Взгляд Мэри переместился на лицо Уильяма – он говорил и вместе с тем с нескрываемым интересом наблюдал за женщиной, склонившейся над Осирисом. Его интерес к богине, красота которой одновременно завораживала и пугала, заставил подозрения в ее душе всколыхнуться с новой силой.
– Это она? – Мэри больно впилась ногтем в ладонь профессора и вновь попыталась выдернуть руку, но он крепко держал ее. – Бастет привела тебя сюда? Чем она тебя соблазнила? Отвечай?
Последний вопрос заставил профессора довольно улыбнуться. Мэри ревновала и не могла этого скрыть.
– Нет, она не может покинуть царство Осириса, - сухо ответил мужчина, сделав вид, что не заметил этого укола ревности. – Меня привела Уаджет.
– Уаджет? – Мэри вскинула бровь. – С чего бы ей это делать? И разве не спала она себе тихонечко у входа в гробницу? Ты разбудил ее? Зачем ты ей здесь?
– Полюбила меня с первого взгляда, - отшутился сэр Джонс, за что тут же получил новый укол ногтем в самый центр ладони. Мужчина сморщил лоб, но улыбаться не перестал.
Если бы не смешанное чувство оцепенения и гнева, которые боролись друг с другом в душе у Мэри, она вполне могла бы прямо здесь закатить скандал. Уж очень сильно хотелось закатить скандал. Легкая ухмылка, украсившая лицо Уильма, придававшая ему еще больше шарма и привлекательности, лишь раззадоривала ее еще сильнее.
– Вот увидишь, я оставлю тебя с носом – чтобы они там для нас не придумали! Я оставлю тебя с носом, чертов бабник! Как я только могла вновь тебе довериться? Дура!
Уильям едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Как всегда, за приступом ее гнева скрывалась ревность, и это не могло его не радовать.
– Ты хочешь сказать, что в случае выигрыша оставишь меня здесь, а с собой заберешь лягушатника? Хорошо, - он кивнул головой, - ничего не поделать, придется ответить взаимностью богине, раз моя любимая решила меня покинуть. Мы с ней прекрасно заживем на полях Иалу. Я буду петь ей гимны, а она танцевать для меня.
– Я убью тебя! – Мэри резко повернула к нему голову. В ее глазах сверкали молнии. Эту немую перепалку прервал Осирис. Бастет сказала ему то, что хотела и вернулась на свое место в ряду богов-судей.
Осирис трижды постучал по подлокотнику трона золоченым крюком, что был у него в руке, после чего медленно поднялся. Только теперь Мэри рассмотрела его лицо болотного оттенка с длинной черной бородкой и узкими, будто прикрытыми в полудреме, глазами.
– Вы пройдете испытание землей и огнем. Золотого скарабея я приказал поместить в центр лабиринта, до которого вы должны добраться. Тот, кто первый дойдет до центра лабиринта – заберет жука. Отведите испытуемых!
Он плавно опустился обратно на трон, а рядом с Уильямом возникла фигура Анубиса.
– Идите за мной, - равнодушно произнес он, после чего развернулся и зашагал к выходу из зала.
Мэри и Ульям последовали за ним.
Рука девушки все также покоилась в руке мужчины. Она больше не пыталась выдернуть ее. Голову теперь занимали совсем другие мысли. Осирис сказал, что их ждет испытание землей и огнем, и если касательно земли ей все было более или менее понятно, так как уста Осириса произнесли слово «лабиринт», то с огнем все было гораздо сложнее. Неизвестность пугала. Что придумало для них это божество? В какую переделку они вновь попадут? И как сумеют выбраться из нее живыми, причем оба? И чем дальше они удалялись от зала суда, тем сильнее росла тревога в ее душе, тем яснее становился ужасный исход всего этого дела. Если выиграет она – здесь останется Уильям. Если выиграет Джонс – вечная загробная жизнь ждет ее. Как ни крути, со всех сторон это мероприятие не сулило ничего хорошего.
Уильям был на удивление спокоен. От него исходила какая-то уверенность, которая чувствовалась в каждом шаге, в каждом вздохе, в каждом ленивом движении. Его спокойствие действовало на нервы, как порыв ветра на тлеющий костерок – еще сильнее разжигало беспокойство и тревогу. Он что-то знал и потому был так спокоен, но это «что-то» не знала она. В голове тут же начали выстраиваться предположения – одно за другим, словно только и ждали команды.
– Ты на удивление спокоен, - она постаралась произнести это равнодушно, так, будто бы ее состояние ничуть не отличалось от его, - я думала, все происходящее хотя бы немного выведет тебя из равновесия. Неужели тебе совсем не страшно, что будет дальше?
– А тебе? – Уильям бросил на нее пытливый взгляд.
Мэри ухмыльнулась в душе его манере отвечать вопросом на вопрос, но на этот раз решила не переводить беседу в спор.
– После того, как я познакомилась с парочкой билоко и огненными скорпионами, а также имела честь лицезреть пустыню Бастет и манящие глаза Аментет – не знаю, может ли что-то в этом мире удивить меня или вывести из равновесия. А, чуть не забыла - еще я имела честь быть лично представленной повелителю царства мертвых. Но тут мы равны.
– Похвально, - мужчина в знак одобрения слегка сжал ее руку, - я горжусь тобой, моя Мари.
