кто не придал этому особого значения.
Монтан и хотел закрутить романчик, и боялся возможных последствий. Певец делился своими сомнениями с одной голливудской знакомой: «Он уезжает и оставляет Мэрилин со мной. Наши квартиры рядом. Ты думаешь, что Артур не знает, что она бросается на меня? В конце концов, я мужчина, и мы будем работать вместе… С одной стороны, я не хочу ответственности. С другой, не могу оттолкнуть ее, так как завишу от ее доброй воли в работе над фильмом».
Монтан был заурядным человеком, далеким от психологической глубины своей жены. Ему было приятно стать объектом увлечения знаменитой голливудской дивы и внимания прессы. Он надеялся, что так будет легче работать и его роль приобретет необходимую глубину.
Слухи о связи постепенно просачивались в прессу. Хедда Хоппер при встрече с Монтаном расспрашивала его о Мэрилин. Трудно сказать, что поведал ей Монтан с его ограниченным английским, но только наутро в колонке Хедды было написано: «Мэрилин втрескалась в Ива как школьница». Конечно, Мэрилин была возмущена и обижена. А Монтан, естественно, решительно отрицал, что говорил что-либо подобное.
В самом конце съемочного периода Миллер вернулся в Голливуд и был удивлен, что Монтан не пришел его навестить. Теперь влюбленные должны были ограничить свои встречи студийными вагончиками: вечера Мэрилин должна была проводить с мужем. Это ее страшно раздражало, вызывало новые срывы и бессонные ночи.
Брак был окончательно разрушен, но супруги приняли деловое решение: пока не будет закончен фильм «Неприкаянные», они формально останутся вместе.
Пола Страсберг так говорила о своей подопечной: «Мэрилин хрупка как женщина, но и сильна как бык. Она красивая птичка, сделанная из стали. Ее проблема в том, что она чистый человек в грязном мире».
Как вспоминал художник фильма Джин Аллен, роман с Монтаном поначалу привнес в фильм необходимую энергию. Но Мэрилин стремительно прибавляла в весе, так что приходилось постоянно перешивать ее костюмы. Другой проблемой были требования актрисы делать все новые и новые дубли. Наконец, в середине июня 1960 года — почти на месяц позже срока и с превышением бюджета на полмиллиона — производство фильма было завершено.
Фильм «Займемся любовью» стал коммерческим провалом, разочаровал и зрителей, и критиков. Единственным светлым пятном была песня «Мое сердце принадлежит папочке» в исполнении Монро. Впрочем, картина с самого начала была обречена по причине скверного сценария. Мэрилин пришлось сниматься, чтобы выполнить свои обязательства перед студией, но она понимала, что ничего хорошего получиться не может. Миллер пытался дописать некоторые сцены, но невозможно было вдохнуть жизнь в мертворожденное дитя.
Провал «Займемся любовью» сказался и на прокате «Неприкаянных», вышедших на экраны спустя пять месяцев. Но главная причина заключалась в том, что зрители просто не поняли основную идею «Неприкаянных». В результате этих двух провалов в конце 1961 года актерская карьера Монро пошла на спад. Попытка заставить публику принять ее как серьезную актрису не удалась.
В результате — очередной приступ депрессии. Поскольку Монро проводила теперь значительную часть времени в Лос-Анджелесе, ее нью-йоркский психиатр Марианна Крис позвонила доктору Ральфу Гринсону и попросила его принять новую пациентку и помочь ей преодолеть «трудную ситуацию, связанную с сильнейшим нервным расстройством». По мнению врачей, психологические проблемы актрисы объяснялись как внешними факторами (провал фильмов, кризис в ее браке с Миллером, отношения с Джоном Кеннеди), так и внутренними. К последним относились проблемы, связанные с сексуальной сферой актрисы — фригидность сочеталась в ней с постоянным желанием найти идеального партнера, а также и с тем, что Норма Джин, по ее собственной версии, была изнасилована в девятилетнем возрасте. Позднее она сделала четырнадцать абортов, последствиями которых были сильнейшие менструальные и кишечные кровотечения; случались у нее и внематочные, истерические беременности.
Об отношениях актрисы с Джоном Кеннеди знала прежде только доктор Крис, а теперь узнал и доктор Гринсон. Психоаналитик Артура Миллера также был посвящен во внутренние проблемы Артура, Мэрилин и Кеннеди. Еще одним участником этого тесного круга был муж сестры доктора Гринсона Мики Рудин — адвокат супругов Миллер и многих других звезд.
Мэрилин сильно привязалась к новому психиатру, а тот, в свою очередь, рекомендовал ей терапевта Хаймана Энгельберга. Интересно, что все эти врачи — и адвокат в придачу — являлись тайными или явными членами американской компартии. Коммунисты и попутчики в Голливуде могли прибегать к услугам лишь определенного круга врачей, в особенности психиатров, готовых хранить в тайне и их деятельность, и их политические взгляды.
Роль доктора Гринсона не сводилась только к сеансам психотерапии. К примеру, когда Мэрилин Монро была приглашена на обед в дом Патриции и Питера Лоуфордов, где должен был присутствовать Роберт Кеннеди, Гринсон и его сын рекомендовали вопросы, которые надо задать министру юстиции США, чтобы не выглядеть дурой. Это были вопросы о работе Комитета по расследованию антиамериканской деятельности, о гражданских правах, о поддержке Америкой режима Дьема во Вьетнаме и т. д., то есть весь набор леворадикальных тем.
