— А ты не смотри. Смотри лучше на меня, — ответил Полисмен, обнимая ее за талию.
А леденцовые тросточки летели над деревьями, над домами, над облаками, неся своих седоков и отсвечивая золотисто-розовым в ярких лучах солнца.
Голос мисс Калико делался все тише и тише.
— Мятные леденцы! Из самого лучшего сахара! Почти даром!
Наконец он смолк где-то вдали.
Они пробирались сквозь толпу наездников, гарцующих на леденцовых тросточках. Ветер ласково овевал их лица, а цокот копыт радовал слух. Куда они скакали? Домой обедать? Или; может, в далекие, неведомые страны?
Впереди, словно путеводная звезда, летела строгая фигура Мэри Поппинс. Элегантно примбстившись на зонтике, она крепко держалась за ручку в форме головы попугая. О чем она думала, дети не знали. Однако в уголках ее губ притаилась едва заметная улыбка, точно Мэри Поппинс была вполне довольна происходящим. До Вишневой улицы оставалось совсем немного. Подзорная труба ярко сверкала на солнце.
— Я бы мог так летать всю жизнь! — воскликнул Майкл.
— Ну, хотя бы весь день! — подхватила Джейн.
— Если не считать того, что в час мы должны быть дома! Не отставайте! — охладила их пыл Мэри Поппинс и направила зонтик в сторону Дома № 17.
Джейн с Майклом вздохнули. Они знали, что с Мэри Поппинс спорить бесполезно. Натянув поводья своих «лошадок», они пошли на снижение.
Садовая лужайка стала медленно приближаться. Тросточки взбрыкивали и даже вставали на дыбы — ну совсем как настоящие пони. Робертсон Эй приземлился первым. Его трость воткнулась в клумбу анютиных глазок. Робертсон открыл глаза и недоумевающе осмотрелся по сторонам. Затем собрал покупки, зевнул и поплелся к дому.
Джейн с Майклом опускались все ниже. Наконец их ноги коснулись травы, и леденцовые тросточки неподвижно застыли среди лужайки.
В следующий момент на клумбу спланировал зонтик с ручкой в форме головы попугая. Аккуратно соскочив в зонтика, Мэри Поппинс подхватила его, встряхнула и сунула под мышку. По ее степенному, чопорному виду даже предположить было невозможно, что всего минуту назад она пересекла Парк в столь необычной манере.
— Вот это скачки! — воскликнул Майкл. — Как хорошо, что у вас с собой оказались булавки, Мэри Поппинс!
Он пробежал через лужайку и обнял ее за талию.
— Это сад или Восточный Базар? — сердито сказала она. — Будь добр, отпусти меня!
— Я больше никогда не буду унылой и хмурой! И бесхребетной, — пропела Джейн.
Мэри Поппинс недоверчиво усмехнулась.
— Что-то не верится, — заметила она, останавливаясь, чтобы подобрать тросточки.
— Я сам понесу свою, Мэри Поппинс! — сказал Майкл, протягивая руку к леденцовой «лошадке».
Мэри Поппинс отстранила его руку и важно прошествовала в дом.
— Я не буду ее есть, Мэри Поппинс! — умолял Майкл. — Ни кусочка!
Никакого ответа.
В молчании она миновала прихожую и поднялась наверх.
— Но они наши! — пожаловался Майкл, поворачиваясь к Джейн. — Мисс Калико велела нам их хранить!
— Ничего подобного, — возразила Джейн. — Она сказала, что мы можем их хранить, если у нас это получится.
— Конечно получится! — повторил упрямо Майкл. — Мы сохраним их и будем всегда на них кататься!
Тросточки спокойно стояли в углу, возле кровати Мэри Поппинс.
— Да и кому придет в голову воровать обычные леденцовые тросточки? — рассудили Джейн с Майклом.
Скоро дети так привыкли к ярко-розовым мятным «лошадкам», что они стали казаться им частью мебели. Создавалось впечатление, что тросточки, словно четыре неразлучных товарища, тихо ждут, когда новые владельцы снова отправятся с ними на прогулку…
День прошел, наступило время сна. Выйдя из ванной, Майкл втянул носом воздух. Аромат мятных леденцов наполнял Детскую.
— Все в порядке! — шепнул он Джейн. — Но думаю, нам не стоит ложиться сегодня спать: вдруг что-нибудь случится!
Джейн кивнула.
После ухода Мэри Поппинс дети и впрямь не легли спать. Они лежали в кроватях, то и дело посматривая в угол. Четыре темных силуэта спокойно и беззвучно стояли около раскладушки.
— Куда мы поскачем завтра? — спросил Майкл. — Может, навестим тетушку Флосси и спросим, как ей понравилась сегодняшняя прогулка? Он зевнул и закрыл правый глаз. «Смотреть можно и одним, — подумал Майкл. — А другой пока отдохнет».
— А я бы хотела поехать в Тимбукту, — проговорила мечтательно Джейн. — Мне название нравится. Тимбукту. Очень красиво.
Последовала долгая пауза.
— Как ты думаешь, Майкл? — позвала Джейн.
Но Майкл не ответил. Он закрыл другой глаз (всего на секунду!) и сразу же заснул.
Джейн села в кровати и стала наблюдать за тросточками. Она наблюдала и наблюдала, наблюдала и наблюдала, пока ее голова постепенно не упала на подушку.
