– Господи, только бы не убила, - тихонько причитала она, прощупывая пульс.
К счастью, паренек был жив. Но ушиб головного мозга она ему обеспечила. Достав из кармана несколько золотых монет, Мэри засунула их ему в карман в качестве компенсации за причиненный вред здоровью, и пулей бросилась вниз.
Пришел черед разделаться с отцом. Оказавшись на улице, леди Бэнкс схватила за рукав первого попавшегося мужчину и звучно замычала, тыча пальцем наверх. Мужчина вытаращил глаза, не понимая, что она хочет ему сказать, но спустя несколько секунд этой молчаливой перепалки, он, все же, догадался, что ему нужно подняться по лестнице.
Теперь о пареньке позаботятся.
Девушка вошла в лавку и закрыла за собой дверь. Времени не было. Суета, поднявшаяся на улице, сейчас доберется и сюда. Действовать нужно быстро. Яхеркас поднял на нее глаза и расплылся в масляной улыбке, задав вопрос на арабском. Ничего не ответив, Мэри подошла к нему, быстро задрала юбку до колен, чем привела мужчину в полное замешательство, выхватила ножен, привязанных к икре, клинок и наставила его на хозяина магазина. Мужчина начал пятиться назад, бешено вращая глазами. Его губы шевелились в беззвучной молитве. На какое-то мгновение ей стало его жаль. Нелегкий денек выдался у этого торговца сегодня. Сначала англичанин с амбалами, потом бунт собственного сына, теперь еще странная дама с ножом. Мэри, не отводя от него взгляда, и не опуская руки с оружием, второй рукой схватила со стола неосмотрительно брошенный на него папирус, а затем жестом дала понять мужчине, что ему следует как можно скорее добраться до стеллажа с горшками.
Мужчина лепетал что-то бессвязное, сморщившись от страха и ужаса. Казалось, он всем своим видом хочет предостеречь незваную гостью от крайне опасного поступка. Но у Мэри не было времени выяснять, что за всем этим стоит. Она несколько раз взмахнула в воздухе ножом, заставляя мужчину потянуться к горшку и в итоге достать то, что ей было нужно – плоскую шестиугольную медянку с выгравированным скарабеем и линиями лабиринта.
Девушка выхватила добычу из рук ошарашенного торговца и бросила ему в лицо кошелек с деньгами, а затем быстро спрятала клинок на место. Мужчина поймал кошелек, но все еще стоял с лицом приговоренного к смертной казни.
– Lak yamut, - громко крикнул Яхеркас. – Lak yamut![24]
– Простите, - бросила она напоследок на английском, после чего пулей бросилась к двери.
Однако быстро покинуть лавку ей не удалось. В дверях она наткнулась на высокого крепкого мужчину, который преградил ей путь. Она налетела на него, точно ураган, и больно ударилась о его крепкую грудь. На мужчине была белая льняная рубаха, поверх которой красовалась рыжая жилетка из замши, наподобие тех, что носят ковбои в американских прериях. На ногах свободно болтались клетчатые брюки. Мэри опустила взгляд ниже, на его обувь – это были добротные кожаные ботинки с изрядно потертым носом, покрытые вековым слоем песка. Судя по всему, перед ней стоял человек, который проделал долгий путь пешком.
От мужчины пахло сандаловым деревом и миррой. Приятный, откуда-то знакомый аромат, который заставил глаза прикрыться от удовольствия.
Ее замешательство длилось не больше секунды. Она быстро взяла себя в руки и резко отпрянула от незнакомца.
– Извините, простите, - сказала она и на английском, и на французском, пытаясь протиснуться на улицу между мужчиной и зажавшей их дверью.
Незнакомец прижался к противоположному косяку, освобождая для нее проход и выпуская ее на улицу.
Оказавшись на свободе, Мэри невольно повернула голову, чтобы посмотреть на человека, который преградил ей путь. Их взгляды встретились. Девушка была вынуждена застыть, точно вкопанная. Из-под полей широкой кожаной шляпы-стетсон на нее смотрели до боли знакомые глаза. Глаза любимого мужчины. Уильям не видел ее лица, скрытого полоской черной ткани, но, все же, вперился в нее взглядом, словно уловил что-то знакомое и родное. И в одну секунду в его глазах вдруг вспыхнул огонек озарения. Он узнал ее. Его брови сошлись на переносице, а зрачки расширились от удивления. Мужчина посмотрел на Мэри широко распахнутыми глазами, которые излучали тоску и страсть. Это словно оживило ее. Девушка едва заметно покачала головой, после чего отвернулась от него и бросилась бежать со всех ног. Бежать от того, к кому хотела прижаться всем телом. От того, в чьих руках она много раз умирала от любви. Бежать от самой себя. Бежать и глотать проклятые слезы, которые хлынули из глаз, точно лавина.
Уильям несколько секунд простоял в дверях в замешательстве, не зная, что ему предпринять. Но, посмотрев на хозяина лавки, который сокрушенно упал на колени посреди целой горы глиняных осколков и бормотал только «она пропадет», сэр Джонс все понял. Эта чертовка опередила его. Она забрала то, зачем пришла.
Не медля больше не секунды, он бросился за ней, за удаляющейся черной точкой посреди желтых улиц Каира.
