Но в тот раз мы явились даже с Джо Ди Маджио.
Наверное, это должно было произойти. Джо, как всегда, мрачно наблюдал, как на грудь и бедра его жены откровенно пялятся мужчины, а я – как недовольные женщины скрипят прелестными зубками. Блондинка торжествовала, Норма Джин внутри обливалась слезами. Среди гостей оказалась пара, привлекшая мое особое внимание, – молодой сенатор Джон Ф.К. с супругой Джеки. Они тоже были молодоженами, но это не слишком бросалось в глаза.
Знаете, бывают люди, при одном взгляде на которых ты чувствуешь их необычную судьбу и их силу. Вот в Ди Маджио мгновенно чувствуется физическая сила и сила воли, ты понимаешь, что этот довольно простой парень способен выручить команду, даже играя со сломанной рукой и ногой, способен вытерпеть любую боль и пожертвовать собой ради других. В нем есть надежность, упорство и простота.
У Джона К. сразу покоряла совсем другая сила, не физическая и даже не моральная, он был Властелином, глядя на него, я понимала, что у этого человека великое будущее, настолько великое, что даже подумать страшно. Если рядом со мной сидел самый знаменитый Спортсмен Америки, то пялил на меня глаза наверняка самый знаменитый политик. Нет, он не был как-то особенно красив или мужественен, скорее наоборот, совершенно обычный внешне, и все же…
А он именно пялил, забыв о своей Джеки.
Нехорошо, некрасиво, непорядочно, но я делала то же, просто не могла отвести глаз от Джона К. Сейчас я могу сказать, что не ошиблась, он стал тем, кем должен был стать, и я приложила для его популярности немалые усилия. Вы поняли, о ком я? Конечно, поняли.
Но тогда до этого было еще далеко. Ди Маджио долго терпеть не стал, видимо испугавшись, что сенатор сломанным пальцем не обойдется, он просто отправился домой один, не позвав меня с собой. Хотя это тоже хорошо, потому что дома Джо побил бы меня наверняка. И за дело, я понимаю, что не слишком приятно видеть, что твоя жена очарована другим.
На следующий день Ди Маджио неожиданно явился на съемки наблюдать за тем, как мы записываем одну из моих весьма фривольных песен. Стоило мне открыть рот и произнести первые слова песни о жарком воздухе Ямайки, как Джо бросился прочь со съемочной площадки и из студии вообще. Мне стоило большого труда взять себя в руки, чтобы не разреветься.
Возвращаться домой я боялась, понимая, что муж в ярости и наверняка побьет посильнее, чем в Токио. К тому же чувствовала себя виноватой из-за Джона К. и из-за новой роли, ради которой бросила спокойную и приятную для Ди Маджио жизнь в Сан-Франциско.
Но сколько ни тяни, а домой ехать пришлось, открывая дверь дрожащими руками, я все придумывала, как оправдываться. Тем, что я снова не читала сценарий и слишком фривольные костюмы и песни не моя идея? Ди Маджио наплевать на все идеи Голливуда, вместе взятые, он давно требовал от меня полного разрыва отношений со студией, а я вместо этого подписала новый семилетний контракт, пусть и на гораздо лучших условиях.
Да, композитор Ирвинг Берлин, ради его очень популярных песен двадцатых годов и ставился фильм, от моего исполнения был в восторге, заявив, что, если бы песню «Получив то, что вы хотели…» вот так спели тогда, она непременно стала бы настоящим хитом. Да, позже песня разошлась на пластинках огромным тиражом и действительно полюбилась, но для моего мужа это ничто. Оправданий с точки зрения Ди Маджио не было и быть не могло, потому что полуголая, виляющая задом жена, к тому же распевающая весьма «содержательные» песни, его не устраивала совершенно. О молодом сенаторе я вообще старалась не вспоминать, тут прямой повод наставить синяков.
Но оправдываться не пришлось, Джо, видно, побоялся прибить меня, а потому поспешно покинул наш не такой уж уютный дом! Ди Маджио уехал в Нью-Йорк, наплевав на все мои страхи и раскаяния. В тот вечер я была даже рада, потому что избежала разбирательств и выяснения отношений, но прорыдала почти до утра, будучи на следующий день практически не в состоянии работать.
Несколько дней на студии шла запись звука и досъемка неудачных кадров (хотя я пересняла бы весь фильм, а еще лучше выбросила его в корзину), работы хватало, и я старалась не думать о Джо, но стоило остаться одной в пустой спальне, снова накатывала обида и раскаяние…
Приходилось принимать все большие дозы снотворного, которым меня свободно снабжал Милтон Грин. Утром просыпалась поздно, с трудом и с больной головой, временами даже плохо соображая, где нахожусь и что делаю. Джо давно говорил, что из-за большого количества барбитуратов я превращаюсь в наркоманку, но что делать, если организм уже привык и маленькие дозы его не брали?
Док, если у Вас есть пациенты, пользующиеся барбитуратами или прочей гадостью, категорически запретите им делать это, сначала все кажется легким и безобидным, но быстро наступает привыкание, и ты уже ничто. Две таблетки вечером, даже в восемь, чтобы заснуть… потом еще две, потому что сделать это не удается… потом еще… и еще… и с рассветом ты проваливаешься в какой-то омут, чтобы с трудом вынырнуть из него к середине дня, совершенно разбитой, мало на что годной. Заторможенность, ухудшение памяти, плаксивость… все, что угодно, только не то, что нужно для работы. Вокруг не просто косятся или ворчат, вокруг уже рычат, тебя начинают ненавидеть, а ты в ответ ненавидишь всех.
