– Разве тебе это не по нраву? – откликнулась Уаджет. – Мне казалось, что ты заскучала здесь, будучи заточенной…. Эти путники разве не развлекли тебя?
«Заточенная? В собственной пустыне?» В голове сэра Джонса заварилась настоящая каша. Но кто мог заточить Бастет?
– Сэт! – будто услышав его немой вопрос, сказала женщина. – Будь он трижды проклят, пусть его глаза больше никогда не увидят света Ра!
Ее глаза сузились, обольстительную улыбку сменил разъяренный кошачий оскал. Мужчине даже показалось, что он слышит характерное шипение и злобный гортанный вой.
Заприметив живой интерес и любопытство в глазах путника, богиня продолжила:
– Прежде, чем Ра навсегда упрятал его в свою темницу в отдаленном уголке вселенной, он успел бросить проклятье мне в спину, потому что я нашла его и выдала. А теперь я не могу покидать царство Осириса, не могу появляться на земле.
– Мне очень жаль, моя богиня, - рискнул заговорить Джонс. – Это ужасная несправедливость.
– Жалеть ты будешь себя, несчастный сын человеческого племени, - неожиданно Бастет склонилась над ним, подцепив пальцами с острыми ногтями подбородок, и заглянув ему прямо в глаза, - ты права, - продолжила она, обращаясь уже к Уаджет, - эта троица меня позабавила. А сейчас я намерена обзавестись еще одним пленником. Будет развлекать меня до последнего мгновения вечности.
Богиня отпустила его подбородок, чиркнув кончиком ногтя по коже.
– Еще одним пленником? – повторил ее слова Уильям, и тут же принялся вертеть вокруг головой в поисках узника Бастет. – Кто? Скажи, кто твой пленник? Это девушка?
Сердце мужчины сжалось и защемило. От ужасной догадки начала кружиться голова. Если это Мэри? Если она пленила ее? Если Мэри не смогла отгадать загадку? Что она сделала с ней?
Вместо ответа Бастет расхохоталась, резким движением подняла над головой руки и хлопнула. В то же мгновение в пустыне поднялась песчаная буря. Сэр Джонс зажмурился и укрыл лицо ладонями, но песок все равно забирался ему в рот, в нос, в уши, под одежду. Казалось, что он погружается в него, как в воду. Воздуха становилось все меньше, и в тот момент, когда он думал, что задохнется и сгинет, все стихло. Первые несколько секунд царила мертвая тишина. А потом он вдруг услышал слабый хриплый стон. По звуку не было понятно, кто стонет – мужчина или женщина. Уильям убрал с лица ладони и осмотрелся. Слева от него выросла огромная клетка размером с человеческий рост. Ее прутья были сделаны из песка, и создавалось обманчивое впечатление, что стоит только ткнуть в них пальцем, как они превратятся в прах и выпустят своего пленника.
В заточенном он узнал своего врага. Француз сидел на коленях, держась руками за прутья. Кожа на руках покрылась песчаной коркой, а потрескавшиеся губы кровоточили.
Он поднял на Джонса глаза. В его взгляде сквозило такое отчаяние, что Уильям невольно содрогнулся.
– Не пей, - прохрипел виконт, и для пущей убедительности покачал головой.
– Что? – переспросил профессор.
– Не пей, - повторил он..
Его блуждающий взгляд скользнул куда-то вбок. Уильям проследил за ним и увидел, что тот показывает на небольшой фонтанчик с водой, который, судя по всему, также вырос из-под земли во время песчаной бури. Стоило ему только увидеть, как брызги блестят на солнце, и ужасная жажда перехватила ему дыхание. Во рту стало настолько сухо и горячо, что он готов был есть песок, чтобы унять это жжение.
- Я узнала его, - где-то в отдалении раздался металлический от ярости голос Уаджет. – Это он выпустил в меня огненную стрелу!
Джонс лишь кивнул и на четвереньках пополз к фонтану, отгоняя от себя доносящийся до него голос Де Бизьера. В это мгновение ему стало абсолютно все равно, что происходит. Его волновала только жажда, а впереди он видел только фонтан с водой. Скажи ему сейчас, что Бастет заточила в эту клетку Мэри, он не обратил бы на это никакого внимания.
– Не пей! – изо всех сил прокричал ему виконт, но ладони профессора уже зачерпнули живительной влаги из фонтана.
Он сделал жадный глоток. На секунду, лишь на одну секунду жжение во рту прекратилось, а потом вновь разгорелось с новой силой. Он опять протянул руки к воде, но пространство вдруг оглушил громкий крик:
– Не-е-е-е-т! Остановись! Не губи себя!
– Молчать! – Воздух сотряс свирепый вопль Уаджет. – Я еще не решила, что сделаю с тобой! Лучше молчи!
– Мне уже все равно, - отозвался француз.
Но профессор уже очнулся, резко отпрянул от фонтана и облизал пересохшие губы. Он и сам не знал, почему послушал этого лягушатника. Но что-то в его поведении, в его стремлении помешать, несмотря на собственное бессилие, заставило его усомниться. Этого сомнения было достаточно, чтобы запустить инстинкт самосохранения.
Во рту все так же жгло, но Уильям уже взял себя в руки.
– Я добавлю к тому, что ты сделал, эти жалкие попытки спасти англичанина, - прошипела Уаджет, смерив пленника в клетке презрительным взглядом.
– Жаль, - промурлыкала Бастет, обращаясь к Джонсу, - очень жаль, что ты выбрал жажду.