— Тимбукту, — сонно прошептала Джейн. Больше она ничего не смогла произнести — слишком уж ей хотелось спать…
Внизу дедушкины часы пробили десять. Но Джейн не слышала их. Не слышала она, как в Детскую тихо вошла Мэри Поппинс и принялась раздеваться под ситцевой ночной рубашкой. Не слышала, как мистер Бэнкс запирал двери, как Дом устраивался на ночь. Ей снился прекрасный сон о лошадях, пасущихся на зеленом лугу… Вдруг кто-то окликнул ее по имени.
— Джейн! Джейн! Джейн! — раздавался настойчивый шепот.
Она вскочила. За темным силуэтом спящей на раскладушке Мэри Поппинс она увидела Майкла, который сидел на краю своей кровати и прижимал палец к губам.
— Я слышал какой-то странный шум, — прошипел он.
Джейн насторожилась. Так и есть!
Затаив дыхание, дети прислушались к тонкой трели отдаленного свистка.
— Фью-ю-ю! Фью-ю-ю!
Постепенно он приближался. Вдруг снаружи кто-то позвал:
— Пойдем, Сахар! Пойдем, Легконожка! Пойдем, Конфета! Пойдем, Мята! Торопитесь, а то опоздаете!
И тут же в углу, возле кровати Мэри Поппинс, что-то задвигалось, застучало, зазвенело.
— Бум! Дзынь! Бах! Бах!
Все четыре трости одна за другой поднялись в воздух и вылетели в окно.
Пулей дети выпрыгнули из кроватей и подбежали к подоконнику. На улице было темно. В небе не горела ни одна звезда. Но над ветками вишен что-то сверкало странным, непонятным блеском.
Это была мисс Калико. Вся утыканная булавками, как еж колючками, она скакала по небу на мятной лошадке. Хлыст в ее руке легко щелкал, а трели свистка пронзали сонное спокойствие ночи.
— Пошевеливайтесь, копуши! — прикрикнула мисс Калико, когда четыре леденцовые трости с ржанием приблизились к ней. — Танцор, осел ты эдакий, вставай! — сердито топнула ногой мисс Калико. И тотчас откуда-то снизу, из кухни, прискакала еще одна трость.
— Наверное, это тросточка Робертсона Эя, — догадалась Джейн.
— Трикси! Где ты, моя девочка? Пора вставать! — мисс Калико снова щелкнула хлыстом. Не успел звук хлопка растаять в воздухе, как из окна спальни мисс Ларк выпрыгнула следующая «лошадка» и присоединилась к остальным.
— Пойдем, Полосатик! Пойдем, Леденец! Пеструшка! Рысак!
Со всех сторон из домов выскакивали леденцовые трости.
— Прибавь шагу, Цветок! Осторожнее, Медок! И за мною все гурьбой возвращайтесь-ка домой! — пропела мисс Калико.
Она свистела и, смеясь, щелкала хлыстом, а мятные лошадки слетались к ней отовсюду.
Все небо было сплошь усеяно ими. Оно звенело от топота копыт и конского ржания. Вначале лошадок было не очень хорошо видно, но вскоре из-за деревьев показался краешек Луны, и тросточки засверкали во всем своем великолепии. Они переливались, вспыхивали и искрились, а мисс Калико продолжала звать их домой.
— Вставайте, мои хорошие! Вставайте, мои сладкие!
Хлыст ее щелкал, и лошадки галопом кружились вокруг хозяйки, храпя и встряхивая гривами.
Над Парком медленно взошла Луна, полная и круглая. Взглянув на нее, Джейн схватила брата за руку.
— Майкл, посмотри! Луна синяя! — закричала она.
И действительно, Луна была синей. Величественно она плыла по небу, и ее яркие лучи окрашивали Парк, Вишневую улицу и Дом Номер Семнадцать во все оттенки синего и голубого.
А в ее лучах скакала вереница мятных лошадок, возглавляемая мисс Калико. Их силуэты на мгновение возникали на фоне синего лунного диска и улетали прочь, растворяясь в ночи.
Постепенно голос мисс Калико стих вдали, даже щелканья хлыста не стало слышно. Словно она и ее лошадки растаяли в лунном свете.
— Из самого лучшего сахара! — донесло эхо в последний раз. Затем все смолкло. Последовала долгая пауза.
Наконец Майкл нарушил молчание.
— Нам все-таки не удалось их сохранить, — сказал он горестным шепотом.
— Она предупреждала нас… — отозвалась Джейн, глядя в пустое небо.
Они отошли от окна, и синий лунный свет заструился в комнату. Разлившись, словно вода, по полу, он миновал детские кроватки и подобрался к стоящей в углу раскладушке. Потом дерзко встрепенулся и пробежал по щеке Мэри Поппинс. Она не проснулась. Лишь улыбнулась таинственной, удовлетворенной улыбкой, словно даже во сне была чрезвычайно довольна собой.
Дети стояли рядом и, затаив дыхание, смотрели на эту странную улыбку. Потом переглянулись и понимающе кивнули.
— Она знает, — сказал Майкл шепотом.
И Джейн выдохнула ответное «да».
С минуту они, улыбаясь, наблюдали за спящей фигурой. Затем на цыпочках пошли к своим кроватям.
Синий лунный свет лежал на подушках. Он, будто одеялом, укутал ребят, когда они закрыли глаза. Он блеснул на носу у Мэри Поппинс, и она, поморщившись, словно синие луны были для нее обычным делом, отвернулась к стене. Потом натянула простыню на голову и поплотнее завернулась в одеяло…
Глава шестая. Пора большого прилива
— И постарайтесь ее не уронить! — предупредила Мэри Поппинс, вручая Майклу большую черную бутылку.
Майкл серьезно кивнул.
— Я буду очень внимательным, — пообещал он и пошел с такой осторожностью, словно был грабителем, незаметно подкрадывающимся к своей жертве.