— Вы думаете, что лорд Перегрин сумеет сделать вас счастливой? — спросил Джеймс.
— Он не сумеет сделать меня несчастной, — пожав плечами, сказала я. И, увидев, что Джеймс нахмурился, добавила: — Не так уж много женщин могут на это надеяться. Для начала это неплохо. Затем я получаю Вайдекр, и мой ребенок становится наследником двух таких замечательных имений.
Джеймс не отрывал от меня взгляда, словно искал во мне тепло и любовь, чувства, обычные для молодой девушки. Но мои глаза были непрозрачны, словно зеленый фаянс.
— Вы настроены поторопиться со свадьбой? — И по его голосу я поняла, что он согласен.
— Да, — подтвердила я. — Я бы хотела выйти замуж до Рождества, чтобы на праздники быть уже дома.
— К чему такая спешка? — поднял бровь Джеймс. — Я полагал, что это будет весной.
— Жизнь в городе не подходит Пери, — честно объяснила я. — Да и мне она тоже не нравится. Я стремлюсь вернуться домой, мне там многому надо учиться. Лондон же я просто ненавижу и надеюсь никогда больше не бывать здесь. Мы не только спим за закрытыми окнами, но мы даже никогда не смотрим на улицу.
Джеймс кивнул. Хоть он почти никогда не был согласен со мной, но всегда честно старался понять меня.
— Я велю моим адвокатам ускорить дело, — ответил он. — Если вы в себе уверены.
— Я уверена.
При этих словах он поднялся и направился к двери.
— Ну что же, тогда желаю вам счастья. Похоже, мы не увидимся больше до самого венчания.
Я протянула ему руку, и мы попрощались тепло, словно были старыми друзьями.
— Вы можете пожелать мне немного спокойствия, — на прощание сказала я. — Я не ищу счастья, но мечтаю о спокойной и достойной жизни.
— Вы обретете ее, как только станете леди Хаверинг, — уверил меня Джеймс. — Я тут кое-что захватил для вас, — продолжил он. — Это проценты от вашей доли доходов за последние шестнадцать лет. Они были помещены в банк, капитал там и остался, а проценты я привез вам.
И Джеймс достал из кармана увесистый сверток.
— Они платили не слишком высокие проценты, но зато это надежный банк, — почти извиняясь, объяснил он. — Я подумал, что так будет лучше.
Я кивнула и открыла конверт: там оказалось одиннадцать больших листов пергамента, на каждом из которых стояла цифра 3000. Предъявителю сего обещали выплатить три тысячи фунтов.
— Я таких денег никогда в жизни не видела. — От почтения я даже заговорила шепотом. — И как вы только не побоялись взять их в дорогу.
— Так получилось, что меня как раз сопровождали охранники, — улыбнулся мне Джеймс. — Мне необходимо было перевезти некоторое количество золота в Лондон, и я воспользовался этим случаем. Если не возражаете, я оставлю эти чеки у вас.
— Спасибо, — сказала я.
Мы вышли в холл, и дворецкий подал ему пальто. Джеймс оделся, еще раз попрощался и вышел. Проводив его, я вернулась обратно в столовую, аккуратно сложила листы пергамента, поднялась к себе в спальню и положила их в правый ящик своего туалетного столика, где хранила шнурок с золотыми застежками.
ГЛАВА 32
Сославшись на нездоровье, я не поехала в этот вечер ни на бал, ни на ужин к леди Марии. Леди Кларенс пощупала прохладной рукой мой лоб и велела отправляться в постель, с тем чтобы к завтрашнему дню быть здоровой. Принцесса Кэтрин давала вечер, и мы были удостоены приглашения. Я согласно кивнула и, поднявшись в свою спальню, переоделась и улеглась в постель, позже мне подали суп, печенье и фрукты.
Я попыталась читать один из романов леди Кларенс, но дело не пошло на лад. Я сердилась на его автора по имени Филдинг за то, что он в предисловиях к каждой главе не описывает того, о чем там будет рассказываться.
Затем мне вдруг вспомнились банковские чеки, и я решила взглянуть на них. Ключ от верхнего ящика был, как всегда, в замке, и я легко открыла его. Слишком легко. Так, словно он был пустым.
Он и был пустым. Утром я отдала Пери большую часть своих золотых, а банковские чеки, на три тысячи фунтов каждый, исчезли.
— О! — сказала я очень тихо, затем опустилась на один из роскошных бело-голубых стульев и задумалась, глядя на пустой ящик.
Сначала мне пришла в голову мысль о горничной, но она служила у Хаверингов уже много лет, и одни только драгоценности леди Кларенс стоили много дороже моих чеков. Я подумала о служанке, которая помогла мне дотащить Пери до спальни, но она никогда не появлялась в моей комнате. Лакеи тоже редко входили в комнаты наверху и никогда — ко мне в спальню.
Никто не был тут с утра, кроме леди Кларенс, моей служанки, меня самой и Пери.
Я поняла, что это сделал Пери, едва увидев, что ящик пуст. Просто я пыталась убежать от этой мысли.
Теперь мне требовалось немного посидеть и подумать.
Он был игрок. Я видела их прежде. Они были не такие, как мой отец, который играл, чтобы заработать на жизнь; они не играли для забавы. Эти не могли жить без игры. Они верили, что рано или поздно им обязательно повезет, и им было безразлично, в карты ли играть или в кости, делать ли ставки на скачках, петушиных боях или на собачьих бегах. Когда они играли, их лица лоснились от пота, глаза сияли, как у голодающего, увидевшего наконец пищу. Они были благословением для моего отца, ибо он мог сколько угодно надувать их, а они ничего не замечали.