Глава 14
Египетское солнце вовсе не скрывало своего намерения изжарить заживо любого, кто окажется на улице в послеобеденный час. Уильям уже оставил затею смахивать платком пот, струящийся по краю лба и вискам, и теперь просто бежал. Глухие удары сердца говорили о его усталости, ноги точно налились свинцом и с каждым шагом их было все труднее переставлять, одежда взмокла и прилипла к покрывшемуся пылью телу. Пыль проникала сквозь ткань, забивалась в поры, вызывала зуд, жжение в глазах, раздражала нос. Он поднес пропахший собственным потом носовой платок к лицу и старался дышать через него, как через маску. Это на время позволило ему избавиться от навязчивого чиха.
Каирский воздух напоминал одну большую склянку духов с центрального базара, наполненную ароматами специй, хлеба, соломы, испражнений верблюдов и ишаков, человеческого пота. Нагреваясь под лучами палящего солнца, запахи усиливались, становясь невыносимыми для человеческого обоняния.
Фигурка Мэри, облаченная во все черное, точно путеводная звезда, вела его по улицам и закоулкам, петляя, меняя направление, скрываясь в тени каменных выступов. Но он не потерял ее. Несмотря на усталость, на выдающее перебои сердце, на нестерпимую жару и вездесущую желтую пыль, он все еще гнался за ней, как пес-ищейка, взявший след матерого преступника.
Она тоже была на грани своих физических возможностей. Уильям видел, как девушка пару раз останавливалась, сгибалась пополам, опиралась рукой на оштукатуренную стену дома или магазинчика, а затем рывком бросалась вперед. Силы покидали ее. Еще немного – и она сдастся. Или он. Крамольные мысли стали возникать в голове и сэр Джонс размахивал во время бега руками, чтобы отогнать их прочь.
Неожиданно темная фигура Мэри замерла, не добежав до очередного поворота нескольких метров. Девушка вскрикнула. Уильям не расслышал, что именно она произнесла, но колоссальным усилием воли заставил себя ускорить бег. В ушах зашумело, в висках началась болезненная пульсация. Казалось – его уже немолодое сердце вот-вот захлебнется кровью и замолчит навсегда.
Леди Бэнкс тем временем продолжала потихоньку пятиться назад, испуганно озираясь по сторонам, и держа руки в воздухе, как будто демонстрируя своему оппоненту добрые намерения.
Когда между ними оставалось не более двадцати шагов, Уильям остановился и приложился торсом к широкой деревянной балке, поддерживавшей навес над уличной витриной сувенирной лавки. Ему чудилось, будто он пробежал марафон по периметру от одной границы Британского королевства до другой.
Мужчина убрал с лица слипшиеся темно-русые волосы с первой сединой, протер кулаком затуманенные голубые глаза и попытался рассмотреть, что же стало причиной столь резкой остановки беглянки. Через несколько секунд ему это удалось. Справа от Мэри, сделав резкий выпад, появилась огромная голова кобры. Прохожие, случайно оказавшиеся рядом с девушкой, закричали от страха и бросились врассыпную. И только девушка стояла, как вкопанная, не смея пошевелиться или произнести звука.
«Уаджет», - пронеслась в его голове тревожная мысль. Сэр Джонс, отдышавшись, выпрямился и начал внимательно рассматривать товар, выложенный на прилавке. Сувениры, папирусы, статуэтки, амулеты, обереги. Взгляд зацепился за знакомый оберег – око Уаджет.
Небольшая фигурка из дерева в форме глаза, под которым изображена спиралевидная линия, лежала в одном ряду со скарабеями и очевидно, не пользовалась особым спросом у туристов, ибо в отличие от многочисленных жуков, была представлена в единственном экземпляре. Сам глаз был раскрашен в сине-зеленый цвет на белом фоне. По краю верхнего века пролегала красная линия наподобие стрелки.
Сэр Джонс сориентировался мгновенно. Он вытащил из кармана брюк несколько бумажных банкнот банка Великобритании и бросил их прямо поверх товара, а затем, получив немое одобрение хозяина лавки, схватил оберег и бросился к Мэри.
В эту минуту он и не думал о том, чтобы поймать ее и отобрать то, что она украла у Яхеркаса. Сейчас все его помыслы были об одном – успеть спасти.
Он подоспел вовремя. Танцующая голова кобры возвышалась над Мэри на несколько сантиметров и угрожающе нависала над ней, склоняясь с каждой секундой все ближе и ближе – точно змея дразнила свою жертву перед последним смертельным броском.
– Остановись во имя Нижнего Египта! – прокричал он на шумерском диалекте, а затем выставил вперед руку, в которой был зажат оберег.
– Что, что ты делаешь? – заикаясь, шепотом спросила перепуганная до смерти Мэри, бросая на него косые взгляды, но при этом оставаясь на месте.
– Прошу Уаджет уйти с нашей дороги по-хорошему, - ответил сэр Джонс, оскалившись в победной улыбке.
Змея медленно начала опускаться к земле. Ее грозно раскрытый капюшон поник, а пасть закрылась. И только выскакивающий раздвоенный язык напоминал о былой ярости. Кобра неожиданно поменяла направление и ускользнула в щель между зданиями.