Мои отношения с Милтоном рухнули в то время, когда мы были в Англии на съемках фильма «Принц и танцовщица», где он публично объявил, что собирается создать британский филиал «Мэрилин Монро Продакшн» с Джеком Кардиффом, лучшим английским кинооператором, во главе. Артур был в ярости, что Милтон принимает такие решения, даже не посоветовавшись с нами, и без предупреждения объявляет о них в средствах массовой информации. Он убедил меня, что Милтон перешел границы дозволенного.
Милтон также хотел заниматься моей рекламой, в том числе фотографиями, — даже собирался взять на себя оформление моего альбома для вырезок. Я вижу теперь, что он хотел командовать мной и компанией, а также картами, деньгами и стволами. Я создала мою компанию не для того, чтобы выплачивать 49,6 процента от всех доходов Милтону Грину! Мне также не нравился тот факт, что Милтон дружил с Лоуренсом Оливье, который был, без сомнения, моим врагом. Никто из окружения Оливье не был моим другом, включая Артура Миллера!
Еще до отъезда Милтона из Англии выкуп его доли в нашей продюсерской компании был для меня делом решенным, по крайней мере, мне так казалось. Я предложила ему пятьдесят тысяч долларов за его акции «Мэрилин Монро Продакшн», но, к моему изумлению, он позже вернул деньги, заявив, что верит в меня всем сердцем и никогда не продаст свою долю в корпорации. По-видимому, он изменил свое мнение, и в 1957 году я откупилась от него за восемьдесят пять тысяч долларов. Наше партнерство закончилось, и дружба, к сожалению, тоже.
Почему все мои отношения заканчиваются так плохо, доктор? Может быть, я делаю что-то не так? Наверное, лучше не пытаться искать ответ на этот вопрос! Я не думаю, что готова услышать ответ. К сожалению, должна сказать, что я склонна бросать людей, когда заканчиваю работу с ними. Я хочу быть великой актрисой и буду делать все, что в моих силах, для достижения этой цели.
Когда люди становятся бесполезными для меня, все, что можно сделать, — это расстаться навсегда. В противном случае я вцепилась бы в них навсегда и никогда ничего не добилась бы. Иногда я скучаю по Милтону и сожалею, что наша дружба закончилась таким образом, но если бы я печалилась обо всех, кого потеряла в жизни, начиная с моего неизвестного отца и сумасшедшей матери, я бы утонула в слезах и никто никогда не услышал бы о Мэрилин Монро. Вы понимаете, почему я должна поступать таким образом, доктор?
— Да, Мэрилин, я понимаю, — ответила я. — Мне абсолютно все ясно. У вас была кошмарная жизнь, и вам приходилось справляться с ужасными травмами, а для этого годился любой способ.
Она разразилась слезами.
За годы, прошедшие со времени съемок фильма «Ниагара», Мэрилин прошла путь от начинающей старлетки до богини Голливуда. Все это время она изучала актерское мастерство, и каждую последующую роль она играла лучше, чем предыдущую. Ее участие в фильме стало лучшей гарантией высоких кассовых сборов в Америке и по всему миру. Несмотря на сложности в ее личной и профессиональной жизни, а также статус великой звезды, Мэрилин, с присущей ей целостностью, пришла решение оставить Голливуд и переехать в Нью-Йорк для дальнейшего изучения актерского мастерства. Она полна решимости любой ценой стать серьезной, драматической актрисой.
— Меня не волнуют деньги, — сказала она. — Я просто хочу быть прекрасной актрисой!
— Почему это так важно для вас, Мэрилин? — поинтересовалась я. — Многие из ваших поклонников — глупые, потные незнакомцы. Что вы надеетесь получить от этого?
— Ну, когда эти глупые, потные незнакомцы все вместе сидят в кинотеатре, а вы в такой хорошей форме, что все получается именно так, как должно, вы взлетаете до небес. И вы как будто уже не вы, ничтожный, незваный гость этого мира. Как будто все посторонние друг другу люди сливаются вместе в одну, охваченную любовью часть человечества, и вы наконец чувствуете себя дома. Они становятся семьей, которой у меня никогда не было. Это трудно объяснить, но если вы однажды испытали это, ваша жизнь никогда уже не станет прежней.
Я была тронута, и какое-то время мы обе хранили молчание. «Переезд в Нью-Йорк был бы смелым шагом для любого актера, — размышляла я, — но особенно храбрым для Мэрилин, которая сражается против всех видов демонов, внешних и внутренних, а также против чувства ужасающей незащищенности. Сколько успешных актеров Голливуда оставили бы студию «Двадцатый век Фокс» и переехали бы в Нью-Йорк, чтобы учиться у Ли Страсберга, даже если он величайший учитель драматического искусства в мире?»
Как будто почувствовав, что открылась мне больше, чем хотела, Мэрилин сменила тему. Она сказала:
— Когда я впервые приехала в Нью-Йорк, со мной произошел забавный случай. Я улетела из Голливуда неожиданно, никого не предупредив, поэтому никто не приехал в аэропорт Айдлуайлд встретить меня. В специальной переноске я тащила мою красавицу, белую персидскую кошку Мицу, которая была беременна. Это был довольно весомый груз. С момента приземления самолета до той минуты, когда я добралась до своего второго номера на восьмом этаже на улице Саттон-Плэйс, забронированный для меня Милтоном Грином, три котенка были уже на подходе.
