды», а голова перестает ощущаться как наковальня в ходе рабочего процесса — до Моржика доходит, что с ним базарят не на местном готике, а на родном Великом и Могучем. И что в кружке была хорошо знакомая для меня, но не шибко знакомая местным водяра.
Приплыли…
Так как аугментика с какого-то рожна решила уйти на перезагрузку, разлепляю свой живой глаз и сразу же вижу хорошо знакомую одноглазую харю. Ну, такую, какую каждый раз при взгляде в зеркале заметить можно.
Вот только зеркал в окружающей нас роскошно обставленной комнатушке что-то не видать, да и если приглядеться, то шмотки у «отражения» тоже куда богаче: если мой гардероб представляет из себя потрепанную и местами дырявую кожу в которой ходит добрая половина Подулья, то у Моржа-доппельгангера вещички явно делались для барского плеча — даже на вид дорогой плащ покрыт золотой каймой, пуговицы из все того же презренного желтого металла инкрустированы маленькими драгоценными камнями, а фуражка с содранной имперской аквиллой так вообще щеголяет сапфиром размером с куриное яйцо. Дополняет композицию «мажор на выгуле» торчащая из кобуры золоченая рукоять пистолета футуристичного вида и незнакомой конструкции.
Дорого-богато, если двумя словами.
Однако с аугментикой у нас все строго зеркально — протезы у сей протокольной рожи явно имперского производства и на фоне бионики мира супергероики выглядят откровенно блекло. Хотя в сравнении с тем, что я видел у инвалидов Астарика железо явно получше будет, а на руке так вообще виднеется чисто хайтековский наручный компьютер, вид которого буквально кричит о высоких технологиях.
— Так вот ты какой… Северный олень.
— Ну раз я олень, стало быть и ты сохатый. — Криво ухмыльнувшись, киборг наполняет кружку в моих руках и хорошо так прикладывается к горлышку стеклянной бутылки. — Ху-у-ух… Как-то странно у нас разговор начался. Я думал что с собственной копией из параллельной реальности добазариться будет малость попроще, но вот сейчас сижу перед тобой и даже не понимаю с чего начать.
— А ты…
— Вот только давай обойдемся без откровенно тупых вопросов — мне идиотов среди местных за глаза хватает, хоть воспоминания о доме не порть. — Оторвавшись от бутылки, сидящий напротив меня двойник хрипло выдыхает и начинает сверлить меня алым глазом. — Но чтобы ты меня нах*р не послал, так уж и быть, кратко введу в курс дела: да, я тот самый Моргауз Михейген. По просроченному на сорок тысяч лет паспорту — Моржов Михаил Геннадьевич. Самая ядреная заноза в заднице здешних космофашистов и непримиримый борец за светлое будущее для всего человечества в одном флаконе — собственно, из-за второго пункта первый и проистекает. Мы до сих пор находимся на Астарике, в доме одного в край оборзевшего аристократического семейства, тушки которого догнивают этажом ниже, а на планете царит полный п*здец: дегенераты-имперцы, которые лоялисты, воюют с дегенератами, которые просто хаоситы и так как последние с треском проигрывают, то любители носить хэллоуинские маски позвали на стрелку своих братков по вере — дегенератов-имперцев, которые тоже хаоситы. На заднем плане генокрады, расплодившиеся как тараканы в пту-шном общежитии, пытаются взять штурмом Газахир-Три и пробиться к подполу, в котором работает привлекающий их фумигатор в виде пси-установки. А чтобы жизнь местным уж точно медом не показалась — на фоне всего этого у нас тут прорыв ноосферы, из-за которого сперва сам Астарик, а затем и вся система превратится в один большой филиал Зоны Отчуждения. Ферштейн?
Какое-то время мозг судорожно пытается проанализировать полученную информацию, но после третьей критической ошибки безнадежность данного занятия становится предельно очевидной и опрокинув кружку в себя, я протягиваю её собеседнику.
— Нихт. Наливай.
Глава 31. Она же вводная
— Так, подожди малеха… — Вновь опустошив кружку, занюхиваю своим бионическим протезом и поморщившись от запаха покрывающей его крови, поворачиваюсь к закончившему свой короткий рассказ Моргаузу. — Давай-ка пройдемся по пунктам, чтобы я ничего не упустил. Когда тебя в Зоне сталкерье прижало и ты щучкой сиганул в аномалию — она сработала как временной портал и выбросила тебя в конце сорокового тысячелетия. Помотавшись какое-то время среди местных дятлов и ох*ев с того, какой кучкой безмозглых долбоклювов