вернулась сюда, на эту землю, которую я называла своей. Странно, но сегодня утром мысль об этом не доставляла мне радости.
Я обогнула дом и направилась к конюшням. Двери там тоже были отперты, я взяла седло и поводья и тихо закрыла за собой дверь, стараясь никого не разбудить. Я не хотела ни с кем говорить и не хотела никого видеть.
Это было довольно странно. Я даже предположить раньше не могла, что буду томиться по одиночеству. Но в моей прежней жизни, когда мы жили вчетвером, а то и впятером в одном фургоне, мы как-то ухитрялись не замечать друг друга. Мы научились не вмешиваться в дела других. А здесь, в этом огромном доме, мы словно наступали друг другу на пятки. Обедая вместе, мы говорили, говорили и говорили, и каждый все время спрашивал, не нужно ли мне чего-нибудь. Не хочу ли я что-нибудь сделать, не нужно ли мне что-то подать. Это ужасно утомляло.
Я прошла через розовый сад, где цветы потихоньку раскрывали свои лепестки навстречу солнцу. Затем я открыла ворота и вышла на выгон. Кей, увидев меня, радостно заржал и побежал мне навстречу, навострив уши. Приблизившись, он послушно подставил спину, чтобы я оседлала его. На минутку мне стало так хорошо с ним, что захотелось, как бывало, птицей взмыть на него, но какая-то тяжесть в сердце не отпускала меня, я подвела его к террасе и, поднявшись на три ступеньки, тяжело плюхнулась в седло. Я казалась себе старой, уставшей от жизни женщиной, которая спокойно ждет смерти.
Кей был весел, как майское утро, его уши прядали во все стороны; шевеля ноздрями, он принюхивался к свежему утреннему воздуху. Казалось, он забыл, как ходить не торопясь, и то и дело срывался в галоп. Пока мы проезжали по гулким камням мимо дома, я придерживала его, но затем отпустила поводья, и он радостно поскакал вперед.
В конце аллеи я опять придержала его. Я не хотела проезжать через Экр, зная, что крестьяне поднимаются рано и увидят меня. Я устала быть в центре внимания, я устала говорить со всеми. Мне надоело, что меня учат, убеждают, что мне льстят, словно я первый ученик в школе. Я бы с удовольствием рассказала им, что думаю по поводу их корпорации. Но пока что я придерживала свой язычок, размышляя, какие они на самом деле.
Вместо дороги на Лондон я повернула Кея в сторону, откуда мы явились той ночью. Тогда мы медленно-медленно, будто притягиваемые неведомым магнитом, ехали в единственное сулящее нам безопасность место, где меня ожидал приют. Но я так же, как обитатели Вайдекр-холла, была разочарована. Они хотели найти во мне доброго сквайра, который освободил бы их от работы, а вместо этого у их дверей оказалась молодая бродяжка со злым лицом, которая не выносила прикосновения к ней дружеской руки и даже, оказывается, никого на свете не любила.
Что ж, тут я ничем не могла им помочь. У меня были свои представления о Вайдекре. В моих снах это было место, где сама земля улыбалась мне и где находился мой дом. В действительности же чужие джентльмены здесь с недоумением размышляли, что делать со мной, и даже, кажется, обманывали меня. У всех нас оказались глупые мечты. Все мы заслуживали разочарования.
Скоро мы оказались на проезжей дороге, и я помедлила, размышляя, куда нам отправиться: на север, к Лондону, или на юг, к морю. Пока я раздумывала, невдалеке показался человек, ведущий на поводу лошадь.
Сначала я поглядела на лошадь. Это было прекрасное, породистое животное, с примесью арабских кровей. Красивый гнедой конь с гордо посаженной головой и большими глазами. К сожалению, он хромал, припадая на переднюю ногу, и я с удивлением перевела глаза на хозяина, который мог так сильно покалечить свою лошадь.
Едва я взглянула на него, как у меня перехватило дыхание. Я встречала прежде изображения ангелов, которые когда-то давно нарисовали люди в далеких странах. Так вот, этот юноша был прекрасен, как ангел. Он шел с непокрытой головой, и его белокурые волосы развевались на ветру. Черты его лица были необыкновенно чистыми и четкими, будто начертанными карандашом на листе бумаги. Но все эти линии стремились вниз, в какой-то странной грусти. И его прелестный рот был скорбно изогнут. Он даже не заметил Кея, пока не поравнялся с нами.
— Доброе утро, сэр, — сказала я громко.
Я была уверена, что он не слышал обо мне, он не походил на человека, знакомого с Уиллом Тайком. И, понимая, что вполне могу сойти за парня, я почему-то хотела поговорить с ним и увидеть его глаза.
При звуке моего голоса он даже вздрогнул и сделал несколько неверных шагов в сторону. Похоже, что он здорово выпил накануне и еще не совсем протрезвел. Его большие голубые глаза щурились, пытаясь разглядеть меня.
— Утро доброе, — ответил он. — Во всяком случае, я надеюсь, что сейчас утро. — Тут он опять пошатнулся. — Слушай, парень, где, черт побери, я нахожусь? Ты, случайно, не знаешь, до Хаверинг-холла еще далеко, а?
— Я недавно в этих местах, — ответила я. — Эта дорога ведет в Экр и в Вайдекр-холл. Хаверинг-холл где-то поблизости, но я не знаю точно где.
Он положил руку на шею лошади, чтобы не качаться.
— Это дорога на Экр? — обрадовался он. — Но это замечательно! Значит, я выиграл!
