— Кто меня станет слушать в морском наркомате?
Дуня вызвалась ей помочь, заметив, что у Кирилла Афанасьевича есть друг, который работает в Генеральном штабе. Можно прямо сейчас поехать к нему.
— Генеральный штаб — это уже серьёзно, — попала голос Ася Марковна. — Там люди веников не вяжут…
Добрались они до штаба быстро. В подъезде стояла охрана. К Дуне подошёл усатый капитан.
— Вам кого? — деловито спросил он.
— Генерала Василевского!
— Ого! — улыбнулся капитан. — Вы не ошиблись, именно он вам нужен? А вы-то кто будете?
— Жена генерала армии Мерецкова.
— Так, ясно, — смутился капитан. Он подошёл к столику, на котором стоял аппарат, и с кем-то переговорил по телефону. Положив трубку, промолвил: — Сейчас генерал Василевский выйдет к вам.
Всё это время Татьяна молчала. Теперь же она сказала Дуне, что сегодня уедет к сыну, лишь бы ей помогли узнать, где стоит «Чапаев».
Появился Василевский. Он подошёл к ним. Татьяна видела его впервые, он вызвал у неё добрые мысли: «Приятный, но чувствуется, что цену себе знает».
— Вот уж не ожидал вас здесь увидеть, Дуняша! — улыбнулся Александр Михайлович, здороваясь с женщинами. — Кирилл не заревнует?
— Ему на фронте сейчас не до ревности, — усмехнулась Дуня. — Ночью звонил мне. У знакомой Кирилла, — она кивнула на Татьяну, — в сорок первом погиб в бою сын. А недавно выяснилось, что он жив, плавает где-то на Волжской военной флотилии. А где — могут сказать только в Наркомате Военно-Морского Флота. У вас там нет знакомых?
— Есть, Дуняша! — улыбнулся Василевский и взглянул на Татьяну. — Какое счастье для матери узнать, что сын её жив!
Татьяна не выдержала, на её глаза набежали слёзы. Она всхлипнула, но тут же взяла себя в руки.
— Извините, это слёзы радости…
— Вот что, милые дамы, пойдёмте со мной и всё, что надо, решим…
Мерецков прилёг, чтобы ещё немного поспать, но сон никак не шёл. Он встал, выглянул в окно. Уже светлело, небо всё в тучах, казалось, вот-вот снова разгуляется метель. В мыслях он перенёсся в дом на улицу Грановского. Как там Дуня? Удалось ли ей переговорить с Татьяной? Он решил позвонить ей, и — о чудо! — Москву ему дали сразу! Жена подняла трубку.
— Дуняша, это я, Кирилл. Как ты? Всё хорошо… Ну а у Татьяны была?
Она сообщила ему все подробности. Кто помог? Василевский.
— Я, Кирюша, ходила с ней к Александру Михайловичу. Моряки всё Татьяне растолковали. «Чапаев» стоит в порту Сталинграда, и она уже, наверное, уехала поездом.
— У меня тоже есть новости, — отозвалась громким голосом трубка. — Я скоро приеду в Москву, а на фронт будем возвращаться вместе, согласно твоей просьбе, так что приготовь всё, что желаешь взять с собой.
— Ты решил мой вопрос? — весело засмеялась она в трубку. — Спасибо, дорогой. Целую тебя.
— Я тоже, Дуняша. Значит, писем от сына нет?.. Да, почему-то он молчит. Ну, будь здорова! До встречи!
— Можно, товарищ командующий? — В комнату вошёл член Военного совета Запорожец. — Поеду в 59-ю армию генерала Галанина.
— Поезжай, — одобрил Мерецков. — Что-то у Ивана Васильевича иссяк наступательный дух. Всё ещё не создал опергруппу, которую должен возглавить генерал Алфёров. Словом, разберись там, Александр.
— Добро, я сажусь в вездеход и прямиком в штаб Галанина.
В полдень, когда Мерецков вёл переговоры по телефону с начальником штаба Ленинградского фронта, неожиданно в штаб фронта прибыли маршал Ворошилов, член ГКО Маленков и заместитель командующего ВВС Красной Армии генерал Новиков. Удивило, однако, Кирилла Афанасьевича то, что этим же самолётом Ставка прислала к нему заместителем генерала Власова. Мерецков недоумевал: кто проявил о нём такую заботу, Сталин или Шапошников? А может, Жданов? Власов был высок ростом, сутулый, лицо узкое, цвета серого мрамора. Он стоял рядом с Ворошиловым и не знал, как ему быть: то ли сейчас представиться командующему фронтом, то ли сделать это после заседания Военного совета. Его раздумья нарушил голос Ворошилова:
— Товарищ Власов, вам бы следовало доложить о себе!
Генерал молча шагнул к Мерецкову.
— Товарищ генерал армии, генерал-лейтенант Власов прибыл в ваше распоряжение!
«Голос писклявый, как у барышни», — подумал Кирилл Афанасьевич.
— Ну что ж, нашего полка прибыло. — Он пожал Власову руку. — Правда, если честно, об этом я Ставку не просил. Я просил дать мне ещё хотя бы одну армию, а мне прислали генерала. Но, видно, стоящий генерал, если им заменили целую армию, — шутливо добавил Мерецков.
Власов покраснел, но ни слова не вымолвил. «Так-то оно лучше, — подумал комфронтом, — важно дело, а вовсе не слова».
— Ладно, потолкуем после обсуждения насущных вопросов, — сказал Мерецков. — А уж коль вы мой заместитель, прошу сесть рядом.