– Я была не одна, - Мэри закусила губу, нутром почувствовав, что эта невинная фраза вновь подожгла фитиль ревности в душе Уильяма.
– Я в курсе, - отмахнулся он грубо, даже не удостоив ее взгляда, - твой верный оруженосец томится в клетке Бастет. Я видел его.
– Видел и даже не попытался убить? – отшутилась леди Бэнкс. – Ты меня удивляешь.
Она даже улыбнулась, но сэр Джонс, увы, не увидел этой очаровательной улыбки, так как был поглощен своими мыслями.
– Я не могу лишить этого удовольствия Уаджет, - ответил он спустя пару минут. В его голосе, несмотря на иронию, сквозила неподдельная тревога за судьбу француза. Это и тронуло и испугало Мэри одновременно.
Девушка замерла, заставив остановиться и своего спутника. В ее глазах появился неподдельный ужас. Она с силой сжала свободной рукой запястье Уильяма.
– Что такое ты говоришь? Что это значит?
– Т-с-с, - мужчина приложил к ее губам указательный палец, - не шуми, не заставляй этого с шакальей мордой лишний раз обращать на нас внимание.
– Что это значит? – выговаривая каждое слово, повторила Мэри.
Воспаленное воображение тут же принялось рисовать жуткие картины гибели ее товарища – ей чудилась то огромная змея, которая сдавливает его обессиленное тело в кольцо, то песчаная буря, устроенная Бастет, которая поглотит его и больше не отпустит, то огромная пасть чудища, охраняющего ворота в зал суда Осириса. На мгновение она потеряла равновесие, голова закружилась и девушка прильнула к теплому стану профессора.
– Что такое ты говоришь, - в третий раз прошептала она, полной грудью вдыхая запах любимого.
Она и сама себе боялась признаться в том, что нуждалась и в его объятиях и в его запахе. Теперь же, получив и первое и второе, почувствовала себя гораздо лучше. И только судьба де Бизьера не давала ей вдоволь насладиться этим моментом. Ее мысли метались между прижимающим ее к себе Уильямом и томящимся в клетке Бастет виконтом.
– Я говорю, что наш друг-лягушатник умудрился наломать дров еще в гробнице – он подстрелил земное воплощение Уаджет. Как ты думаешь, оставит она это без ответа?
– О Боже! И как я могла забыть об этом! – Мэри с ужасом посмотрела в его глаза.
В них читалась такая безысходность, такой страх, что в груди сэра Джонса вдруг защемило и загорелось. Чувство ревности вновь сковало внутренности, закрутило их в тугой узел. Он с трудом пересилил себя, выдохнул и ласково провел рукой по волосам девушки.
– Поэтому спасенье во мне, - он прижался губами к ее горячему лбу, - поэтому, прошу, не мешай мне! Только я знаю, как нам всем троим выйти отсюда живыми. Не могу сказать наверняка, что вернемся мы невредимыми, но, по крайней мере, мы будем живы.
– Я не верю тебе, - девушка качнула головой, - не верю. Ты ненавидишь Дидье.
– Ты вынуждена верить, моя Мари, вынуждена. К тому же, он спас меня. Я его должник.
Последние слова заставили леди Бэнкс открыть от удивления рот, но Джонс не дал ей заговорить.
Мужчина плавно отстранился и потянул ее за собой, резко ускорив шаг – нужно было догнать Анубиса, покуда он не почувствовал, что его спутники отстали. Коридор, по которому они шли, казался бесконечным. Дорожка из горящих факелов уходила куда-то вдаль и гасла, не предвещая путникам ничего, кроме тьмы.
– Если скарабея получишь ты, - продолжал Уильям на ходу, - ты покинешь это место, но тебе придется делать выбор – заберешь ли ты с собой виконта или меня.
Сама мысль о том, что такой выбор возможен, причиняла профессору невыносимую боль. Это не ускользнуло от тонкого ума Мэри – она почувствовала ее в его интонации, в сбившемся вдруг дыхании, в увлажнившейся ладони, которую то бросало в жар, то сковывало холодом.
– Хорошо, если жука заберешь ты? Что будет тогда? Ты же не позволишь ему сгнить в песках Бастет и не отдашь в руки Уаджет в качестве благодарности за свое исцеление, не так ли? Это же она помогла тебе, не отрицай! Куда вдруг исчезла твоя рана?
– Верно, - мужчина усмехнулся, - ты по-прежнему в деле, раз можешь в такой ситуации мыслить здраво и логически.
– Я с самого начала в деле, - огрызнулась Мэри. – Ты не ответил, что будет с виконтом!
Анубис вдруг остановился и поднял вверх руки, принявшись что-то шептать себе под нос, остановив тем самым перепалку. Мужчина и женщина застыли позади него, вслушиваясь в слова. Постепенно его голос становился все громче и громче, а слова складывались в мелодию. Он пел какой-то гимн. Джонс и Мэри умолкли. Картина перед их глазами стала меняться. Из легкой дымки вдруг выросли две мраморные колонны, по бокам которых вспыхнули яркие факелы. Сразу за колонами появилась широкая мраморная лестница, у подножия которой они увидели что-то наподобие шахматной доски.
Четко расчерченная на равные квадраты, эта доска тут и там изрыгала языки пламени. Присмотревшись, девушка увидела, что пламя горело ровно через клетку. Сердце у Мэри ушло в пятки, а в памяти эхом отозвались слова Осириса – «испытание землей и огнем».