Примечательно, что после нескольких встреч с доктором Гринсоном Мэрилин почувствовала себя лучше, продолжала подготовку, а затем и начала сниматься в картине «Займемся любовью». Экзальтированная актриса называла своего нового психиатра «Мой Иисус, мой Спаситель!» «Он слушает меня, — восхищалась она. — Он поддерживает меня. Он делает меня умнее, заставляет думать. Я больше ничего не боюсь». Так возникла сильнейшая зависимость Мэрилин Монро от психиатра, который, вопреки врачебной этике, даже ввел ее в свою семью.
Биограф Мэрилин Монро Дональд Вольф полагает, что доктор Гринсон, при его тесных связях с американскими коммунистами, а через них и с советской разведкой, появился в доме Мэрилин Монро не случайно — ведь актриса была близка с человеком, который вскоре станет президентом Соединенных Штатов и с его братом, министром юстиции США.
Ральф Гринсон был не просто коммунистом, но также и агентом Коминтерна. Он играл важную роль в организации под названием Комитет искусств и наук. Формально главой Комитета был твердолобый коммунистический функционер Джон Говард Лоусон, но практически им руководил Гринсон. В свою очередь доктор был связан с Фредериком Вандербилтом Филдом (из рода миллионеров Вандербилт) — богатым либералом, коммунистом и многолетним активным агентом советской разведки. После разоблачения в 50-х годах он бежал в Мексику, где находился под негласным наблюдением ФБР.
По первоначальному плану съемки «Неприкаянных» должны были начаться еще в апреле. Но задержки с предыдущей картиной внесли существенные изменения в расписание съемок, так что в действительности работа началась лишь в июле и проходила в постоянных конфликтах Мэрилин с Миллером, постоянных опозданиях и болезнях Мэрилин, которая принимала по несколько снотворных таблеток за ночь и была совершенно выбита из колеи. К тому же в августе на глазах всей съемочной группы начался роман Миллера с фотографом Ингой Морат, которая уже в начале 1962 года стала его следующей женой. Мэрилин переехала из их гостиничного «люкса» в номер Полы Страсберг.
Съемочная группа разделилась на два лагеря. Режиссер Хьюстон и актер Эли Уоллах были в лагере драматурга. Монтгомери Клифт поддерживал Мэрилин. Психологически он был похож на Мэрилин — мучим кошмарами, неуверен в себе, с трудом заставлял себя являться на съемку. «Он, кажется, был единственным из всех, кого я знаю, кто находится в худшей форме, чем я», — говорила Мэрилин. А Кларк Гейбл был где-то посредине.
Миллер и Монро уже не скрывали своей ненависти друг к другу. Как-то Миллер не успел уехать со съемочной площадки на машине Хьюстона и попытался сесть в машину Монро, но та демонстративно захлопнула дверь перед его носом.
Врачи отказывались прописывать ей лекарства. В конце концов съемки пришлось прервать и отправить Мэрилин в больницу в Лос-Анджелес на попечение ее психиатра доктора Гринсона.
Миллер тоже был на грани нервного срыва.
Через десять дней Мэрилин выписалась из больницы, пройдя курс очищения организма. Доктор Гринсон заверил режиссера, что в ближайшем будущем она сможет продолжить работу.
По пути в Рино Мэрилин заехала в Сан-Франциско к Джо ДиМаджио и сообщила ему, что начнет бракоразводный процесс немедленно после окончания съемок.
Когда Мэрилин вернулась на студию, начались новые столкновения. Хьюстон и Миллер решили переделать сценарий. Теперь герой Кларка Гейбла стал бродягой-алкоголиком, герой Эли Уоллаха — самым положительным типом, а Розалин была уже не просто разведенной женщиной, а проституткой. Когда Гейбл получил новый вариант, он решительно отказался продолжать работу и хлопнул дверью. Поскольку в контракте актера оговаривалось его право утверждения сценария, то в споре с режиссером и драматургом он победил.
Фильм по настоянию Миллера снимался кусками, как пьеса. Сам он сидел рядом с режиссером за камерой и делал поправки, словно это был спектакль. Такой метод был непривычен для Мэрилин, но и не вызвал ее возражений, как, впрочем, и режиссера Хьюстона. Первая сцена — в пансионате — была снята довольно быстро, и группа перешла к сцене в суде. Мы знакомимся с героиней Мэрилин Розалин, когда она живет в пансионе в ожидании развода (по закону для получения развода в штате Невада надо прожить там шесть недель). Именно так поступил в свое время Артур Миллер, чтобы развестись и жениться на Монро.
Режиссер и Миллер долго не могли решить, как же закончить картину. С кем должна остаться Розалин? Мэрилин считала, что каждый из героев должен идти своим путем. «Как же ты найдешь дорогу домой в темноте?» — спрашивает Розалин Гая в заключительной сцене. На что Гай (Кларк Гейбл) отвечает: «Надо просто идти за этой большой звездой. Дорога прямо под ней, и она приведет нас домой».