Я сразу же позвонила трем ветеринарам, и вы не поверите, когда я сказала: «Это Мэрилин Монро, моя кошка рожает котят, и мне срочно нужна помощь!» — все три подумали, что им звонит какая-то бездельница, и повесили трубки! К счастью, предки Мицу были из джунглей, где, насколько мне известно, нет ветеринаров, и она вполне способна позаботиться о себе. Я тоже должна научиться этому. Кстати, теперь у меня четыре белые кошки.
— С праздником Первого мая, психоаналитик! — поздравила Мэрилин меня с улыбкой. — Или это было на прошлой неделе? Я не очень сильна в датах.
Я ответила на ее приветствие кивком.
Затем ее настроение быстро изменилось, что было ей свойственно, она глубоко задумалась и несколько минут молча лежала на кушетке, прежде чем заговорить. Вскоре Мэрилин вернулась к разговору о Страсберге. Она сообщила, что была представлена ему Элией Казаном и Шерил Кроуфорд, основателями актерской студии. К всеобщему удивлению, Страсберг тут же отметил талант Мэрилин, и его воодушевление уступало только восторгу от гения Марлона Брандо.
Ли немедленно взял Мэрилин под свое крыло. Со своей женой Паулой он быстро обрел огромное влияние на Мэрилин, взяв под свой контроль почти каждый аспект ее профессиональной и личной жизни. Ли провел с ней три бесплатных персональных занятия по актерскому мастерству в своей квартире на пересечении Восемьдесят шестой стрит и Бродвея и позволил ей посещать сессии во всемирно знаменитой актерской студии.
И муж, и жена Страсберги убеждали Мэрилин практически переехать к ним. Ли Страсберг был ей гораздо больше, чем педагог драматического искусства: он был ее суррогатным отцом, наставником, преподавателем, другом, советчиком, героем и лидером. Он полностью поддерживал ее амбиции стать прекрасной драматической актрисой, чувствуя в ней редкий талант, и верил, что при должном содействии она может достичь уровня величия. Он также убедил ее обратиться к психоаналитику.
Мэрилин верила всему, что говорил ей Страсберг, ибо для нее он был воплощением психоаналитика, пророка, знахаря и мага. Она полностью доверила ему свою жизнь, карьеру и будущее. Вероятно, он, как никто другой, повлиял на судьбу Мэрилин и, не считая ее самой, внес самый большой вклад в процесс становления великой актрисы.
— Я испытываю благоговение перед Ли Страсбергом и всем, что он для меня сделал в личном и профессиональном плане, — сказала Мэрилин. — Я горю желанием слышать все, что он говорит, будь то похвала или критика, если могу использовать это для совершенствования моего актерского мастерства или моих человеческих качеств. Он помогает мне становиться лучше во всех отношениях. Многие люди приходят к ним в дом, но знаю, что я для него особенный человек. Только мне он и Паула разрешили жить в их доме.
Вы знаете, как говорится иногда, что-то кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой? Бывает, мне становится страшно, что мои отношения с ним — это только сон, и однажды я снова проснусь в семье моих приемных родителей, которые могут бросить меня в любую минуту. Он — гений, который, как никто другой в этой стране, умеет создавать истину в лицедействе.
— Расскажите мне, Мэрилин, как он делает это, — попросила я, хотя мне было довольно хорошо известно о сути метода благодаря моему покойному мужу и многим годам увлечения кино и театром. Я хотела, чтобы она еще раз почувствовала, что действительно живет в реальном мире, где иногда может быть очень хорошо и безопасно.
Она с воодушевлением начала объяснять:
— Его основная техника называется эмоциональной памятью. Вам нужно мысленно вернуться в тот момент из вашей собственной жизни, когда вы испытывали те же эмоции, которые нужно изобразить в сцене. Память вызывает искренний эмоциональный отклик, как будто это что-то происходит в данную минуту.
Сначала необходимо расслабиться и затем мысленно переместиться в тот момент, где вам нужно повторно испытать какое-то чувство. Вы спрашиваете себя: «Что я вижу? Что я слышу? Какой вкус я ощущаю? Какой чувствую запах? Что я ощущаю на моей коже? Мне горячо? Холодно? Какой частью моего тела я чувствую это? Во что я одет? Это моя любимая одежда или мне в ней неудобно? Я могу видеть и чувствовать материал? Есть ли здесь кто-нибудь, кроме меня? Кто они? Что я чувствую к ним? Они нравятся мне? Люблю их? Ненавижу их? Я могу их видеть? Слышать их? Как они выглядят? Как звучат их голоса?»
И так далее.
— Это, мой дорогой доктор, целая тренировка, — сказала Мэрилин, которой, казалось, нелегко было оставаться серьезной сколько-нибудь продолжительный период времени. — Это все, что нужно сделать на самом деле. Сейчас я вам раскрыла страшный секрет актерского мастерства. Теперь вы можете вступать в ряды Бернар и Дузе