Он так сиял от восторга, что я невольно улыбнулась.
— Понимаешь, — попытался он объяснить, — я поспорил с Томми Харрапом на триста фунтов, что доберусь до дому раньше его. И его еще здесь нет!
— А что, Вайдекр — это его дом? — пораженная, спросила я.
— Нет же, — нетерпеливо ответил молодой человек. — Он живет в Пертворде. Мы с ним были в таверне «Брайтон Белл», и он предложил пари. А так как он живет дальше, чем я, я дал ему фору. И теперь я выиграл! Целых триста фунтов!
— А откуда вы знаете, что он еще не приехал? — спросила я, улыбаясь.
Обычно я презирала такую пьяную болтовню, но слушать его было почему-то необыкновенно приятно.
Внезапно он стал серьезным.
— Священник! — вдруг проговорил он. — Ты, парень, совершенно прав. Мне нужно пойти к священнику, чтобы он засвидетельствовал время, когда я возвратился домой. Отличная мысль! Вот тебе шиллинг.
С этими словами он полез в глубокий карман жакета и стал там что-то искать.
— Нету, — скорбно сказал он. — Ничего там нету. Я знаю, что я не тратил денег. Ты знаешь, что я их не тратил. Но там все равно ничего нету. Знаешь, что я сделаю? Я напишу тебе долговую расписку, — продолжил он после небольшой заминки, снова просияв. — И заплачу, когда получу содержание за следующие месяцы. Хотя нет, не заплачу, — внезапно погрустнел он. — Я его уже получил и потратил. Я заплачу тебе в следующем квартале. Все это ужасно запутанно, — в расстройстве добавил он. — Иногда мне кажется, что я живу уже в следующем веке.
Я громко рассмеялась, и он взглянул на меня, готовый обидеться.
— Насмехаешься? — сумрачно спросил он.
Я покачала головой.
— Потому что если это так, то ты отведаешь моего меча, — сказал он и потянулся к поясу. Но там ничего не оказалось. — В закладе, — доверительно сообщил он мне и покачал головой. — Как и еще кое-что.
— Кто вы? — поинтересовалась я, размышляя, следует ли мне отвезти его домой или оставить здесь.
Он с достоинством выпрямился и отвесил поклон.
— Я Перегрин Хаверинг, — представился он. — Наследник поместья и великого имени. Я лорд Перегрин Хаверинг, если желаете знать.
— Могу я сопроводить вас домой? — с улыбкой спросила я.
В его глазах было что-то детски доверчивое, и мне было приятно помочь ему. Похоже, что передо мной был хотя и пьяница и бездельник, но очень добрый юноша.
— Я хочу купить вашу лошадь, — внезапно заявил он. — Или же мы можем поменяться. Я поскачу на вашей лошади, а вы можете взять мою.
Я даже не посмотрела в сторону его гнедого.
— Нет, милорд, — вежливо отказалась я. — Я люблю эту лошадь и не хочу никакой другой. Но если вы соблаговолите сесть позади меня, я привезу вас в Хаверинг-холл, а вашу лошадь мы приведем с собой.
— Отлично, — с внезапной решимостью пьяного согласился он. — Ты опять прав, парень.
Он замолчал и взглянул на меня.
— Кто ты такой? — спросил он. — Ты не из наших крестьян? Может быть, конюх или что-нибудь в этом роде?
— Нет, милорд, — ответила я. — Я из Вайдекра. Недавно приехал сюда.
Он кивнул, удовлетворенный этой полуправдой. Я считала, что мне следует отвезти его домой, поскольку он был слишком пьян, чтобы добраться самому. И к тому же, хотя денег у него не было, какие-нибудь бродяги вполне могли снять с него его прекрасную одежду и кружева. Как ни странно, прикосновение его руки не было мне неприятно. В следующую минуту он взгромоздился на спину Кея позади меня и обнял меня за талию. Я знала, что для Кея эта ноша невелика, но понятия не имела, куда ехать.
— Я не знаю дороги, — сказала я.
— Я тебе ее покажу, — последовал уверенный ответ.
Но уже в следующую минуту его голова ткнулась мне в плечо, и он заснул.
Поместье Хаверингов, как позже выяснилось, имело два входа. Одни ворота находились невдалеке от лондонской дороги, и лорд Перегрин уже пропустил их. Другие были неподалеку, но я понятия не имела об этом. Дело кончилось бы тем, что я привезла бы его к завтраку в Вайдекр-холл, если бы мы не встретили Уилла Тайка, направлявшегося в Мидхерст. Он в изумлении посмотрел сначала на Кея, постепенно узнавая его, затем узнал меня с лордом Хаверингом за спиной.
— Сара! — воскликнул он. — Что вы здесь делаете с лордом Хаверингом?
Я бросила на него недовольный взгляд.
— Он пьян, — коротко ответила я, — и один не мог бы найти дорогу домой. Что же мне было делать? Бросить его здесь?
Уилл заколебался.
По его виду было совершенно понятно, что именно это мне и надо было сделать.
— Куда вы его везете? — спросил он.
— В Хаверинг-холл, — объяснила я. — Но он заснул прежде, чем сумел показать мне дорогу. Вы не скажете, где это?
— Прямо перед бродом слева вы увидите тропинку, — сдержанно ответил Уилл. — Если вы поедете по ней, то приедете как раз к дому. Его мать, вдовствующая леди Кларенс, сейчас здесь. Но они придерживаются другого распорядка дня, Сара, и в это время у них бодрствуют только слуги.