.
Вывод работника «скорой помощи» звучал убедительно: «Если бы этот человек, назвавшийся ее врачом, пришел минуту спустя, мы бы уже доставили Мэрилин в больницу. Мы бы ее спасли»[119].
Самая элементарная осмотрительность заставляла отнестись к этим высказываниям со сдержанностью.
Прежде всего задаться вопросом: почему именно в середине сорокового года со дня смерти звезды у Холла вдруг в памяти всплыли с такой четкостью столь давние события? Не сыграл ли тут большую роль чек, выписанный ему редакцией журнала? К тому же сам журнал «Глоб», этот еженедельный продающийся в кассах супермаркетов таблоид, не отличался высоким качеством журналистики и достоверностью информации.
На самом же деле вопросы вызывало именно само появление этого свидетельства.
Во-первых, потому что Мюррей Лейбовиц, другой работник «скорой помощи», отрицал, что он был в доме Мэрилин Монро. Во-вторых, потому что не существовало ни единого письменного подтверждения этого вызова, хотя закон штата Калифорния предписывает фиксировать вызовы «скорой» в обязательном порядке. В-третьих, было заявление владельца компании «скорой помощи», на которую работал Холл, где тот утверждал, что в августе 1962 года Холл не числился среди сотрудников его фирмы! И наконец, Холл описывал процедуру, в результате которой на теле актрисы, должны были бы остаться следы. Но никаких следов ведь на трупе обнаружено не было!
Действия, которые приписывались доктору Гринсону, должны были оставить заметный след укола на грудной клетке, затем еще следы на сердце — которых Ногуши не обнаружил. Кроме того, если бы эта манипуляция полностью сорвалась, патологоанатом зафиксировал бы наличие крови в области сердца и легких. Не говоря уже о сломанном ребре на левой стороне груди: ведь этот перелом Ногуши должен был бы почувствовать, когда ощупывал труп, а затем обнаружить и в ходе самого вскрытия.
Ну, ладно, интервью это появилось на свет в 1982 году, в тот момент, когда воспоминания Томаса Ногуши еще не были опубликованы и когда его отчет о вскрытии (Интернета тогда не существовало) не был в широкой доступности. Поэтому, не оправдывая вовсе падкий до сенсаций таблоид, вполне можно найти смягчающие обстоятельства для этой публикации. Но было очень трудно проявить такую же снисходительность, когда в 1998 году история Джеймса Холла вновь всплыла на свет.
«Эта книга является сборником горячих слухов, выдумок, недоказанных инсинуаций. И все это преподано как факты и продано в прекрасном оформлении»[120].
Гнев Дэвида Маршалла, хотя и выражен в довольно умеренном тоне, но вполне естественен. Что же так разозлило этого эксперта? Дон Вольф и его книга «Последние дни жизни Мэрилин Монро», которая была опубликована в том году во Франции и имела большой успех, как в средствах массовой информации, так в читательской среде.
В то время я выражал некоторую сдержанность, когда спрашивали моего мнения об этой книге, но сегодня я вовсе не чувствую этой успокоенности. А случай с Джеймсом Холлом ярко показывает, что нельзя говорить невесть что. Поскольку американский писатель неоднократно ссылался на свидетельство бывшего работника «скорой помощи» для того, чтобы подкрепить свое мнение, и обогатил это свидетельство новыми подробностями, всплывшими в результате его неоднократных встреч с Холлом. И подробности придавали ценность этой версии.
Так, поддерживая выдвинутую Вольфом версию, Холл с того момента стал утверждать, что Питер Лоуфорд, свояк Джона и Роберта Кеннеди, присутствовал лично при неудачном вмешательстве доктора Гринсона, а его присутствие на вилле Мэрилин в момент ее смерти было свидетельством того, что РФК был повинен в гибели звезды. И эту новую подробность Вольф принял за чистую монету.
Более того, автор полностью отбросил все факты, заставлявшие сомневаться в показаниях Джеймса Холла. В частности, воспоминания и отчет о вскрытии Томаса Ногуши. И этот основной вопрос был упомянут только в ссылке внизу страницы: «Можно задаться вопросом, почему при вскрытии не был упомянут след от укола. Объяснений этому может быть несколько: 1. Укол не был замечен. 2. Он был обнаружен, но не попал в отчет из-за того, что мог привести к многочисленным проблемам. 3. Тщательный осмотр тела на предмет обнаружения следов укола был произведен после вскрытия. (…) Как недавно сказал Аллан Эббот: "В этот момент разрез грудной клетки в форме буквы Y мог привести к исчезновению всех следов укола в область сердца"»[121].
Первое возражение словам Вольфа заключалось в том, что в его версии не было упомянуто якобы сломанное Гринсоном ребро. Ведь если верить его словам и допустить, что Ногуши просмотрел след укола, то второй промах в его работе представлялся вовсе невероятным.