Я боялась, что Пери таков же.
Во мне не было гнева. Я догадывалась, что сам он не в состоянии избавиться от этого порока. В глубине души я чувствовала себя по-прежнему нищей и не верила, что эти толстые пачки денег принадлежат мне. Мое сердце не лежало ни к свадьбе, ни к этой жизни. Богатая я или бедная, замужняя или одинокая, со мной не было Данди. К тому же я так мало надежд возлагала на Пери.
Мне было давно известно, что он пьяница. Я догадалась, что он игрок. Я могла бы предсказать, что когда-нибудь он попытается ограбить свою мать, или меня, или кого-нибудь еще, кто поверит ему.
Но сейчас, сейчас нужно что-то делать. Я должна увидеть Пери, рассказать о происшедшем мистеру Фортескью или леди Кларенс.
Чувствовала я себя ужасно. Горло болело, голова просто раскатывалась. Я медленно поплелась к своей кровати и легла, решив сначала дождаться Пери и поговорить с ним.
Должно быть, я немного задремала, потому что, когда я очнулась в следующий раз, часы били три. И почти в ту же минуту я услышала легкое поскребывание у двери и увидела, как медленно поворачивается ручка. Я чуть повернула голову, но не шевельнулась.
Пошатываясь, в комнату вошел Пери. Я смежила веки и следила за ним сквозь сомкнутые ресницы.
— Ш-ш-ш-ш-ш-ш, — пробормотал он сам себе и тихо хихикнул.
Я молча ждала, что будет дальше: пьяное раскаяние, бурные объяснения, слезы, обещания исправиться.
Он спокойно подошел к моему столику и рухнул на стул.
— Не шуми! — одернул он себя довольно громко. — Не надо так много шуму! Мы можем ее разбудить! Пусть-ка она узнает о сюрпризе утром.
Я открыла глаза пошире. Мне показалось странным, что Пери настроен так игриво. Я ожидала, что он пришел забрать последние десять гиней или драгоценности, одолженные мне леди Кларенс.
При свете догорающего камина я видела, как он достает что-то из карманов, и услышала звяканье монет.
— Пери, что тебе взбрело в голову? — окликнула я его и села в кровати.
Он подпрыгнул от неожиданности, как олень.
— Черт побери, Сара, не надо кричать на меня, когда я пытаюсь устроить тебе небольшой сюрприз!
— Ты мне уже устроил один, — сдержанно проговорила я. — Ты обокрал меня, Пери. В этом ящике лежали чеки на тридцать три тысячи фунтов, и теперь они исчезли. Я знаю, что взял их ты.
— Ты имеешь в виду вот эти? — шутливо спросил он.
Я подняла повыше свечу и увидела, что в руках он держит пачку бумаг, по виду тех же самых.
— Ты что, принес их назад? — спросила я удивленно. — Разве ты не играл?
— Играл! И я выиграл! — победоносно объявил он.
Пери подошел к кровати и облокотился на один из столбиков. Затем засунул руки глубоко в карманы и побренчал монетами.
— Я выигрывал, выигрывал и выигрывал! Целый вечер!
Он восторженно хихикнул и высыпал целую пригоршню монет и бумаг на мою кровать.
— У меня есть замечательная система! — объяснил он. — Совершенно несокрушимая! Я изобрел великолепную, беспроигрышную, сногсшибательную систему!
— Сколько здесь? — Сейчас во мне говорила дочь старого картежника.
Пери отложил мои бумаги в сторону, а остальное мы принялись сортировать, строя столбики из монет, укладывая стопками бумажные деньги, разглаживая чеки.
Все вместе, не считая моих денег, составило двадцать две тысячи фунтов.
— Пери, — испуганно протянула я.
Он кивнул, сияя.
— Совершенно несокрушимая система! — удовлетворенно повторил он.
Минуту мы посидели в молчании.
— Но тебе не следовало брать мои деньги, — начала я.
— Мне они были необходимы, — медленно произнес он. — Я собирался попросить тебя, но тебя не было дома. А мне было очень нужно. Мама сказала, что на презентацию ко двору ты должна надеть ее бриллианты. Мне нужны были деньги.
Я замерла.
— При чем тут бриллианты твоей матери? Неужели ты их проиграл? — с ужасом спросила я.
— Заложил, — мрачно признался Пери. — Я должен был во что бы то ни стало забрать их из заклада, или я окончательно бы пропал. Сара, она дает мне так мало денег, что я никак не могу избавиться от долгов. А некоторое время назад я нашел ключик от ее сейфа. Это было до начала сезона, и я подумал, что бриллианты не понадобятся ей еще долго. Поэтому я их стащил и отнес в заклад.
Он минуту помолчал, и тут лицо его просветлело.
— А теперь я могу забрать их обратно! — с восторгом воскликнул он и взглянул на меня. — Ты ведь не возражаешь, правда?
— Ты — вор, — уверенно сказала я. — Вор, пьяница и игрок.
Пери явно не хотел соглашаться с этим.
— Но я же выиграл!
— Но и я не лучше тебя, — продолжала я. — Я тоже воровала, мошенничала в карты и дрессировала лошадей. Но имей в виду, Пери, я тебе запрещаю воровать у меня.