Ей казалось, что ее хорошенько поколотили палками, из-за чего все тело превратилось в одно болезненное месиво. Приютивший ее бедуин, приметив удручающее состояние своей гостьи, понимающе закивал головой, после чего плеснул в глиняную кружку какой-то крепкой настойки и выдал баночку с дурно пахнущей мазью. Оказавшись наедине с собой, Мэри залпом проглотила настойку, оказавшуюся на поверку чем-то вроде самогонки, хорошенько натерлась мазью, затем достала из саквояжа револьвер, и, зажав его в руке, мгновенно уснула на простой соломенной подстилке.
На следующее утро поднялась песчаная буря, поэтому пришлось задержаться еще на пару часов.
Новое, неизвестное до этого чувство захватило Мэри, когда она вновь вступила на пустынную дорогу – мертвую и бесконечную, где, куда ни обратишь свой взор, не видно было ни одного живого существа. Ни деревца, ни кустика, ни клочка зелени, ни следа кочевого племени, и только изредка попадались жалкие остатки колючего сорняка, чудом пробившегося сквозь горячий песок благодаря одному из тех редких дождей, что случались в этой местности, но тотчас после того высохшего под лучами палящего солнца.
Радуясь и этому жалкому корму, верблюды на ходу протягивали к колючкам свои морды с выпяченными губами, желая полакомиться. Сколько хватало глаз – повсюду была серовато-желтая пустыня, которая распростерлась бесконечным покрывалом с закругленными песчаными холмами, меж которых не было и намека на приют для жизни человека.
Мэри сбилась со счета времени, убаюканная мерным шагом своего верблюда. Волшебная мазь бедуина помогла и тело теперь болело намного меньше. Девушка совсем отчаялась добраться до Каира засветло, как вдруг вдалеке показались городские окраины столицы Египта, заваленные огромными буграми строительного мусора, по вершинам которых тянулись ряды ветряных мельниц. Справа, под горою Мукаттам, на желтом полотне песка расстилалось кладбище халифов, город мертвых. Мэри узнала его по длинным башням мавританских минаретов, которые поднимались далеко вверх над узорчатыми куполами надгробных часовен – тюрбе.
С левой стороны вдоль небольшого канала тянулась зелень высоких пальм, а в просветах между деревьями виднелись простые мазанки землепашцев-феллахов.
– Слава Богу, - прошептала она, позабыв о том, что притворяется немым торговцем.
Но чувство радости настолько переполняло ее, что она не смогла сдержать в себе этот облегченный шепот. К счастью, ни драгоман, ни погонщик верблюдов не услышали ее слов.
Пробираясь сквозь узкие улочки окраин, Мэри могла думать только об одном – совсем рядом Гиза и пирамиды, величественные монументы древнейшей цивилизации. На какое-то время забылись и папирусы, и жандармы, и обещанные Баттенбергом золотые горы. Все ее существо трепетало в предвкушении встречи с настоящей, живой историей. Словно у фанатика, зажглись ее глаза, а с лица не сходила едва заметная улыбка.
Замечтавшись, леди Бэнкс не заметила, что погонщик остановил верблюдов и начал что-то тараторить на арабском переводчику. Тот внимательно выслушал, а затем на корявом английском начал переводить:
– Дальше идти нельзя, с животными запрещено. В конце улицы есть гостевой дом, где можно снять комнату и заказать ужин. Нам нужно отвести верблюдов к месту отдыха, чтобы завтра отправиться в обратную дорогу.
Мэри кивнула, а затем ловко спрыгнула с преклонившего колени верблюда на землю. Голова немного кружилась от длительного пути, а ватные ноги не очень прочно стояли на земле. Выдав обоим сопровождающим по толстому кошельку с деньгами, и убедившись, что они отошли на достаточное расстояние, она окликнула пробегавшего мимо мальчишку, который за несколько монет согласился помочь донести ее нехитрый скарб до гостевого дома.
– Где здесь можно купить женское платье? – поинтересовалась она у носильщика. Мальчишка искоса посмотрел на своего странного «нанимателя» с чересчур нежным для мужчины голоском, но вида не подал, зато рукой указал на лавочку на первом этаже здания, расположенного на противоположной стороне от гостевого дома.
– Здесь продают хиджаб, химар и абаи[19]. Но предупреждаю вас – хозяин не жалует иностранцев, - ответил мальчишка.
Мэри с благодарностью улыбнулась ему, а затем слегка потрепала по голове. Парнишка, несмотря на свой замызганный вид, был весьма симпатичный и, судя по глазам, добрый. По крайней мере, он не бросился в ближайший участок докладывать, что его нанял мужчина с женским голосом.
Сняв комнату с умывальником на последнем этаже трехэтажного гостевого дома, Мэри с удовольствием вытянула ноги на узкой кровати и прямо в одежде заснула богатырским сном, мысленно пообещав себе поутру искупаться и привести себя в должный вид.
Впереди ее ждал трудный день и полный опасностей, и от того манящий еще сильнее Каир.
