Как мы уже видели, день 30 июля стал для актрисы исключительным. Ее битва против киностудии, начавшись за два месяца до этого, закончилась убедительной победой, потому что в тот самый день Питер Ливатес приехал к ней домой и передал окончательный вариант предложений киностудии «20-й век Фокс». Гонорар Мэрилин увеличился в пять раз, Джорджа Кьюкора отстранили от окончания съемок фильма «Что-то должно случиться», ей было предложено сняться в еще одном полнометражном фильме с великолепным подбором актеров. Победа была полной.
Монро позвонила своему визажисту Алену Снайдеру и пригласила его в следующие выходные отпраздновать окончание противоборства. Затем, поскольку Питер Ливатес признался в том, что получил указания обговорить условия ее возвращения на студию непосредственно из Нью-Йорка и кабинета судьи Розенмана, звезда сняла трубку и попросила соединить ее с номером RE 7—8200, то есть с коммутатором Департамента юстиции в Вашингтоне[151].
И в разговоре она в течение нескольких минут сердечно поблагодарила брата подруги, поскольку без его помощи всего этого, скорее всего, не случилось бы.
62. Окружение
Прежде чем пытаться прояснить вопрос о присутствии Роберта Кеннеди 4 августа 1962 года в доме 12305 на Файфс Хелена-Драйв, следует сделать паузу.
Потому что невозможно идти дальше, не остановившись на последствиях открытий, сделанных в предыдущих главах. Мое расследование не только серьезно подорвало миф о существовании любовной связи между Мэрилин и Джоном Ф. Кеннеди, но и полностью разрушило версию о любовном романе между актрисой и Бобби.
Последствия этих открытий для разгадки тайны Монро были, как следует понимать, очень важными. Но прежде чем подойти к этому, понять настоящую природу контактов актрисы с этими двумя политическими деятелями, надо было найти им законное объяснение.
Почему спустя сорок пять лет после тех событий мы констатировали наличие такого заблуждения?
Почему такое нагромождение неточностей приобрело сегодня статус исторической правды?
Чуть ранее я уже упоминал о некоторых механизмах, которые легли в основу данной ситуации.
В написанной им биографии звезды Доналд Спото также посвятил этому вопросу послесловие, увлекательное, но несколько неточное.
Джеймс Хилти, университетский биограф Роберта Ф. Кеннеди, тоже ставил вопрос об искажении фактов: «История (отношений между РФК и Монро) претерпела множество изменений с тех пор, как о ней впервые заговорили в 1964 году, когда один человек, считавшийся даже самим ФБР "крайне правым фанатиком", стал утверждать, что смерть Монро явилась следствием некоего коммунистического заговора. И наличие этого заговора Роберт Кеннеди — обвиненный невероятнейшим образом этим автором в симпатиях к коммунистам — сумел очень ловко замять», — писал он в своих книгах. «Репортеры, специализировавшиеся на распространении сплетен и слухов, невероятно раздули затем эту историю, а Норман Мейлер в 1973 году литературно обработал ее и очень приукрасил. Она стала личным крестовым походом человека, уверявшего (но не сумевшего это доказать), что он был женат на Мэрилин Монро. В восьмидесятых годах история обогатилась новыми подробностями и вовлекла в свой водоворот Хоффу и мафию. Затем Энтони Саммерс все обработал и сочинил талантливую историю, сдобрив ее терминологией, свойственной версии заговора. Сегодня все это повторяется безо всякого критического осмысления в некоторых биографиях Монро и Кеннеди, а также телепередачах и в телефильмах. Действительно, эта история о призрачной любовной связи прочно засела в подсознании людей»[152].
Это проявление Хилти своей гражданской позиции настолько же великолепно, насколько реалистично и обвинительно. Оно напрямую касается книги Дона Вольфа. Пойдя по указанному Энтони Саммерсом ложному пути, делая Бобби непосредственным виновником убийства Мэрилин, американец без колебаний направился туда, куда даже его британский собрат следовать отказался. И дошел до заказного убийства.
Тайна Мэрилин не была окончательно разгадана в течение сорока пяти лет после известных событий только лишь потому, что последние месяцы жизни звезды были полностью в тумане, перевраны и искажены.
По мнению многих, эта загадка все-таки имеет некоторую связь со всем, что окружает убийство ДФК. Такой же напряженный окружающий контекст, богатый ловушками и подводными камнями, которых и мне не всегда удавалось избегать.
Однако дело Монро приняло совершенно новый размах. Работа по отсеиванию выдумки от реальности потребовала столько усилий и столько настойчивости только потому, что существовали две сторонние силы, которые постоянно все путали. Соперничавшие между собой труды Спото и Хилти указывали два основных направления, но надо также рассказать, как именно деньги и ненависть смешивали все карты.
63. Идеализм
Норман Мейлер нашел золотую жилу.