— Не знал, что ты такой строгий, Кирилл Афанасьевич. — Ворошилов пожал ему руку и передал «горячий привет от товарища Сталина». — Верховный надеется, что врага на этом направлении вы одолеете.
— Стараемся, Климент Ефремович, но вы же сами видите, как мало у нас войск и оружия…
— У кого их больше? — парировал Маленков. Грузный, с полным лицом и круглыми бегающими глазами, словно чего-то искали, он сухо добавил: — Вы, Кирилл Афанасьевич, обещали товарищу Сталину разгромить немцев и этим помочь Ленинграду, так что старайтесь, не то вождь может рассердиться.
«Что вы-то понимаете в нашем военном деле?» — едва не сорвалось с уст Мерецкова, но он сдержал себя, пообещав воевать лучше.
Маленков посмотрел на маршала Ворошилова.
— Ну что, Климент Ефремович, начнём заседание Военного совета?
Разговор на Военном совете шёл по большому счету. Маленков упрекнул Мерецкова в том, что тот «недостаточно остро» поставил перед Верховным проблему подготовки войск фронта к наступлению. Теперь очевидно, что армии слабо подготовились к боям, они не всем были обеспечены. И что вышло на деле?
— А на деле вышел конфуз! — констатировал Ворошилов, пощипывая свои жёсткие усы. — Если 2-я ударная армия имела успех, то 4-й и 59-й армиям наступление не удалось. Их атаки раз от разу становились слабее, а это было на руку гитлеровцам. Ваш сосед, 54-я армия, тоже прекратила наступление. Почему?
— Она израсходовала все свои боеприпасы, — пояснил Мерецков.
— А куда смотрел командарм? — веско спросил Маленков. — Почему штаб фронта и вы лично упустили это дело?
— Не могу с вами согласиться, товарищ Маленков, — жёстко возразил Кирилл Афанасьевич. — Я не раз сообщал в Генштаб, что у меня большой недокомплект в боеприпасах, особенно в снарядах и минах.
— Вы же их получили? — спросил Ворошилов.
— Нет, — хмуро сдвинул брови Мерецков. — Но на днях мы всё получим, об этом меня уведомил генерал Василевский. — Он добавил: — После моего доклада Ставка разрешила перенести все усилия фронта в направлении Спасской Полисти и Любани. Теперь операция, которую мы проводим, Генштаб назвал Любанской. Поэтому мы создали группировку из трёх армий. Главная цель наступления — взять Любань, и войска фронта это сделают. Но прежде чем подойдут резервы, надо очистить коммуникации 2-й ударной армии…
Поздно вечером представители Кремля улетели в Москву. Вернувшись после их проводов, Мерецков вызвал к себе генерала Стельмаха.
— Садись, Григорий Давидович. Я хотел бы уточнить, сколько и чего недостаёт в войсках, особенно боезапаса…
Вскоре снова разгорелись бои. Мерецков всё время находился на переднем крае. Оборону немцев удалось смять и отбросить их войска на несколько километров. Во 2-ю ударную армию пошли машины с боеприпасами и продовольствием. Мерецкова окрылил этот успех. Поздно ночью, когда стихла пурга, а молодой месяц повис над лесом и болотами, вездеход въехал во двор штаба фронта. Командующего встретил генерал Стельмах.
— Как тут у вас? — Мерецков достал папиросу и закурил, вдыхая морозный воздух, пахнущий хвоей. — Генерал Новиков обещал подбросить нам десятка три самолётов. Он не звонил?
— Нет, но часть машин наши лётчики уже получили. Хочу завтра у них побывать, если вы не возражаете.
— Нет, дружище, завтра ты мне будешь нужен. — Мерецков помолчал. — Итак, угроза окружения 2-й ударной армии ликвидирована. Теперь все силы нужно направим, на подготовку удара по Любани. — Они вошли в штаб, и Мерецков спросил: — С чего начнём?
Стельмах между тем разложил на столе рабочие карты. Он предложил резервную гвардейскую стрелковую дивизию отдать 4-й армии генерала Гореленко, чтобы укрепить её.
— На её базе лучше создать 6-й стрелковый корпус, чтобы усилить им 2-ю ударную армию. Как считаешь? — спросил Мерецков.
— Интересная мысль, я — за!
— Вот этим и займись, дружище! Главное — не терять время…
Но случилось то, чего Мерецков никак не ожидал. Через несколько дней Ставка ликвидировала Волховский фронт, а его войска были переданы Ленинградскому фронту. У Мерецкова в душе возник холодок, словно туда попала льдинка. Невольно подумал: «Кто же толкнул Сталина на такой неверный шаг?» Вскоре всё выяснилось. В штаб фронта с неожиданным визитом прибыл генерал Хозин, командующий Ленинградским фронтом. Высокий, плечистый, серые глаза настороженно глядят из-под чёрных бровей. Мерецков как ни в чём не бывало пожал ему руку, кивнул на стул.
— Садись! Наверное, устал с дороги? Как наш родимый Питер?
— Я к тебе прямиком из Москвы. — Хозин сел. — В Ставку приглашали. — Он вынул из папки документ и протянул его Кириллу Афанасьевичу. — Прочти, тебя касается…
Это была директива Ставки о ликвидации Волховского фронта. Мерецков прочёл её, и тревога появилась в его опечаленных глазах.
— Твоя работа? — спросил в упор Мерецков.
Хозин подтвердил, что это он предложил передать войска Волховского фронта в состав Ленинградского фронта, чтобы скорее решить задачу по деблокированию Ленинграда, и Сталин с ним согласился.
— А 6-й стрелковый корпус и одну дивизию из состава Волховского фронта я передам Северо-Западному фронту!