Ей снились сфинксы и фараоны с подведенными стрелками глазами, горделиво восседающие на своих золотых тронах, и Уильям. Неизвестно почему, но впервые за много лет ей приснился Уильям – человек, от одного взгляда которого она сходила с ума.
Глава 11
Уильям въехал в Каир со стороны кладбища халифов по дороге, которая называлась «дорога Хаджиев»[20]. Яркое обеденное солнце припекало так сильно, что невольно приходилось горбиться и клониться к земле, чтобы спрятаться от жарящих лучей светила.
Сэр Джонс направлял верблюда по узким улочкам, с наслаждением вдыхая ароматы специй и свежего хлеба, который разносили мальчишки в тазах прямо на голове. Как долго он здесь не был? Как сильно соскучился по хаосу египетской столицы?
С момента его последнего путешествия мало что изменилось. Все те же недостроенные дома, все как один покрытые желтой пылью после песчаных бурь, все те же лавочки, возле которых за столиками местные мужчины пьют чай, перебирая в руках четки и внимательно рассматривая каждого чужака, все те же вечно торопящиеся куда-то женщины в химарах, узорчатые окна в мавританском стиле, резные балконы, верблюды, крик, беготня. Нет, определенно, Каир не меняется.
Добравшись до небольшого базара сразу за мечетью Хусейна, Уильям сдал верблюда местному шейху, перекинул через плечо небольшой рюкзак и зашагал в сторону площади Ль - Исмаилилях[21].
Путь был неблизкий, а если учесть невыносимую жару, еще и нелегкий. Но он должен был попасть к Яхеркасу как можно скорее. Больше всего он опасался того, что его Мари добралась до торговца первой.
Глава 12
Мэри смотрела на себя в старенькое зеркало, серебряное покрытие которого в нескольких местах почернело, и думала о том, чтобы одежда мусульманки позволит ей без опаски передвигаться по городу. Это не могло не радовать. С утра она уже успела поинтересоваться у хозяйки гостевого дома, как пройти к площади Ль-Исмаилилях, и теперь была полностью готова продолжить дело.
Женщина, державшая гостиницу, была немало удивлена, увидев поутру юную особу вместо джентльмена, однако ее удивление было быстро ликвидировано с помощью увесистого кошелька.
Мэри вышла на улицу, прошла один квартал на юг, пытаясь поймать извозчика на муле со странной пассажирской кабинкой из тростника, которые сновали туда-сюда, но почему-то не реагировали на ее взмахи руками, и случайно вышла к новенькой трамвайной остановке.[22]
Ждать пришлось довольно долго. За полчаса на остановке скопилось несколько десятков человек, которые галдели, как вороны, на ветке. Наконец, из-за угла улицы показался зеленый нос вагона. На его окнах не было стекол, и пассажиры свешивались на улицу, как гроздья винограда.
Мэри с трудом забралась внутрь, работая локтями, и, пробравшись на заднюю площадку, уставилась в окно.
Каир поражал – своим колоритом и горами мусора, удивительными домиками с деревянными балконами и недостроенными хибарами, не имевшими крыш, поражал то буйной растительностью, то голой полоской ржавой земли, шокировал обилием ослов и верблюдов, и работающих разносчиками детей. Мэри и у себя на родине видела мальчишек-газетчиков, но здесь их было столько, что рябило в глазах.
Она во все глаза таращилась на старинные мечети с высокими минаретами и домами богатых горожан, больше похожих на султанские дворцы, ощущая внутри такой подъем, что была готова взлететь от радости.
Когда вагон начал притормаживать, завернув за угол улицы Талаат Харб, которую Мэри узнала по синагоге, обозначенной на карте специальным значком, она начала пробираться к выходу. И сделала это весьма вовремя. Трамвайчик со свистом остановился, а вагоновожатый несколько раз позвонил в свой колокольчик, торопя пассажиров.
Она не вышла. Ее вынесло на улицу людской волной. Девушка отошла подальше от скопления народа и достала из рукава карту, чтобы свериться и двинуться дальше. Все верно. Теперь ей нужно преодолеть площадь в северо-восточном направлении и выйти к улице Каср аль-Айн, где и располагался тот антикварный магазин, адрес и название которого написал ей на листе бумаги Баттенберг.
В мозгу свербило странное и труднопроизносимое имя владельца – Яхеркас.
Спрятав обратно карту, леди Бэнкс торопливым шагом двинулась наискосок. Ей жутко хотелось зайти в величественное здание Египетского музея, прогуляться по мосту через Нил или полюбоваться на мечеть Омара Макрама, но прежде всего, нужно было завершить дела.
Невольно она еще раз обернулась, чтобы посмотреть на Каирский Египетский музей. Где-то там, за его суровыми стенами, вполне возможно, по коридорам уже разносились эхом шаги Дидье. Что-то невнятное проснулось в ней при воспоминании о нем. Жаль, что их знакомство так печально закончилось. Этот мужчина определенно мастер французского поцелуя, к тому же весьма недурен собой. Но ему чего-то не хватало. Возможно, тонкости ума и азарта, которые Мэри так любила в себе. И в Уильяме. Лицо британского египтолога, точно яркая вспышка, вдруг встало перед глазами.