За несколько месяцев до этого издательский дом «Гроссет энд Данлэп» заказал у него статью, которая должна была сопровождать альбом с фотографиями Мэрилин Монро[153]. В 1972 году идиллический невинный «американский образ жизни», запачканный войной во Вьетнаме и убийством ДФК, трещал по всем швам. А Мейлеру суждено было прикрыть своим искусством эти болезненные раны.
В январе 1970 года Кристофер Пайл, следователь юридического подкомитета по конституциональным правам Сената, открыл обществу глаза, установив, что американская армия шпионила за некоторыми гражданскими лицами. Выступая на заседании комиссии по расследованию во главе с Сэмом Эрвином, он высказал стране правду, которую та не знала, но которой суждено было войти в повседневную жизнь на много лет.
В 1971 году газета «Нью-Йорк таймс», а затем и «Вашингтон пост», борясь против попыток администрации Никсона ввести цензуру, опубликовали полностью документы Пентагона. Эти попавшие в руки Дэниэла Элсберга секретные документы открыли подноготную вьетнамской войны. И оглушенные американцы узнали из них, например, то, что президент Линдон Б. Джонсон сделал все, чтобы раздуть пожар войны в Азии, хотя публично утверждал совершенно обратное. И что Никсон, идя вразрез со своими публичными выступлениями, не сделал ничего, чтобы изменить развитие этих событий.
Борьба против происков и измышлений американской администрации достигла своего пика в следующем году. Если для людей знающих это обилие разоблачений вовсе не было удивительным — в конце концов, в Соединенных Штатах началась предвыборная борьба, которая с 1960 года превратилась в публичное сведение счетов, главной задачей которого, помимо выдвижения более привлекательной программы, было уничтожение противника, — 1972 год народ ничуть не успокоил.
В мае скончался казавшийся незыблемым хозяин ФБР Дж. Эдгар Гувер. По Вашингтону прокатился вздох облегчения, который был услышан по всей стране. После его смерти словно клапан открылся, и выплеснулся поток рассказов относительно его болезненной страсти к составлению досье. Казалось, Босс с намного большей энергией занимался шантажом за властями предержащими, нежели борьбой против организованной преступности.
В июне, словно вишенка на торт, направление группы водопроводчиков в дом на улице Уотергейт, которое закончилось фиаско. Следуя наказам Гувера, ФБР попыталось было закрыть расследование, установив с досадой, что бывшие работники ЦРУ и даже один из членов предвыборного штаба Никсона казались замешанными в операцию по прослушиванию штаб-квартиры Демократической партии. Этот скандал разгорелся еще сильнее после признаний Карла Бернштейна и Боба Вудварда на страницах «Вашингтон пост» и занимал все первые страницы газет в течение всего 1972 года. Все закончилось переизбранием Никсона, но оставило всех в уверенности, что конвейер по производству сюрпризов остановить больше будет невозможно.
Отголоски всех этих историй изменили у многих американцев взгляды на свою страну. Вашингтон более не считался, как ранее, образцом порядочности и честности.
До этого большинство народа наивно воспринимало политическое устройство, но отныне невинность была утрачена. С моей точки зрения, самым наглядным подтверждением этого отношения стало то, как в Соединенных Штатах восприняли доклад комиссии Уоррена относительно виновности одного лишь Ли Харви Освальда в убийстве Джона Фицджеральда Кеннеди. Хотя по существу страна отказалась увидеть неувязки этого документа, поскольку он был составлен правящей элитой, но на сей раз уже не столь единодушно. С той поры народ стал проявлять возрастающее недоверие к своему руководству.
Другим последствием этой перемены настроения стало в случае Монро выдвижение обвинений против двух государственных организаций, которым до этого привыкли верить на слово: ЦРУ и Республиканской партии. С этого времени в борьбе за свое выживание эти две организации — их интересы часто совпадали — были готовы на все.
И, в частности, на притворство. Или на то, чтобы отвлечь от себя внимание. И Норману Мейлеру суждено было стать их рупором.
64. Индустрия
Чтобы не утонуть в одиночку, у указанных официальных учреждений был только один выход: перейти к тактике выжженной земли, заставить поверить в то, что Вашингтон загажен, осквернен, выдвинуть лозунг, что «все насквозь прогнило»! И тогда все реальные ошибки перемешивались.
Поскольку это не давало уверенности, что выдвинутые против них обвинения будут сняты, самым простым способом отражения нападения было напасть самим. Следовало показать, что и другие — в частности, Демократическая партия — тоже повинны в тех же самых грехах, если не еще более тяжких. Надо было вложить в сознание народа мысль о том, что администрация Никсона всего лишь унаследовала тяжелый груз ошибок, оставленных предшественниками. И что вина ЦРУ состояла единственно в том, что оно подчинилось распоряжениям хозяина Белого дома того периода, то есть ДФК. Короче говоря, Америка семидесятых только расплачивалась за незаконные и аморальные д