Третий пункт предположений американского автора представляется почти смешным, настолько он противоречит отчету Ногуши, его различным выступлениям — в том числе и под присягой — и, в более широком смысле, тщательно соблюдаемой процедуре проведения вскрытия. Строго руководствуясь правилами и здравым смыслом, судмедэскперт тщательно осмотрел труп Мэрилин и лишь после этого приступил к его вскрытию и забору проб на анализ, что, действительно, изменило вид тела. Но он произвел внешний осмотр прежде, а не «после вскрытия», как это утверждается в ссылке.
Что же касается утверждения, что Ногуши предпочел сознательно не говорить никому о следе иглы и о сломанном ребре, потому что это «могло привести к многочисленным проблемам», то это свидетельствует только о том, что обосновать версию заговора было довольно трудно. Следуя «логике» Вольфа, если патологоанатом захотел скрыть истину, значит, он сам принял в заговоре непосредственное участие, по меньшей мере тем, что не зафиксировал повреждения, чем помог версии о самоубийстве. И если Дон Вольф не посмел открыто написать это, то лишь потому, что не мог не знать о свидетеле, заявившем о тщательном проведении вскрытия.
Как указал патологоанатом, за всеми его действиями наблюдал помощник окружного прокурора Джон Майнер. Вольф не мог не знать того, что Майнер неоднократно давал показания, включая показания в рамках своих полномочий, о том, в какой последовательности действовал Томас Ногуши при вскрытии. И в частности, как врач перед вскрытием осматривал тело с помощью лупы.
Но, быть может, Джон Майнер, как и Томас Ногуши, также замешан в столь дорогом сердцу Дона Вольфа заговоре? Если так, то почему же он не упомянул об этом в своей книге?
Да потому, что это все объясняет.
Если Вольф, подстраивая истину под себя, и «забыл» упомянуть о Джоне Майнере как об одном из тех, кто опровергает ложные «признания» Джеймса Холла, то лишь потому, что бывший помощник окружного прокурора не вписывался в параноидальную схему большого заговора, организованного и руководимого Белым домом. И на это были свои причины: Джон Майер не верил в самоубийство Мэрилин!
Россказни Джеймса Холла косвенно указали на важность аутопсии Мэрилин, равно как и на то, как работа Томаса Ногуши могла быть истолкована некоторыми людьми, чтобы заставить поверить в свою версию ее смерти. Потому что шприц, воткнутый в сердце звезды, был не единственной выдумкой, затрудняющей поиск истинных причин ее кончины. Надо было также разоблачить и другие «версии», чтобы придать вес главному открытию: именно в работе Ногуши заключалось главное доказательство.
48. Дрейф
«Существует только один действенный способ скрыть след укола: достаточно ввести иглу в какую-нибудь гематому, потому что синяк сразу же скроет микроскопический след на коже. В своем отчете о проведении вскрытия доктор Ногуши отметил наличие (…) того, что может быть ключом к разгадке тайны Мэрилин Монро»[122].
В конце концов, Дон Вольф был мне совершенно не нужен, поскольку эта цитата была взята из моей статьи, опубликованной в еженедельнике «VSD» летом 2002 года. Конечно, написал я эту статью вовсе не «после пятнадцати лет напряженного расследования», а мои стилистические изыски не были представлены как «полное опровержение "официальной" версии»![123] Но приведя, в свою очередь, широко распространенную в книгах сторонников «заговора» теорию», я поплыл в том же потоке ошибок.
И ее следовало слегка исправить по прошествии нескольких лет.
Версия о гематоме, скрывшей след от смертельного укола, появилась в конце семидесятых, когда некоторые авторы начали высказывать идею, что в смерти Мэрилин Монро была повинна мафия. И при этом утверждали, что организованная преступность убийством актрисы хотела пригрозить братьям Кеннеди.
Какими бы ни были причины этого, но методы, приписывавшиеся убийцам из коза ностра, часто были одинаковыми: невидимый укол. Это объяснение было тем более привлекательным, что оно давало более или менее разумное объяснение. Оно не только позволяло выдвинуть криминальную версию смерти, но и соответствовало одному из наиболее часто применявшихся убийцами в прошлом способу скрыть следы своего преступления.
К сожалению, какой бы эффектной эта теория ни казалась, она не имела никакого отношения к случаю Мэрилин Монро.
Диаметр обнаруженной Ногуши гематомы дал точные сведения относительно размеров возможно использовавшейся иглы. Поскольку ее следы исчезли, речь могла идти только об игле очень маленького диаметра. Но большое содержание барбитурата в организме Мэрилин Монро указывало на то, что если укол и был сделан, то он должен был быть сделан иглой по определению намного большего диаметра, чей след должен был бы остаться, несмотря на гематому.