Эта воронка затягивает быстро и сильно, самостоятельно из нее не выбраться. Нужно бы не принимать снотворное пару недель даже ценой отсутствия сна вообще, но тогда утром под глазами будут страшные мешки и отовсюду вылезут морщины, которые не замажет ни один грим. Я не пила снотворное, пока была в Японии, но не потому, что там ночь, когда у нас день, а потому, что от меня не требовалось спать или не спать в определенное время. Но наступили рабочие будни, и я снова взялась за лекарства. Может, Ди Маджио прав и для меня лучше вообще не видеть этой чертовой надписи «Голливуд»?
Съемки «Бизнеса» закончились, и я сразу же отправилась в Нью-Йорк готовиться к началу съемок «Зуда седьмого года» у Билли Уайлдера.
Сейчас я Вам его нарисую…
Я обожаю Билли и снялась у него не в одном фильме, обожаю его неизменно улыбающееся широкое лицо с чуть съехавшим в сторону носом, немного вздернутый полный подбородок и оттопыренную нижнюю губу. Хотя он объявил меня своим врагом (или себя моим?). А я его все равно люблю!
Во-от… получилось немного похоже, хотя веселый нрав Билли не передает, поверьте, он вовсе не такой озабоченный. А сам фильм стал для меня настоящей отдушиной, хотя привел к окончательному разрыву с Ди Маджио. Сейчас, через несколько лет, мы снова друзья и даже любовники, наверное, Ди Маджио единственный, кто любит меня по-настоящему. Док, даже не так, он единственный, кому не нужна эта самая Блондинка! Он был бы счастлив, чтобы во мне осталась только Норма Джин, а что, у нее же тоже была неплохая фигура?
Господи, неужели рядом со мной столько лет был человек, который мог освободить меня от этой… Блондинки, поселившейся внутри, и я от него отказалась только потому, что Джо любил смотреть спортивные передачи и не читал Достоевского? Док, какая же я дура! Наплевать на его нежелание интересоваться интеллектуальной литературой, я тоже не сразу стала знатоком Ибсена и Фрейда, Джо мог помочь мне справиться с самой собой, с моим вторым «я», пусть даже ценой потери бешеной популярности. Что дала мне эта популярность, кроме необходимости скрываться под черным париком и постоянно вилять задом? Все равно через несколько лет я попыталась начать все заново, но за это время Блондинка настолько окрепла и приросла ко мне в глазах окружающих, что от нее не избавиться.
Но вместо того чтобы спрятаться от нее за спиной Джо, попросить помочь, я сделала противоположное – избавилась от самого Джо! Рассталась с ним.
Но сначала о фильме.
Знаете, Док, сейчас я скажу страшную вещь, но чем больше я пытаюсь разобраться в себе в последнее время, тем отчетливее понимаю, что это именно так.
Наверное, я не актриса, не драматическая актриса.
Вчера нарочно нашла маленький кинотеатр, в котором показывают фильмы прошлых лет, и посмотрела «Зуд седьмого дня». Там я играю лучше всего, хотя это трудный период развода с Ди Маджио и его дурацкой слежки, над которой потешалась вся Америка, но все равно я была счастлива. Игралось легко, почти весело, не надо было делать никаких усилий.
Но смотрела на экран и понимала, что Девушка сверху, как звали мою героиню (Вы не помните этот фильм? Наверное, нет, он слишком легкомысленный, зато веселый), это и есть Мэрилин Монро. Так, может, Артур Миллер прав, сказав, что за всю жизнь я хорошо сыграла только Блондинку?
Это очень плохо?
Наверное, мои откровения трудно слушать? Я то и дело сбиваюсь, хотя очень стараюсь (скажу откровенно: даже делаю предварительные короткие записи, чтобы быть последовательной и говорить внятно и красиво, но не выдерживаю), перескакиваю с одного на другое… Вот и сейчас начала о фильме и Билли Уайлдере и почти сразу принялась каяться в собственной глупости. Так Вы можете подумать, что Мэрилин Монро настоящая дура. А она и есть дура, только хитрая-хитрая. Это Норма Джин умная, но ее почти не видно…
Ладно, вернемся к фильму.
Что за радость играть безымянную роль? «Девушка сверху»… Глупость? А получилось наоборот. По сценарию у вполне обычного ньюйоркца Ричарда Шермана, рядового редактора рядового журнала, на летний отдых отбыла жена с ребенком, предварительно взяв с него едва ли не клятву «не пить, не курить и не волочиться за каждой юбкой». И надо же такому случиться, что Ричард, став «соломенным вдовцом», в тот же день вынужден дома читать рукопись о сложностях семейной жизни на седьмом году брака (а у него как раз седьмой год!) и познакомиться с соседкой этажом выше, вселившейся в квартиру ненадолго, одинокой, красивой и нестрогого поведения.
Не понятно, чего в фильме больше – реальных событий обыкновенного человека или его фантазий, даже снов. Ничем не примечательный и тихий в обычной жизни, Ричард оказывается мечтателем, а уж когда его мечты подкрепляются парой незначительных событий или неосторожных фраз жены, ему нет удержу.