– Ты все еще не научилась скрывать разочарование…, – рядом прозвучало саркастическое замечание Уаджет, которая оставила на время пленника, и с нескрываемым удовольствием смотрела на кислую мину Бастет.
Джонс не понимал смысла этой словесной перепалки, но все его существо уже подготовилось к подвоху. В памяти стали всплывать обрывки лекций, яркие вспышки информации, и спустя несколько секунд он все понял.
– Загадки, - прошептал он, - ты должна загадать мне загадки! – он посмотрел на богиню-кошку, и от ее взгляда все внутри него замерло, а после завязалось тугим узлом. Столько ярости, разбавленной хитростью, было в ее взгляде, что он невольно попятился назад.
Странный шелестящий звук заставил его обернуться. Позади него из песка росла вторая клетка.
– Загадку, - поправила его богиня, всем своим существом выражая неудовольствие. – Ты сделал только один глоток воды, - ее свирепый взгляд метнулся на Де Бизьера. – Если бы этот человек не предупредил тебя, я смогла бы загадать тебе свои самые лучшие загадки, но теперь мне придется выбрать из них одну, самую любимую.
Мужчина посмотрел на француза, и в знак благодарности моргнул. Тот в ответ лишь кивнул.
– Я готов, - сказал профессор. – Скорее покончим с этим.
– Раз так, слушай. Они могут стоять, лежать, висеть, но они всегда идут. Они могут уместиться в твоей руке, а могут доставать своей верхушкой до потолка. Когда ты влюблен, ты их не замечаешь, но без них ты потеряешься.
Широкая улыбка растянулась на лице Джонса. Он был готов к самым сложным головоломкам, и никак не ожидал, что загадка будет настолько простой.
– Полагаю, это часы.
Бастет ухмыльнулась, а затем хлопнула ладоши. И вновь Уильям услышал за спиной шелест песка. Он обернулся и увидел, что клетка, приготовленная для него, рассыпается на глазах, поднимая в воздух желтую пыль.
– Ты и не думал, что будет так легко, не так ли? – Она изящно выгнула густую черную бровь, просверливая его взглядом.
Уильяму не понравился этот взгляд. Он нутром вновь почувствовал подвох. Слишком легко она отпустила его, слишком простую загадала загадку. К тому же, позволила Де Бизьеру помешать ему выпить много воды. И даже Уаджет, которая грозилась уничтожить француза, вдруг присмирела. Что-то здесь не сходилось. У него складывалось уверенное впечатление, что Бастет хотела его отпустить. Более того, она была в этом заинтересована. Все происходящее напоминало какой-то заговор. С чего вдруг одна богиня сжалилась над ним, исцелила, да еще и взяла с собой, а вторая загадала настолько легкую загадку?! Что-то здесь явно не сходилось.
– Верно, - он кивнул.
– Только что этот человек спас тебе жизнь, - она взглядом указала на виконта, - а сейчас ты уйдешь, и оставишь его здесь навечно. День изо дня он будет терпеть эту пытку. Жажду, жару, неволю. Это не прекратится никогда. Если только….., - она замолчала, прикусив губу.
– Если только что? – Спросил Уильям.
– Если только я не получу свободу. Если только я не избавлюсь от проклятия Сэта.
– Свободу? – Уильям сдвинул брови. – Но это возможно только в одном случае – если Мэри заберет скарабея и пожелает освободить тебя. Предположим, что она сделала это, и ты сдержала свое слово. Но разве Уаджет позволит мне забрать француза с собой? - он бросил пытливый взгляд на богиню, которая загадочно улыбнулась.
– Возможно, - снисходительно бросила она, - как по мне – он достаточно понес свое наказание.
– Вот как? – удивился Уильям. – То есть, Мэри должна освободить Бастет? И на этом все? Мы все будем свободны?
– Или ты, - богиня метнула на него хитрый пронзительный взгляд. – Или ты заберешь скарабея и пожелаешь освободить ее.
Профессор нутром чувствовал неладное. Червячок сомнения грыз его изнутри, в голову лезли дурные мысли.
– На самом деле, - Бастет сощурила глаза и прикусила губу, словно раздумывая, продолжить говорить или нет, - обладатель скарабея может забрать с собой только одного обитателя царства Осириса. Но у меня хватит сил, чтобы вытащить отсюда нас всех.
– Что? – Глаза профессора сузились, на лице задергались желваки. – То есть, я заберу тебя, а этот лягушатник, - он бросил взгляд на изнывающего от жажды и жары де Бизьера, - и моя невеста останутся здесь? Не бывать этому. Неужели ты думаешь, что я поверю тебе?!
– Глупый, неразумный смертный, - засмеялась вдруг Уаджет, – ты думаешь, что у тебя есть выбор?
Она расположилась прямо на горячем песке и наблюдала за происходящим со скучающим видом. Но эта короткая перепалка, судя по всему, позабавила ее.
– Да, - твердо ответил Джонс. – Выбор есть всегда. Я предпочту застрять в этой пустыне в компании виконта, чем позволю оставить здесь свою любимую в угоду богам. Главное, чтобы она выбралась отсюда живой и невредимой.
– Если ты послушаешь меня, - Бастет улыбнулась, - мы все выберемся отсюда. Живые и невредимые. Моей силы и власти хватит для того, чтобы забрать вас с собой. Но! – она замолчала и смерила собеседника пронзительным ледяным взглядом, - если ты ослушаешься, то печальный конец для кого-то одного из вас – дело времени. И неизвестно еще, кто из вас двоих, - богиня кивнула в сторону Де Бизьера, - останется коротать здесь бесконечность со мной. Смотри!